Борис Мешарин - Посланник
— Встань, Акено, — приказал Посланник.
Он встал, но голову все равно держал в поклоне.
— Ты должен сказать следователю, что тебя задержала охрана.
— Охрана слишком слаба, господин, она не могла меня задержать, — возразил Му-раками и склонил голову еще ниже.
— Ты должен сказать именно так. Непосвященные не должны знать обо мне.
— Слушаюсь, господин, — Мураками снова упал на колени, бросая косые взгляды на Суманеева.
— Ему можно, я разрешил.
— Слушаюсь, господин.
— Я опять чего-то не понял, — съязвил Суманеев, когда они вышли из кабинета.
— Ты непосвященный в легенду, Петр Степанович, и узнавший ее, по закону выс-ших самураев подлежишь немедленному уничтожению. Мураками уже смотрел на тебя исподлобья снизу, ждал, когда я выйду, чтобы убить тебя. Поверь мне, он бы это сделал даже с руками в шинах. Но я разрешил владеть тебе этой тайной и тебя не тронет никто, если ты никому более о ней не расскажешь. Это очень серьезно, Петр Степанович, очень серьезно. Для такого самурая, как Мураками, нет информационных преград стенами тюрьмы, он передаст сообщение на волю и за тобой присмотрят. Если ты обмолвишься о легенде, тебя убьют, сроков давности у легенды нет.
— Послал бы я вас к черту, Николай Петрович, но не могу — слишком часто, вернее всегда вы оказываетесь правы. Что делать — приму к сведению эту легенду, — он грустно улыбнулся. — Откуда вы узнали о ней, если про нее знают только высшие мастера боевых искусств?
— Хм, вы же сами ответили на свой вопрос.
— Не понял…. Ах да, вы первый из высших.
Посланник ничего не ответил, предложил вернуться к праздничному столу.
LХI глава
Гончар всегда говорил, что не признает публичные сауны, то есть те, которые может посетить любой человек. «Заразу там всякую цеплять — это мне ни к чему». Но на самом деле боялся другого — возможного киллера и особенно в последнее время.
Но сейчас успокоился, ситуация с Соленым разрешилась в его пользу и даже Строитель, обвинявший его на следствии, не смог ничего доказать, тихо скончавшись от сердечного приступа в камере СИЗО.
Гончар уже третий день праздновал победу по-своему, резвясь с девками в собст-венной сауне с бассейном на территории личного коттеджного дворика. Белый загуливал вместе с ним не потому, что хотел этого сам, а налить, принести, подать, позвать, позво-нить, вызвать, отдать распоряжение от имени хозяина.
— Совсем забыл тебе сказать, Гончар, на прошлой неделе на Малое море ездил, — Белый выпил рюмку водки и отправил девчонок поплавать. — Там все нормально, акку-ратно платят. Но слышал я, что Суровцев землю продал. Ту, что на заливе скальными глыбами отгорожена. Еще подумал, что какой-то не местный придурок взял, там отбой-ными молотками года три долбить надо, чтобы дорогу сделать или только на катерах за-ходить. Съездил из интереса, посмотрел, а валунов скальных и нет совсем, кто-то их уб-рал, говорят за день. Дорогу уже подвели к заливу — теперь это лучший залив на всем Ма-лом море. Я к Суровцеву подрулил, а он шепчет, что баба иркутская залив купила и валу-ны, якобы, лазером срезала. Базу отдыха строить будет для богатых «буратинов» и «маль-вин» из Европы. Еще шепнул, что мужик у этой бабы крутой, не советовал связываться.
Гончар хмыкнул, погладил животик.
— Пусть он советы в зад собственный засунет, без него разберемся. Что за баба, кто мужик?
Белый пожал плечами.
— Хрен ее знает, Михайлова какая-то, а мужик вообще нигде не светился. Ездит всегда с шофером и с парнем молодым, хахаль, наверное, а может и мужик ее — так, ниче-го особенного. Беременная она, с пузом уже, но все равно с хахалем ездит. Я поинтересо-вался — фирма у нее ООО «Байкальский отдых», она и дорогу построила, разметку под фундамент сейчас делают. Хорошо бы в долю войти, половина ее — половина наша.
— Ты всегда, Белый, с головой не дружил, — усмехнулся Гончар, — пусть она у ка-кой-нибудь нашей фирмы займ возьмет, миллионов пятьсот, например, а в залог землю оформит. Все равно деньги в срок не вернет — вот и будет все наше.
— Миллионов пятьсот, — Белый почесал затылок, — так ни в одной фирме у нас та-ких свободных денег нет.
— Ты дурак что ли, Белый, кто ей деньги давать собирается? Бумаги подпишет и все — пусть строится, потом заберем все за долги.
— Вот здорово, — обрадовался Белый, — срубим денежки по легкому. Ну и голова ты, Гончар!
— Ты сначала сруби, — осадил его хозяин, — потом считать будем, и то не ты. Вооб-ще так: займешься это бабой, подготовь договор займа на подпись, хахаля этого спрячь сначала в подвале, потом уже договор подсовывай. Пусть выбирает — или хахаля завалим и мужу расскажем о ее блядстве, а если это ее муж: тем более выбор есть. Саму ее не тро-гать физически — беременная все-таки. Понял?
Белый закивал головой довольно, предчувствуя, что и ему немного перепадет от этого.
— Понял, Гончар, все сделаем, как надо. Завтра же с утра и займусь. — Он повер-нулся в сторону бассейна и крикнул: — Эй, девки, хватит задницы мочить, пора ими и по-работать.
Вечером следующего дня бригадир докладывал Белому о проделанной работе:
— Целый день мотались за ее машиной то сюда, то туда: все по магазинам. Потом она за город выехала и свернула в сторону воинской части. Там КПП, близко подъезжать не стали. Везде с этим хреном молодым ходила, как привязанная. По отдельности не по-лучится: вместе их брать надо, лучше перед выездом от воинской части на трассу, там ти-хо, дорога далеко не просматривается, удобное место.
— А если баба с испуга рожать начнет — все дело тогда завалится, — резюмировал Белый.
— Не, не начнет, пузо еще не очень большое.
— Много ты в пузах бабьих разбираешься. А что за воинская часть?
— Где связисты стояли. Их опять оттуда турнули, но, видимо, что-то осталось, раз КПП не убрали.
— Постой, командиром же у них генерал Михайлов был и она Михайлова. Во-о-от в чем дело — муженек по месту новой дислокации, а она блядует потихоньку. Хорошо уст-роилась, стерва, наверняка и ребенок не от этого старого хрыча-генерала. Ладно, завтра с утра выдвигайтесь и берите всех. Хахаля с водителем в подвал, где новостройка, а ее, — он задумался, — а ее на полянку привези. Перед въездом в город, направо которая, знаешь?
Бригадир кивнул головой.
— Там ей бумаги дашь подписать, — Белый протянул листы, — подпишет и пусть едет, куда хочет. Не подпишет — дай сроку сутки. Пусть сама туда на следующий день приезжает или труп водилы на дороге найдут, еще через сутки: труп хахаля.
Белый задумался, почесал затылок, закурил сигарету и продолжил:
