Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне
– Игнатик, – всё с той же осторожностью начал он. – Ты где-то доверчивый, а где-то… просто досада берёт. Ты один раз уже не поверил мне и ушёл… И что получилось? Кому было хорошо?
Игнатик стоял с опущенной головой. Смотрел уже не в сторону, а вниз.
– Если бы ты знал… – с отчаянием сказал Яр и встал. – Если бы можно было передать, ч т о человек чувствует. Не словами, а так вот, из мозга в мозг. Чтобы ты понял, к а к мне было тогда ночью… Когда я увидел на столбике "Игнатик Яр"…
Тик поднял мокрые глаза.
– Ну ладно, Яр. Я же не уйду…
– Ага, это сейчас "не уйду"! А потом опять что-нибудь тебя взбрыкнёт…
– Нет, Яр. Теперь никогда.
Яр тяжело сопел и смотрел поверх деревьев.
– Ну, я глупый был, – пробормотал Игнатик.
– Свинья ты всё-таки, – сказал Яр. Взрыватель был вывинчен, и можно было отвести душу. – Нет, в самом деле, свинство какое…
Игнатик облапил красными варежками брезентовую штормовку Яра.
– Просто слов нет, какая морока с тобой, – сердито и беспомощно проговорил Яр. – И дёрнул Игнатика за шерстяной шарик на синей вязаной шапке. – Придумал! "Уйду"!.. А я? А Данка, Алька, Чита? Подумал?
– Ага… Я про это и подумал, Яр, если отыщется твой сын, тогда ведь нас уже будет шестеро. А так ведь нельзя…
– Ох, как мне надоела эта идиотская математика! Почему, леший всё раздери, нельзя?
Тик виновато объяснил:
– Ну, будет же это… неустойчивый многоугольник.
Яр часто задышал.
– Ты что? – испугался Тик.
– Я считаю до ста. Чтобы сдержаться… Многоугольники, пятиугольники… Да главное, чтобы держаться крепко друг за друга! Ясно?.. И, кстати, нас уже и так шестеро. Куда от нас теперь денется Глеб?
Они оба посмотрели на Глеба. Он стоял в полусотне шагов. Стоял спиной, но часто оглядывался на Игнатика и Яра. Тик слабо улыбнулся и помахал ему варежкой. Глеб радостно замахал палками.
– Он хороший, – сказал Игнатик. Яр придвинул его к себе вплотную.
– А мой Юрка… – сказал Яр. – Он ведь сейчас, наверно, такой же, как Глеб. Ну, разве что чуть помоложе… Тик, вы же с ним очень разные…
"И вам, таким разным, не пришлось бы ссориться и ревновать друг друга, если бы встретились. Нечего и бояться", – добавил он про себя.
Игнатик его понял. И недовольно ответил:
– Что хорошего, если разные? Наоборот… Был бы он мальчишка, другое дело. Одинаковым братьям легче договориться…
С ближнего склона мчались Алька, Чита и Данка.
– Ну что за копуши! – кричала Данка. – А ещё мужчины!..
2
Дальше они двигались вшестером.
Впереди встала густая рощица – смесь ёлок, берёзок и осин. Яр хотел обойти её, но Игнатик обогнал всех и въехал под заснеженные ветви. Минуты две лыжники пробирались среди трескучих сучьев и мохнатых зелёных лап, затем вышли на просеку.
– Ой… – негромко сказала Данка. – Это что?
Просеку наискось пересекали следы. Человеческие следы. Кто-то маленький, лёгкий, почти не проваливаясь, пробежал здесь по свежему снегу. Босиком.
Просека полого уходила вниз по склону, солнце светило вдоль неё, и лучи накрывали снег неярким скользящим светом. Зато в следах солнце как бы застревало. Они ярко золотились на мерцающем снегу. Это было очень красиво. Но Данка передёрнула плечами и сказала:
– Они же поморозятся…
– Они холода не чувствуют, – насупленно ответил Игнатик. И попросил: – Пошли. Только без шума.
