Роберт Хайнлайн - Переменная звезда
– Есть мудрецы, – наконец проговорил Хидео, – которые говорят, что для человека невыносима незначительность такого масштаба. Что если человек столкнется с видом, настолько же превышающим его в развитии, насколько человек превышает собаку, его дух непременно надломится. В качестве примера эти мудрецы указывают на коренных обитателей Северной Америки на Земле, которые настолько впитали в себя чувство собственной неполноценности, что полностью вымерли за пару столетий.
Почему-то эти мудрецы предпочитают закрывать глаза на пример противоположного рода – коренных обитателей Южной Америки. Или на африканцев, которых другие африканцы заковывали в цепи и продавали европейцам, уже тогда завоевавшим обе Америки.
– К чему вы это все говорите? – требовательно вопросил Хильдебранд. – Мы все знаем, что не собираемся скиснуть и помереть.
Когда Хидео ответил ему, громкость его голоса вновь испугала меня, но не так, как сами его слова.
– В моем сердце – великий гнев.
Эти слова заставили всех сесть прямее и расправить плечи.
– Я не хочу гневаться. Настанет день, когда гнев может помочь моим внукам, но сейчас он для меня бесполезен… здесь. И для него нет места в моем сердце. Все место в моем сердце мне нужно для тоски.
Справиться с гневом можно единственным способом – подрубить его корни. А корень гнева – всегда страх.
Я не боюсь за тех, кто умер. Слишком поздно. Поэтому я должен бояться за себя и за моих друзей здесь.
Нам нужно бояться лишь двух вещей, и я только что показал вам, что первого опасаться глупо. Я сам это чувствую! Даже сейчас у меня судорогой сводит спину, и страх пытается внушить мне мысль о том, что Убийца Звезд уже целится в нас, что я могу не договорить начатую фразу. Но это безумие, а не благоразумие. Я могу научиться прогонять это безумие, и вы можете этому научиться.
Я слушал его и чувствовал, как расслабляются мышцы, опускаются плечи, как мое дыхание становится глубже и медленнее.
– Второе, чего можно бояться, – это то, что мы не выдержим испытаний. Что мы не будем достаточно хороши, достаточно сильны для того, чтобы основать общество, которое сумеет научиться делать все необходимое для жизни. На прошлой неделе самое страшное решение, какое мы могли принять, привело бы, в самом худшем случае, к гибели пятисот двадцати человек. Сегодня такое неудачное решение могло бы привести к буквальному изничтожению почти всего того, что осталось от человечества. Это недопустимая потеря. Позвольте мне сказать об этом сейчас.
Он умолк и задумался, словно бы ушел в себя. Ни кто не произносил ни слова. Хильдебранд раскрыл было рот, но послышался глухой звук удара, и вместо слов из груди Хильдебранда вылетел выдох.
– И страх, и его внешнее проявление – злоба всегда приводят к очень плохим решениям.
В ответ прозвучали не слова – гомон, ропот, бормотание, смешки, но все эти звуки выражали согласие.
– Я приведу только один пример: Войны с Терроризмом, которые неизбежно привели к возвышению Пророка.
Вскоре после того, как капитан Лесли Лекруа благополучно возвратился домой после своего первого путешествия на Луну, фанатичные экстремисты-мусульмане из маленькой страны устроили жуткую бойню, направленную на истребление христианской сверхдержавы. Террористы-самоубийцы вызвали страшную смерть тысяч неповинных людей. Тоска и гнев их оставшихся в живых соотечественников были хотя бы немного, но сравнимы с тем, что мы с вами чувствуем сейчас.
Будь мощная национальная воля и экономические силы направлены в разумное русло, каждого из таких фанатиков можно было бы легко удалить с планеты. В то время этих подонков было, пожалуй, не больше сотни, и они, по определению, были настолько глупы или настолько обмануты, что даже удивительно, как были они способны на согласованные действия. Только злая удача могла помочь примитивной жестокости одержать такую мощную победу.
Мы все знаем, что сделала вместо этого сверхдержава. Она сокрушила две маленьких соседних страны, перебила несколько десятков настоящих террористов и сотни тысяч гражданских лиц, таких же невинных, как оплакиваемые ими их погибшие близкие. В первый раз было сказано, что лидеры нации, вероятно, знали о планах террористов, но не сумели предупредить народ. При втором вторжении никаких объяснений вообще сделано не было, даже несмотря на то, что эта страна была знаменита своим враждебным отношением к террористам. Обе страны были мусульманскими, как и девятнадцать убийц, – этого было достаточно. А страна, из которой они были родом, что удивительно, являлась практически единственной опорой всемирного христианства в этом регионе.
Образование обширной планетарной сети разъяренных мусульманских экстремистов стало настолько неизбежным, что теперь нам трудно понять, как такое могло кому-то прийти в голову. Ведь это были одни из самых разумных и гуманных людей в истории планеты: о чем же они думали?
Конечно, они не думали. Они чувствовали.
Они олицетворяли собой монотеистичную сверхдержаву. Еще никто никогда не наносил им такого страшного удара, а они были абсолютно уверены в том, что никто не имел никакого права вообще их хоть пальцем тронуть. И они повели себя согласно племенному принципу приматов. Тебя побила и отобрала у тебя банан обезьяна побольше тебя или более хитрый шимпанзе… и ты находишь обезьяну меньше и глупее тебя, колотишь ее и отбираешь банан у нее.
Поступив таким образом, они разожгли глобальную религиозную войну, из-за которой весь мир мог скатиться к варварству. Тогда осталась единственная возможность – раздавить зло железно-силиконовым каблуком чуточку более умного варварства, с помощью немного менее запятнанной кровью религии, лучшей из всех вероятных тираний. Неемия Скаддер стал Святым Пророком Господа, сокрушил лжепророков, и пала тьма.
Хидео умолк и медленно повернулся на месте. Казалось, он хочет встретиться взглядом с каждым из тех, кто сидел вокруг него в темноте.
– Если мы ответим на нашу невыносимую тоску и печаль так, как это сделали они – отвернувшись от тоски и печали и ища утешения, сосредоточившись на паранойе и злобе, если мы ответим на наше горе собственной версией Войн с Терроризмом – то мы, скорее всего, проиграем эту битву, и проиграем заслуженно.
Все загомонили сразу, и Хидео не стал ни с кем спорить, он дал людям откричаться. Никто не пожелал выступить, но вспыхнуло много приглушенных разговоров.
– Давайте продолжим наш полет, – проговорил Хидео через некоторое время. – Давайте построим новый мир, как собирались. Изменились только наши самые далекие планы. Мы надеялись в один прекрасный день стать частью грандиозного межзвездного сообщества с радиусом в девяносто световых лет и населением в три миллиона. Это до сих пор является нашей целью.
