От имени Земли - Манс Майк

Пока он висел головой вниз, на лестнице раздались шаги. Было трудно разобрать, это сверху, из жилого блока, или снизу, из шлюзовой. Однако практически сразу показались ноги Мичико, спускающейся, видимо, из спальни. Вид у неё был бледный. Девушка, не обратив внимания на русского, прошла в медпункт. Что с ней случилось-то? Ещё несколько часов назад это так же было заметно, но потом вроде она как-то включилась в процесс написания письма, стала нормальной. А теперь вот опять. Дима спрыгнул с перекладины и собрался уже войти к ней и расспросить, как сверху вновь раздались шаги. Ламбер. Волков подошёл прямо к лестнице.

– Крис, что с Мичико? – спросил он тихо. Тот сначала отвернулся, потом напряг лоб так, что на нём проступили морщины, и ответил:

– Дима, она беременна. Интоксикация. Не обращай внимания, – голос его дрожал.

– Так вот почему вы были так напряжены. Крис, чёрт возьми, нам же запретили заводить здесь детей. Вроде всё для этого сделали, как же так вышло? – Дима помнил инструкции, и, хотя и не был врачом, понимал, что нюансы беременности при низкой гравитации ещё не изучены. Равно, как и другие последствия для ребёнка и матери. Хватит ли ей витаминов выносить дитя. Как пройдут роды. Ну и так далее.

– Дима, что я могу сказать… Мы сами в шоке. Не говори никому, будем искать выход, мы же врачи. В крайнем случае – аборт. Хотя Мими очень этого не хочет, – на глазах Ламбера выступили слезы, и Волков обнял его.

– Крис, я с вами, всё образуется, уверен.

Француз кивнул, вытер глаза и прошёл вслед за женой в медчасть. Заниматься спортом Диме больше не хотелось.

Мари лежала в своей комнате, уставившись в планшет. Всё еще читает, надо же. Волков уже давно входил к ней без стука, как сделал и сейчас. Она посмотрела на него поверх планшета и улыбнулась.

– Ну что, укротитель секретных агентов, как поживаешь? – спросила девушка. – Чего такой хмурый?

– Ты не поверишь, из-за Мичико… – вздохнул он, сел на кровать и взял её за руку. – Крис по секрету мне сказал, что она беременна. Поэтому ребята такие напряжённые сегодня, только узнали.

– Блин, это же ужасно! – Мари отложила планшет в сторону. – Столько проблем может возникнуть, взять хотя бы кости или…

– Да, да, знаю, – перебил её Дима, – я всё это уже с Крисом обсудил. В общем не говори никому, просто я тебе обещал, что между нами не будет никаких секретов. Вот оттого и хмурюсь. Они ведь только поженились, а теперь такая проблема.

Мари поднесла его руку к своему лицу и уткнулась в неё, подогнув колени. Они молчали. Почему всегда что-то случается? Две недели на Марсе повисли камнем на шее.

– Нам нужно разбираться с этой ответственностью, – нарушила тишину Нойманн. – Если мы придём к Согласию, то сможем попросить у Кен-Шо помощи, может они дадут ещё наноботов, чтобы ребёнок был здоров.

Стоп. Какой диалог вели Мари и Рашми с пришельцем, когда они пришли за наноботами? Дима помнил это по рапорту и рассказам девушки: «…Переговоры – целиком на нашей ответственности. Мы приняли это решение и риск, но было бы безответственным не попробовать связаться с вами для его спасения… …Достойны ли мы Согласия, если не ценим жизнь? Нужны ли вам союзники, которые безответственно относятся к жизням близких? Какова в этом случае цена Согласию?» – «Вы хорошо ответили, остался ещё один вопрос. Кто из вас возьмёт личную ответственность за жизнь Дмитрия, будет с ним в Согласии, и разделит его участь?»

Рашми подтвердила, что сознательно отвечает перед Землёй за все последствия и что не хочет перевешивать ответственность на других. А также, что причина – гуманизм, без которого она не видит Согласия. Дальше шла речь про личную ответственность. Личную.

– Мари, я, кажется, понял, – шёпотом, боясь спугнуть мысль, сказал Дима. – Помнишь, как Вол-Си Гош сказал, что он ответственно подходит к переговорам? В этом может быть ключ. Сейчас ты напомнила про наноботов, я вновь прокрутил в голове то, как вы с Рашми общались с ним, когда просили помощи в моём лечении, и мне пришла в голову идея. Он полностью отвечает за нас. Если переговоры провалятся, то провалится не только наша миссия, но и его. Мы не знаем, почему это так важно, но есть подозрение, что для него это будет очень плохим финалом.

