Роджер Желязны - Доннерджек
– Маггл, – сказал он, – не подпускай остальных к водопою, а я пойду проверю, кто к нам пожаловал.
– Вы не желаете, чтобы я с ней побеседовал, сэр? – спросил Маггл и вытянул хобот – до него тоже донесся нежный соблазнительный запах. – Если помните, Скарко всегда посылал меня разговаривать с чужаками.
– Скарко больше не вожак, – напомнил ему Транто. – Теперь я здесь главный.
Маггл кивнул, отступил на несколько шагов и принялся с важным видом размахивать ушами. В глубине души он хотел бы быть Транто (или по крайней мере обладать властью Транто), но научился скрывать свои чувства даже от самого себя.
Транто осторожно подошел к незнакомке. Вблизи она оказалась еще прекраснее, чем издалека, однако что-то в ее облике отдаленно напоминало леди Мей и ее беседки, убранные цветами. Транто поздоровался – гораздо более сдержанно, чем намеревался вначале.
– Привет, – сказал он.
– Здравствуй, – ответила она. – Там твое стадо пасется?
– Мое.
– Большое.
– Самое большое в окрестностях.
– Ты давно у них вожак?
– Достаточно.
– Мне кажется, я о тебе слышала. Ты ведь Транто, верно?
– Верно.
– А ты сдержанный.
– Гм-м.
– Я помню, где я о тебе слышала. От самца по имени Скарко. Он добровольно отдал тебе главенство над стадом – и не потому, что ты больше, просто ты наследный вожак.
– Скарко… Как он поживает?
– Неплохо – для одинокого самца. По-моему, без компании ему скучно.
– Интересно, почему он не соберет новое стадо. Скарко производил хорошее впечатление.
– Может быть, боится, что кто-нибудь придет и снова отнимет у него плоды тяжкого труда.
Транто засунул бивень в землю и принялся полировать кончик. Незнакомка больше не казалась ему привлекательной; он вдруг почувствовал, что она излучает опасность.
Видимо, она почувствовала перемену в настроении собеседника, потому что сразу же попыталась его успокоить:
– Мне поручили тебя отыскать, Транто.
– Да?
– Тот, кто меня послал, наделен огромным могуществом. Он ищет сильных фантов, которые присоединились бы к нему и выступили на его стороне во время войны, которая вот-вот начнется.
– Войны?
– Вирту слишком долго находится под игом Веритэ. Жители Веритэ являются сюда со своими новыми программами и стрекалами ФХ, вмешиваются в нашу жизнь и угнетают нас.
– Вот как?
– Не притворяйся, Транто. У тебя самого остались шрамы от старых ран, и ты страдаешь от приступов безумия. Редкий эйон может похвалиться тем, что его владениям не угрожали вторжением. Пришло время переписать базовую программу. Меня послали спросить у тебя, согласен ли ты вместе со своим стадом встать на нашу сторону.
– И что мы за это получим?
– Лучше устроенное общество, свободное от власти Веритэ.
– Веритэ не приходит в наши джунгли и на равнины, во всяком случае, нам они не мешают.
– А тебе нравится, что ты вынужден жить в ограниченном пространстве, среди дикой природы, когда тебе по праву принадлежит вся земля Вирту?
– Возможно, ты и права. Но мы здесь счастливы.
– Ты счастлив. А разве вожак не обязан заботиться о молодых, разве ты не хочешь, чтобы они получили больше свободы?
– Пусть сами сражаются за свои права. Как я.
– Это было очень давно, Транто. – Самка помахала кисточкой на кончике хвоста. – Похоже, меня обманули на твой счет. Мне казалось, что страдания, выпавшие на твою долю, заставят тебя желать справедливости для всех, а ты веришь лишь в право сильнейшего.
– Я и есть сильнейший.
– Здесь… Итак, похоже, ты не станешь служить нам. Мне придется сообщить тому, кто меня послал, что я потерпела поражение. Очень жаль. Мы могли бы стать... друзьями.
– Как скажете, леди. Видимо, я слишком стар для таких вещей.
Транто наблюдал за самкой, пока та не скрылась в зарослях кустарника на краю джунглей, наблюдал до тех пор, пока не опустилась ночь и его стадо собралось у водопоя. Ночью он покинул свое привычное место рядом с Фрагой и их двумя малышами и бродил по периметру стойбища, готовый противостоять опасности – какой, он и сам не смог бы сказать.
Впрочем, Транто все-таки не заметил, как Маггл тихонько выскользнул из стада и скрылся за темным пологом джунглей, не заметил он и как тот вернулся несколько часов спустя.
* * *Совет старейшин Церкви Элиш обсуждал самые обычные проблемы: выразил благодарность Ауду Арафу (чей отряд по борьбе с кризисными ситуациями справился с возникшими беспорядками превосходно – насколько это вообще было возможно); выразил завуалированный упрек в адрес тех, кто поддался панике; обсудил бюджет, ассигнования на расходы и, в самом конце, лозунги и призывы. Все присутствующие прекрасно понимали, что события в Центральном парке поставили церковь в исключительно тяжелое положение – даже откровения Артура Идена имели не такие сокрушительные последствия.
И вдруг произошло чудо.
Все смотрели на место во главе стола, где стояло кресло, всегда остававшееся пустым, – напоминание об Иерофанте, которого никто никогда не видел ни в Веритэ (хотя многие подозревали, что именно там он и должен объявиться), ни в Вирту (хотя легенды утверждали, что именно там он родился)… Так вот, все смотрели на Пустое Кресло – то вдруг окутало мерцающее сияние, а в следующее мгновение глазам собравшихся на Совет старейшин предстало поразительное зрелище.
В мягком удобном кресле сидел человек, мужчина – уродливое лицо, римский нос, редкие белые волосы и глубокие морщины вокруг рта, точно он смеется целыми днями. Впрочем, сейчас незнакомец не смеялся, даже улыбка не тронула его губ. Одет мужчина был в свободную полинявшую футболку, на которой красовалась надпись: «Джинджер Роджерс делала все то же самое, что и Фред Астер, только наоборот и на высоких каблуках».
Тем членам Совета старейшин, кто родился в Веритэ, пришлось сильно напрячься, чтобы вспомнить, что жители Вирту умеют принимать любое обличье, какое только пожелают. Человек в мешковатых шортах и футболке с таинственной надписью вполне мог оказаться Иерофантом, существом, которое имеет право разговаривать с Высшими Богами и является вестником Истины.
Иерофант обвел взглядом старейшин, на мгновение задержавшись на каждом лице в отдельности; он не обошел вниманием даже помощников. И у всех возникало ощущение, будто его бесцветные глаза буравят, проникают в самое сердце и могущественное существо видит мельчайшие сомнения и узнает о самых сокровенных желаниях так легко, словно они выписаны на лбах теми же черными буквами, что украшали его футболку.
