Стивен Кинг - Мертвая зона
Папа, я понимаю, это похоже на бред. Мне самому это кажется бредом. Однако у меня нет ни малейших сомнений – как ни крути, угроза страшна и неотвратима.
Ни ты, ни кто другой не знает, что я сбежал от Чатсвортов вовсе не из-за пожара в ресторане. Наверно, я бежал от Грега Стилсона и от своей миссии. Как Илия, укрывшийся в пещере, или Иона, оказавшийся во чреве кита. Понимаешь, я думал: поживем – увидим. Поживем и увидим, появятся ли реальные приметы этой чудовищной перспективы. Вероятно, я бы и по сей день ждал, если бы прошлой осенью головные боли не усилились, а тут еще эта история в дорожной бригаде, где я работал. Надо полагать, Кит Стрэнг, наш бригадир, припомнит обстоятельства…
Выдержка из свидетельских показаний, заслушанных так называемым «Стилсоновским комитетом» под председательством сенатора от штата Мэн Уильяма Коэна. Опрос ведет главный юрисконсульт комитета Норман Д. Верайзер. Свидетель – Кит Стрэнг, проживающий по адресу: 1421, бульвар Дезерт, Финикс, штат Аризона.
Дата – 17 августа 1979 г.
Верайзер: В то время, если я не ошибаюсь, Джон Смит служил в управлении общественных работ города Финикса?
Стрэнг: Да, сэр.
В.: Это было в начале декабря 1978 года?
С.: Да, сэр.
В.: Случилось ли что-нибудь примечательное 7 декабря? Что-нибудь относящееся к Джону Смиту?
С.: Да, сэр. Еще как случилось.
В.: Расскажите, пожалуйста, об этом комитету.
С.: Мне надо было сходить в главный гараж, набрать оранжевой краски – две канистры по сорок галлонов. Мы ведь размечаем дороги. В тот день Джонни, то есть Джонни Смит, размечал Роузмонт-авеню. Так вот, вернулся я примерно в четверть пятого, минут за сорок пять до конца рабочего дня, и тут ко мне подходит Герман Джоэллин, мы с ним уже беседовали, и говорит: «Ты бы, Кит, глянул, как там Джонни. Что-то с ним неладно. Я к нему обращаюсь, а он вроде не слышит. Чуть меня не задавил. Ты бы привел его в чувство». Так и сказал. Я спрашиваю: «А что с ним, Герми?» А он мне: «Глянь своими глазами, по-моему, этот тип немножечко того». Приезжаю я туда и поначалу вижу – все в норме. А потом – бац!
В.: Что же вы увидели?
С.: На дороге?
В.: Да.
С.: Линия, гляжу, пошла вкось. Сначала чуть-чуть – там зигзаг, там клякса… Короче, перестала быть прямой. А Джонни в нашей бригаде всегда считался лучшим разметчиком. Ну а дальше началось вообще не поймешь что. Всю дорогу разрисовал петлями и загогулинами. Кое-где даже несколько кругов на одном месте сделал. А ярдов сто и вовсе по обочине линию протянул.
В.: И как вы поступили?
С.: Я остановил его. То есть не сразу. Поравнялся с ним и давай кричать. Раз пять, наверное, крикнул, а он вроде и не слышит. Потом как развернется – и у меня на боку вот такая вмятина. А машина, между прочим, казенная. Тогда я начал сигналить и опять закричал, и на этот раз он, видно, услышал. Тормознул и смотрит на меня. Ты что же, спрашиваю, делаешь?
В.: И что он ответил?
С.: Он сказал «привет». И все. «Привет, Кит». Как будто все в ажуре.
В.: И как вы отреагировали?
С.: Я, признаться, сорвался. Прямо озверел. А Джонни озирается по сторонам и держится за борт, будто выпасть боится. Тут я вижу, что он совсем плох. он всегда был худющий, а тут еще весь побелел, и рот у него… как бы сказать… вниз опустился. Сначала он даже не понимал, о чем ему толкую. Но потом обернулся и увидел, что творится с линией.
