Николай Полунин - Цербер
ВЫДЕРЖИШЬ ЛИ ПОСЛЕДНЕЕ ИСПЫТАНИЕ.
вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка.
Он спросил: "Что с вами?" - обыкновенным человеческим голосом, и все они забегали, как растревоженные муравьи, и многие из них были с оружием, которое со страху наставили на него, но самый главный из них приказал не трогать его, и они вынуждены были подчиниться своему главному, но ведь он и так не боялся их, это они его боялись, хотя их и было много, гораздо больше, чем он думал. На это не стоило обращать внимания, и постепенно он успокоился. Тут подоспело время лететь. А их главный так и не заговорил с ним больше и не захотел быть рядом,
...Михаил устроил себе сиденье в проеме кабины между правым и левым креслами, чуть позади, сцепив привязные ремни от пилотских кресел. Оба пилота не поворачивались к нему. На них были черные шлемы, скрывающие лица.
- Теперь курс двести пятьдесят, доворот десять! - приказал он, одной рукой прижимая к горлу ремешок ларингофона, другой придерживая на коленях клавиатуру. По экранчику компьютера ползла карта. Снаружи ничем не отличающийся от своих собратьев-тружеников на заштатных линиях, "восьмой" имел бортовое оснащение, как какой-нибудь "С-72" улучшенной модификации.
- Идешь так двадцать минут! Скорость сто восемьдесят!
Он пролез обратно в бочкообразный фюзеляж с ребрами-шпангоутами. По скамьям вдоль бортов сидели четверо, двое дремали, один смотрел наружу, один, неслышно насвистывая, демонстративно ковырялся в затворе "Калашникова". Михаил споткнулся об него. Парень нехотя подобрал длинные ноги в огромных ботинках на рифленой подошве.
Время дружеских бесед кончилось, и от него не собирались это скрывать. Однако автомат был только у одного, это Михаил отметил.
Он наклонился к иллюминатору в дверце. "Алуэтт", мерно помаргивая красным и зеленым проблесками, шел, не отрываясь, на сотню метров вниз и вправо. Андрей Львович держал слово, находился в прямой видимости.
Длинный нос делал силуэт вертолета похожим на хищное злое насекомое, а вообще-то он очень напоминал "летающий банан" американских копов. Земля внизу была еще темной. Промелькнула чуть более светлая полоска шоссе в просеке. Они заходили большим кругом, давая Бате и остальным возможность приготовиться. Там должны были уже давно слышать шум.
Михаил внезапно появился между пилотами.
- Вниз!
Двадцать минут только начались, и первый удивленно вскинулся, но дал штурвал от себя, одновременно снижая обороты и тягу. Видимо, им были отданы четкие распоряжения подчиняться и не рассуждать. Темные кляксы леса в нижнем фонаре поплыли навстречу.
Второй пилот дернул его за рукав, указывая на три столба дыма, и Михаил показал - туда. Что-то очень они густы и разнесены для тех трех костров, о которых они с Павлом договаривались...
Строящиеся дачи открылись сразу. Расположенные чуть в низине, куда не доставали пока первые лучи восходящего солнца, они были освещены с трех сторон. Горели три дома в разных местах поселка. Сверху было трудно понять, что там происходит, и он вновь показал - туда и ниже, ниже. Командир повел машину к среднему дыму.
Они упали возле нужного дома, где была подходящая поляна. От него, пригибаясь, бежали почему-то двое с носилками. Михаил успел только распахнуть дверцу и увидеть сквозь дым, как хищная тень второго вертолета закладывает разворот вокруг места посадки "восьмого". Потом его оттеснили направо от двери. Ногам мешал короб с лебедкой.
- Что с ним? Почему носилки?
- Черт его знает, - выдохнул Павел, тяжело дыша и отдуваясь, будто носилки с Зиновием Самуэлевичем были неподъемными. Для Паши-то Геракла! Гоша, втиснувшийся сзади, и то выглядел бодрее.
- Пошли мы сигнал ставить, час назад примерно. Мусора натащили три кучи, соляром полили, только зажигалку поднеси. Он спросил, зачем, я ответил. Тут вы. Зиновий вдруг посинел, свалился, я думал - сердце или что. И вдруг загорелось. Само по себе загорелось, и сразу в трех местах. Там не было никого, точно. Понимаешь? А носилки в доме нашлись. Может, для работы понадобились, может, еще нужны будут.
Говоря так, Павел не забывал изображать одышку и безмерную усталость в сочетании с растерянностью. У него получалось очень натурально. Он даже плюхнулся, вроде бы не оглядевшись, на ближайшее откидное сиденье.
Михаила отпустили, дверь захлопнули. Когда Батя произносил слово "работа", они на короткий миг встретились глазами, и Михаил чуть отрицательно качнул головой.
Один из четверых деловито поднял веко Зиновию Самуэлевичу, закатал рукав. Вонзил полевой инъектор. Большой и указательный пальцы сжали мягкое пластиковое тельце, жидкость перетекла в вену. При необходимости такой штукой можно просадить двойной десантный комбинезон. Сказал что-то, за ревом и свистом винта неразборчивое. Переспросить Михаил не успел.
- На связь! - гулко квакнул динамик над головой, пришлось снова перебираться к кабине. Пол дрогнул, надавил на ступни.
"Похоже, этот Андрей собирается меня перегнать", - подумал Михаил. Это показалось забавным. Он качнулся, едва не упал на того, с автоматом, заставив его повернуться и опять убрать ноги. Теперь это было сделано послушно и с большей готовностью. И смотрел тот вниз, как бы палец ему не оттоптали.
Второй уступил свое "место болвана", протянул гарнитуру с одним повернутым наушником.
- Что произошло? - проскрипело в наушнике. - Ваш человек в порядке?
- Нормально. Что-то с сердцем. Помощь уже оказали.
- Не понял.
- Ему сделали укол, спасибо!
- Доктора благодарите.
- Надеюсь, это не яд. Вы подтверждаете свое слово?
- Конечно. Будем на месте через час. Передайте связь пилоту.
Михаил постучал себя по уху, указал на тумблер. Черный шлем кивнул. В правом полушарии носового фонаря плыл лохматый лес. Над ним виднелся тонкий светлый штрих под мерцающим кругом - легкая машина теперь указывала путь. "Алуэтт" Андрея Львовича был вызывающе белого цвета.
Оглядев панели над собой и сбоку, Михаил пожал плечами. Час - это много. Выбравшись из кресла, ушел из кабины. По дороге опять чуть было не свалился на автоматчика, в последний момент выбросив руку, чтобы упереться в борт. Выругался громко и внятно.
Глава 37
Когда наркотик подействовал и глаза Елены Евгеньевны закатились, девушка Нюта ослабила хватку, а Ната выдернула иглу из шеи потерявшей сознание женщины. Втроем - Артур помогал - снесли Елену Евгеньевну вниз, по гулкой решетчатой лестнице.
"Стальной комнате" был придан жилой вид. Продольные скамьи заменены с одной стороны широкой софой, с другой - столиком с парой кресел. Полированные стальные стены завешены гардинами, тканью. Охранник притащил изящный торшер и примостил на стене бра.
