Артур Кларк - Конец детства. Земной свет (романы)
– Постаравшись, можно управиться за час. Тут всего сорок километров, но дорога очень плохая.
– Вот и прекрасно, – сказал голос Маклорина. – Мне только что позвонили из Сентрал-Сити, просят, чтобы я послал именно вас. Они знают, что вы – наш лучший водитель, и уже один раз там были.
– Был – это где? – спросил Джеймисон.
– «Проект Тор». То самое место, куда вы ездили ночью – хотя названия вам, конечно же, тогда не сказали.
– Продолжайте, пожалуйста, сэр, – сказал Джеймисон. – Я вас слушаю.
Садлер отчетливо ощущал звучавшее в его голосе напряжение.
– Ситуация такая. Некий человек, находящийся в Сентрал-Сити, должен как можно скорее туда попасть. Предполагалось отправить его ракетой, но сейчас это невозможно. Поэтому он выезжает сюда монорельсом; для экономии времени вы встретите его в районе перевала, а затем по кратчайшему пути доставите на место. Вам все понятно?
– Не совсем. Почему эти, из «Тора», не могут забрать его сами?
«Он что, пытается увильнуть? – подумал Садлер. – Да нет, вопрос вполне естественный».
– Если вы посмотрите на карту, – объяснил Маклорин, – то увидите, что Перспектива – единственное удобное место для пересадки с монорельса на трактор. Кроме того, у них там вроде бы нет особо хороших водителей. Они высылают свой трактор, но скорее всего к тому времени как он доберется до перевала, вы уже закончите работу.
Последовала долгая тишина – очевидно, Джеймисон изучал карту.
– Я согласен попробовать, – снова заговорил Джеймисон. – Но хотелось бы знать, отчего весь этот переполох.
«Ну вот, – подумал Садлер, – начинается. Хоть бы Маклорин не забыл моего совета».
– Да, – ответил Маклорин, – пожалуй, вы имеете право узнать. Человек, направляющийся в «Тор», – это Карл Стеффансон. Его миссия жизненно важна для безопасности Земли. Большего я и сам не знаю, да здесь, собственно, и добавить-то нечего.
Наступившая тишина показалась пригнувшемуся к динамику Садлеру бесконечно долгой. Он понимал, что Джеймисон делает выбор. Молодому астроному предстояло неприятное открытие, насколько велика разница между критикой земного правительства, осуждением его политики в яростных, но не имеющих ровно никакого практического значения спорах и поступком, который может прямо содействовать поражению родной планеты. Сколько бы ни было в стране пацифистов, с началом войны количество их резко уменьшается, это правило действовало на протяжении всей истории человечества. Сейчас Джеймисон решает, с кем он, чью сторону велит ему принять чувство долга, если уж не логика.
– Я поеду.
Эти слова были произнесены так тихо, что Садлер их едва расслышал.
– Имейте в виду, – настаивал Маклорин, – что вы можете отказаться.
– Вы так думаете?
В голосе Джеймисона не было и тени сарказма, он просто думал вслух, говорил скорее сам с собой, чем с директором.
Судя по доносившимся из динамика звукам, Маклорин перекладывал бумаги.
– А кто поедет вторым? – спросил он.
– Я бы взял Уилера. Он же и тогда со мной ездил.
– Хорошо. Идите будите его, а я позвоню транспортникам. И – ни пуха ни пера.
– К черту, сэр.
Садлер подождал, пока за Джеймисоном закроется дверь, и только тогда вернулся в кабинет.
– Ну так что? – устало взглянул на него Маклорин.
– Все прошло гораздо лучше, чем можно было надеяться. Я слушал вас и восхищался.
Садлер не пытался польстить директору, его искренне восхитило, насколько удачно сумел тот скрыть свои настоящие чувства. Беседа с Джеймисоном прошла без особой сердечности – но зато и без малейшего следа враждебности.
– Хорошо, – сказал Маклорин, – что с ним поедет Уилер. Очень надежный человек.
При всей своей озабоченности Садлер с трудом сдержал улыбку. Он ничуть не сомневался, что доверие профессора к Конраду Уилеру имеет своим источником реабилитацию Маклоринского амплитудного интегратора, последовавшую за открытием Nova Draconis. Эмоции зачастую перевешивают всякую логику, и в этом отношении ученые практически не отличаются от простых смертных.
Коммутатор коротко загудел:
– Трактор выезжает, сэр. Сейчас открываются наружные ворота шлюза.
Маклорин бросил взгляд на стенные часы.
– Быстро же управились, – пробормотал он, а затем посмотрел на Садлера:
– Ладно, мистер Садлер, что сделано, то сделано. Надеюсь, мы об этом не пожалеем.
Зачастую забывают, что ездить по Луне днем неприятнее и даже опаснее, чем ночью. Безжалостное сияние вынуждает пользоваться плотными светофильтрами, в результате чего неизбежные – за исключением тех редких случаев, когда солнце висит прямо в зените, – пятна густой, непроницаемой тени становятся еще опаснее. Зачастую в них прячутся трещины, куда легко может провалиться трактор. Ночью же вождение не требует такой осторожности и неусыпного внимания; свет Земли гораздо мягче, не дает резких контрастов.
А для полной радости Джеймисону пришлось сегодня ехать на юг, то есть почти прямо против солнца. Иногда условия становились настолько скверными, что он был вынужден выписывать нелепые зигзаги – дабы уберечься от нестерпимо ярких бликов, отбрасываемых обнаженными скалами. Засыпанные пылью участки представляли гораздо меньше трудностей, однако по мере подъема к подножию кольцевых гор участков таких становилось все меньше и меньше.
Уилер сидел, не раскрывая рта – он прекрасно сознавал, какого внимания требует от товарища эта часть пути. Затем пошел крутой подъем к перевалу – бесконечное петляние по растресканным, усеянным огромными каменными обломками склонам. Сзади расстилалась равнина; на самом ее краю из-за горизонта выглядывали хрупкие, словно игрушечные, фермы огромных телескопов. А ведь в них, с горечью подумал Уилер, вбуханы миллионы человеко-часов труда. И какой же результат? Обсерватория простаивает, теша себя надеждой на некое отдаленное будущее, когда эти великолепные приборы снова начнут прощупывать дали Вселенной.
Равнина исчезла из виду, заслоненная скальной грядой, и тут же Джеймисон круто свернул направо, в узкое ущелье. Теперь, посмотрев наверх, можно было различить сверкающую паутинку рельса, огромными прыжками спускавшуюся по склону горы. Здесь трасса совершенно недосягаема, однако после перевала к ней можно будет приблизиться практически вплотную. Дорога стала еще хуже, трещина на трещине; правда, водители, проходившие ее прежде, оставили кое-где отметки, в помощь своим последователям. Часто приходилось двигаться сквозь тень, и Джеймисон почти не выключал фары. В целом он даже предпочитал эти мощные поворотные прожекторы слепящему сиянию Солнца – в их свете дорога различалась гораздо лучше. Вскоре управление прожекторами взял на себя Уилер, которого буквально заворожили прыгающие по камням овалы света. Полная невидимость самих лучей придавала зрелищу какой-то мистический характер. Казалось, что свет приходит из ниоткуда, не имеет ровно никакого отношения к трактору.