В.: И что же он сказал?
С.: Извинился. Потом… закачался, что ли, и прикрыл лицо рукой. Я спросил, что с ним, а он… понес какую-то чушь. Полную ахинею.
В.: Мистер Стрэнг, комитет особенно интересует все, что говорил Смит, – его слова могут многое прояснить. Постарайтесь поточнее вспомнить, что он сказал.
С.: Сначала он сказал, что все в порядке, вот только пахнет паленой резиной. Мол, покрышки горят. На костре. Потом он говорит: «Аккумулятор взорвется, если вы его подключите». И еще что-то вроде: «Оба динамика на солнце. Так что деревья будут в сохранности». Точнее не вспомню. Я же говорю, чушь какая-то.
В.: Что произошло дальше?
С.: Он начал вываливаться. Я схватил его за плечо, и рука его – та, которой он прикрывала лицо, – упала. Я увидел, что правый глаз у него как будто кровью налит. И тут он потерял сознание.
В.: Больше он ничего не сказал перед тем, как потерять сознание?
С.: Сказал, сэр.
В.: Что же?
С.: Он сказал: «О Стилсоне, папа, подумаем после, сейчас он в мертвой зоне».
В.: Вы точно помните? Он произнес именно эти слова?
С.: Да, сэр. Я их никогда не забуду.
…очнулся я в ремонтной мастерской, в самом начале Роузмонт-авеню. Кит сказал, чтобы я немедленно шел к врачу, иначе он не допустит меня к работе. Мне стало страшно, папа, но не из-за того, о чем подумал Кит. В общем, я сходил к невропатологу, которого рекомендовал мне Сэм Вейзак в своем письме в начале ноября. Видишь ли, я написал Сэму, что побаиваюсь водить машину, так как иногда у меня двоится в глазах. Сэм сразу же подтвердил, что симптомы очень тревожные, но не рискнул ставить диагноз на расстоянии и посоветовал обратиться к доктору Вэнну.
К Вэнну я пошел не сразу. Мозг может сыграть злую шутку с каждым, и я полагал, пока не произошел случай с дорожной разметкой, что эти симптомы – явление временное и все наладится. Видимо, я просто не хотел думать о неблагоприятном исходе. Но дорожная история оказалась последней каплей. Я пошел к врачу потому, что мне стало страшно. Не за себя – за всех.
Словом, я обратился к доктору Вэнну, он меня обследовал и выложил все начистоту. И выяснилось, что времени у меня меньше, чем я думал, поскольку…
Выдержка из свидетельских показаний, заслушанных так называемым «Стилсоновским комитетом» под председательством сенатора от штата Мэн Уильяма Коэна. Опрос ведет Норман Д. Верайзер, главный юрисконсульт комитета. Свидетель – доктор Квентин М. Вэнн, проживающий по адресу: 17, Паркленд-драйв, Финикс, штат Аризона.
Дата – 22 августа 1979 г.
Верайзер: Когда вы закончили обследование и поставили диагноз, вы пригласили Джона Смита?
Вэнн: Да. Это был трудный разговор. Такие разговоры легкими не бывают.
В.: Вы не могли бы вкратце рассказать, о чем у вас шла речь?
Вэнн: Пожалуй. Я полагаю, что в этих необычных обстоятельствах имею право нарушить врачебную тайну. Прежде всего я сказал Смиту, что случившееся вызвало у него сильное эмоциональное потрясение. Он подтвердил это. Правый глаз у него был очень красный из-за лопнувшего капилляра, хотя и наблюдалось некоторое улучшение. Позвольте мне объяснить на схеме… (Часть стенограммы опущена.)
В.: Как на это реагировал Смит?
Вэнн: Он спросил меня о последней стадии. Это его слова – «последняя стадия». Должен сознаться, что его спокойствие и мужество произвели на меня впечатление.