– Ты что, думаешь, что его убьют? – удивилась Мари. – Они же должны быть гуманными, сверхразвитая цивилизация!

– Нет, я не думаю, что его убьют. Но представь себе, что для них наши жизни, наше развитие в рамках Согласия, значат гораздо больше. Как для врача – жизнь пациента, как для нас – судьба ребёнка Мичико, как для вас была значима моя жизнь, когда вы пришли к инопланетянину за помощью. Нам трудно понять, но судьба целой цивилизации вполне может волновать на личном уровне. Именно это и есть суть Согласия, так ведь? Он ответственен за нас всех, как мы ответственны за Землю. Подобное тяжело понять сейчас, но, как он и сказал, без осознания данного факта, нет пути в Согласие.

Мари села на кровати, уперлась в стенку, подложив под спину подушку, и выпустила его руку. Она продолжала смотреть в его глаза, только будто бы не видела его самого. На её лице отражалась напряжённая работа незаурядного ума. Как Волков любил видеть её такой, сосредоточенной и вдохновлённой идеей!

– Дима, – взгляд девушки снова сфокусировался на нём, вернувшись из страны интеллектуальных грёз, – это не его личная ответственность. Это личная ответственность всей расы Кен-Шо. В таких вопросах нет границы между личным и общественным. Или она есть, но пока непонятна для нас. Ты сказал мне про то, как он отвечал раньше про ответственный подход к переговорам, и я вспомнила другой вопрос: «Важно ли для Кен-Шо прийти к согласию?» Его ответ я дословно не процитирую, но суть была такая: «Общественное – это личное или личное – это общественное? Кирпичик – часть здания, или здание – суть каждого кирпичика?» Так вот, личная ответственность Вол-Си Гоша и общественная ответственность Кен-Шо – одно и то же. Мы не понимаем этого, но всё так и есть, Дима!

Мари обняла его и засмеялась. Тут есть чему радоваться, это настолько очевидно было правильным ответом, что сомнений не осталось. Бедному Вол-Си Гошу не нужно никакого наказания, потому что если твоя этика не разделяет такие понятия, как важность человека и важность расы, то провал их переговоров будет сам по себе жесточайшим наказанием для каждого, кто пять тысяч лет работал, наблюдал, готовился, и, возможно, оборонял их рубежи от Несогласных рас, которые проливным дождём готовы были залить разгорающееся пламя их ещё юной цивилизации.

Ответ всё-таки пришёл. Уже поздно вечером, когда они сидели после ужина, обсуждая их с Мари гипотезу. Все единогласно согласились с тем, что ребята дошли до сути, и радовались. Дима обратил внимание на то, что даже Мичико вроде пришла в себя, и вновь была улыбчивой обаятельной японочкой, а не тенью самой себя. Тут его планшет пиликнул, и Волков тут же включил его, сопровождаемый взволнованными взглядами. Во входящих сообщениях было новое письмо. От Артура Уайта.

– Пришло! От профессора! – прокричал парень радостно, открыл послание и начал читать. – «Уважаемый мистер Волков, благодарю вас за то, что поделились своими мыслями и теориями. Некоторое время я был недоступен из-за ряда обстоятельств. Однако, когда я ознакомился с рапортом месье Ламбера и вашими теориями, я тут же занялся анализом. Профессор Ланге, которому вы передавали привет, присоединился ко мне чуть позже, и тоже передаёт привет вам и Мари Нойманн. Мы с ним поняли, что ряд неудобств, которые гости могут доставить существующему на Земле укладу вещей – не столь высокая цена, особенно, учитывая ваши мысли. По моей рекомендации представители контактной группы согласились с вашей теорией о том, что чужие будут явно худшим выбором, чем гости. Уж не знаю, насколько ваша теория верна, но она максимально правдоподобна. Коллеги-дипломаты сомневались, но мы смогли их убедить, когда по их инициативе провели очную встречу. Будем надеяться, что в ближайшее время они пришлют вам новое коммюнике, основанное на наших с Генрихом рекомендациях и вашей теории. Также я благодарю вас за заботу о моём здоровье, хочу вас обрадовать, что чувствую я себя превосходно, и на текущий момент моему доброму состоянию ничего не угрожает. Искренне ваш, доктор Артур Уайт».