Лыжники пересекли просеку рядом со следами и опять оказались в чаще. Но почти сразу чаща поредела. И слышны стали голоса. Весёлые тонкие голоса, вскрики и смех. Как на школьном дворе во время перемены.
Ёлки расступились, и открылась овальная поляна.
На поляне бегали, догоняли друг друга, кувыркались и боролись десятка два одетых по-летнему мальчишек.
Яр передёрнул плечами. Было что-то резко тревожное, ненастоящее и даже пугающее в этом полёте растрёпанных ребячьих волос, в мельканьи смуглых ног и рук, взметающих гейзеры снега. Но мальчишки играли по-настоящему. И сами они были настоящие. Снег мелкими капельками таял на их загорелой коже. И когда Яр издалека разглядел эти капельки, ему стало легче.
Младшим было лет восемь-девять, старшим где-то около тринадцати. Они оказались давно не стриженные и все очень загорелые – будто после смены в летнем лагере у моря. Многие бегали босиком. Приглядевшись, Яр заметил, что их майки, рубашки, матроски – выцветшие и залатанные. Но, если не приглядываться, мальчишечья компания казалась очень пёстрой и даже нарядной. Будто швырнули на снег охапку разноцветных ёлочных флажков и теперь их носит ветер.
Посреди поляны, провалившись тонкими ногами в снег почти по колено, стоял и швырялся снежками мальчишка ростом с Игнатика. А другие ребята кидали в него. Мальчишка смеялся, откидывая голову. Рубашка у него была жёлтая, и волосы – жёлтые, солнечные. Они горели на ярком свету. Снежки – совсем не липкие, сухие – не долетали до ребят, рассыпались в воздухе в мелкую сверкающую пыль. В клубах этой пыли и на жёлтом снегу метались тонкорукие синие тени…
И вдруг пыль осела, тени замерли, смех и голоса стихли. Оказалось, что мальчишки стоят неподвижно. И смотрят на незваных лыжников.
– Стойте здесь, – быстро сказал спутникам Игнатик. Сильно толкнулся палками, оставил их в снегу, выехал вперед и замахал над головой красными варежками.
Мальчик с жёлтыми волосами улыбнулся.
– Это Тик, – сказал он негромко, но было хорошо слышно в холодной тишине. – Всё в порядке, ребята.
Он выдернул ноги из снега и, почти не касаясь его, побежал к Игнатику. И другие побежали. Обступили со смехом, снова поднялся шум. Яру показалось, что сейчас мальчишки подбросят Игнатика в воздух и станут качать, как победителя лыжной гонки. Но нет, они только смеялись и шумели. Потом чуть поутихли, и звонкий голос отчётливо сказал:
– А чего же! Конечно!
Из толпы высунулся щуплый темноволосый пацанёнок в синей майке – один из самых маленьких. Сложил рупором ладошки и крикнул тоненько:
– Вы чего там стоите? Идите к нам!
– Пошли, – решительно сказал Чита.
Мальчишки обступили гостей. Их любопытные глаза напомнили Яру осеннее утро, когда он впервые пришёл учителем в Ореховскую школу номер семь. Ребята так же обступили, так же смотрели. Впрочем, не совсем так. У тех, у школьников, кроме любопытства мелькала порой и озабоченность: какой ты? Не злой ли? Не будешь ли обижать? А здесь все смотрели без недоверия. Кто весело, кто задумчиво, а кто чуточку хитровато.
Яр всё-таки сказал с неловкой улыбкой:
– Вы нас не бойтесь…
Те, кто стоял поближе, засмеялись. Не обидно, и всё же с ощущением превосходства. Так ребята смеются над взрослыми, когда те пытаются играть с ними в детскую игру и не умеют. Курчавый мальчик в клетчатой рубашке – пухлогубый и с очень синими глазами – снисходительно разъяснил:
