Далия Трускиновская - Дайте место гневу Божию (Грань)
Намтар, чье лицо я вдруг смогла разглядеть, вдруг замер, его губы приоткрылись. Он был удивлен превыше всякой меры!
– Сюда, ко мне! – кричала я. – Слышишь?
И он тоже побежал. Он смешно орудовал локтями, высоко поднимая плечи, он был жалок и нелеп, как всякий, кому приходится бегать очень редко. Но он спешил ко мне что было силенок – и угодил прямо в объятия.
Я, стараясь не оступиться с белой дорожки, пропихнула его за спину, и тут же рядом оказались Даниил и Нартов. Даниил отразил прорвавшийся было к нам поток черного ледяного ветра, а Нартов пихнул меня к стене – и я неожиданно оказалась по НАШУ сторону Грани. Он прыгнул следом за мной, а Даниил вернулся последним. И сразу же прохода не стало.
– Это что еще такое? – озираясь, спросила я. – Почему?..
Я хотела знать – как вышло, что я потащила за собой это не-пойми-что, как вышло, что оно изогнулось и, по мере того, как мы отступали, понемногу выпрямлялось, возвращая ТОЙ стороне случайно захваченную территорию.
И вот Грань остановилась – не там, правда, где мы ее нашли, не так близко к березам и скамейке. Луч, упиравшийся в нее, стал шире и на нем обозначились поперечные полоски.
– Грань выгнулась, – объяснил Даниил, втыкая в землю меч по самую рукоять раз, и другой, и третий. – Это иногда случается. Ты ее за собой потащила.
– Смотрите… – прошептал Нартов.
Мы разом повернулись.
Мимо двух берез, мимо белой лавочки, туда, где положено было бы кончиться обрыву (тому, что он оказался декорацией, я уже не удивилась, хорошо хоть, березы были настоящие) протянулась светлая дорожка, продолжение которой было уже лестницей, и по ней, сгорбившись, брел Намтар. Он уходил, мы видели его спину – и даже по спине понимали, как ему страшно. В какую-то секунду до меня дошло – он голый. Голый и черный, костлявый и неловкий, но без всяких там козлиных копыт и петушьих ног.
Стало очень тихо, так тихо, что мы услышали прикосновение колен Намтара, или как там его звали в списках противной стороны, к белому лучу.
– Боже, помилуй мя, древнюю злобу… – очень тихо произнес он слова мольбы, которая была ровесницей Большой Битвы, мольбы, известной каждому демону на всех ступеньках их иерархии, хранимой в памяти невзирая на запреты. – Боже, помилуй мя, мерзость запустенья… Боже, помилуй мя, прелесть помраченну…
И он замер в ожидании ответа.
Лестница двинулась, и мы увидели, что она состоит из двух лучей – первого, узкого, посланного вслед Нартову с Даниилом, и второго, пошире, что лег сверху. Просто они, случайно или нет, совпали. Широкий, обратившись в лестницу, втягивался в светлые ворота, забирая с собой Намтара – демона, осознавшего свое предательство. А на том конце узкого луча мы увидели далекую блестящую фигурку с острыми краями крыльев за плечами.
– Рагуил? – удивился Нартов. – Но почему?.
Он хотел спросить – почему архангел не приближается и не устраивает нам нагоняя за опасную самодеятельность.
– Михаил? Не может быть! – воскликнул, поднеся левую ладонь ко лбу, Даниил.
Я прищурилась.
Этого архангела я видела не впервые. Но не в жизни – а кто-то из Даниилов показал его лик на образе. Плащ, багровый с бегущими по нему рыжими и дымными сполохами, и доспехи светлого золота под плащом, и черные кудри, падающие на лоб и на плечи из-под высокого шлема – похоже, там, вдали, стоял и смотрел на нас Уриил, которого так хотели и еще не смели назвать гневом Божьим. Стоял, смотрел – и сам стал гаснуть потихоньку, и погасил свой ставший ненужным луч.
Мы остались у Грани втроем.
– Вытащили вредителя, – сказал Нартов, но так, как сказал бы о нашкодившем домашнем зверьке. – Вот теперь-то его кто-нибудь обязательно расколет, и мы узнаем все входы и выходы в чертовой Управе.
– Как я уже говорил, у даосов есть очень интересный знак, – словно бы утратив интерес к судьбе Намтара, произнес Даниил. – Он означает, что нет четкой границы между светом и тьмой, в каждом потоке света содержится частица тьмы, и в каждом море тьмы должен быть островок света, Теперь вы видите – так оно и есть, иначе было бы невозможно прощение…
– Что с ним будет? – спросила я.
– Сейчас он будет молить о прощении уже своими словами. Ему дозволено. Он вспомнит все свои подвиги… А потом один из тех, кто зовется суд Божий, примет решение.
– То есть, ты? – Нартов весь напрягся.
– Нет, мне – нельзя. Раз я вывел его ОТТУДА – значит, мое решение уже сейчас известно.
Я вздохнула – я все еще видела коленопреклоненного демона. Вот сейчас мне было его действительно жаль. Мы уже не слышали, что говорил он Тому, кто над нами, обратив лицо к небу. Но он говорил – и каждое его слово было услышано, он оправдывался – и никто его не останавливал, возможно, он даже привирал по неизменной и неистребимой привычке этого племени – но и это сейчас было допустимо, потому что рано или поздно запасы вранья бы иссякли, лгун устал от собственной безнадежной лжи – и зазвучала наконец желанная правда.
– Виноват ли он в том, что он – такой? – спросила я.
– Нет, конечно. И это будет принято во внимание. Но он знал правду о Грани и о тех, кто по обе ее стороны. Безысходность и обреченность – еще не грех. Грех – когда есть выбор.
– Но он же выбрал!.. – чуть ли не хором завопили мы с Нартовым.
– И слава Богу… – пробормотал Даниил. – А меч сразу чистить нужно. Никто за тебя этого делать не станет. Понял?
– Понял, – отрапортовал Нартов.
– Трижды в землю, чтобы убрать грязь от их проклятий, и потом в воду, чтобы на клинке не осталось твоей собственной злобы. Пошли…
Тут обрыв опять сделался обрывом, река внизу – рекой. Они пошли зигзагами по тропинке, а я села на скамейку.
Дело было сделано.
Очевидно, впереди меня ждало расставание с Нартовым, с Даниилом, с бригадой.
Две звезды взлетели рядышком с речного берега и ушли в небо. Мечи, подумала я даже с некоторым равнодушием, мечи вернулись на место. Позволили очистить себя и вернулись…
Я хотела сказать мужчинам, когда они вернутся, что-то очень умное про эти мечи, но стоило им подняться и подойти к скамье – белая искра пролетела над землей, нарисовав круг, мы оказались внутри круга, от светящихся его краев встала и уперлась в небо стена, а когда она сделалась прозрачной – мы были уже не на речном берегу, а, как и следовало ожидать, в зале на манер театрального.
– Доигрались, – сказал Нартов, оглядывая пространство. – И вот всегда так! Пока дело делаешь – еще, может, и не мешают, но вот потом обязательно разбор полетов начнется…
– Мое место свободно, – произнес Даниил, сосчитав судей за длинным столом. – Вот любопытно, если меня в должности понизят, то – как? Не могут же смыть с меня крещение!
