Артур Кларк - Перворожденный
— Взгляните на это с точки зрения Райса, — сказал Окер. — Таково должно быть завершение великого проекта под названием «Переселение из старого Чикаго в новый». Эта работа стоила ему огромных затрат энергии, он занимался ею не один год. Однако Джакоб Райс все еще молодой человек, причем голодный и энергичный, чему мы должны очень радоваться, и я полагаю, что он продолжит свою деятельность и дальше. Не знаю, как далеко он собирается зайти, но теперь он, скорей всего, стремится к новым подвигам.
— Этот мир — довольно большое место, — сказала Байсеза. — Хватит всем.
— Место-то большое, но не бесконечное, — возразил Окер. — И, кроме того, мы недавно установили пробные контакты за океаном. Райс, конечно, не Александр, я в этом убежден, но ни он, ни греческий царь, очевидно, не захотят друг другу покориться.
— К тому же, знаете ли, — продолжал Окер, — игра стоит свеч. После всего, что вы с Абдикадиром сказали о будущем, Райс это воспринял как руководство к действию. Он потребовал от своих ученых, и прежде всего от меня, найти способы предотвратить конец Вселенной, или, хотя бы, его избежать.
— Ого! Он мыслит масштабно!
— И к тому же он, знаете ли, подозревает, что мировое господство является необходимым и достаточным условием для его спасения!
Судя по всему, Райс прав, подумала Байсеза. Если единственный путь обратно на Землю лежит через вавилонский Глаз, то война за этот город в будущем просто неотвратима.
Окер вздохнул.
— Однако трудность заключается в том, что если попасть в карман к такому человеку, как Райс, то оттуда очень трудно выбраться. Уж я-то это знаю! — уныло произнес он. — Но вы должны сами решать, Байсеза Датт, что вы хотите.
Ей не надо было ничего решать: все было и так ясно.
— Я уже нашла все, что хотела, — сказала она. — И теперь мне необходимо вернуться обратно в Вавилон. Именно через него я попала в этот мир, и, кроме того, там находится единственная ниточка, связывающая меня с дочерью. Не говоря уже о том, что, как мне кажется, я должна привезти Абдикадира домой. Двор Александра нуждается в таких светлых умах, как у него.
Окер призадумался.
— Вы многое для нас сделали, мадам Датт… не в последнюю очередь, вы дали нам знание о нашем мире среди других миров. Войны Джакоба Райса — это не ваши войны, и его цели — это не ваши цели. И мы должны помочь вам от него ускользнуть. — Он взглянул на Эмелин и ее сыновей, которые молча выразили свое одобрение.
— Спасибо, — искренне сказала Байсеза. — Но что вы скажите о себе, профессор?
— Знаете, первый камень обсерватории в Нью-Чикаго уже заложен. Этого вполне достаточно, чтобы занять меня на долгие годы. Но, кроме этого… — Он поднял голову и взглянул на густую облачность, покрывающую все небо. — Иногда я чувствую себя в привилегированном положении оттого, что нахожусь здесь, то есть в мире, который вы называете «Мир». Я был создан для совершенно новой Вселенной, в которой существует множество разных миров, и их изучали астрономы предшествующих поколений. Однако видимость здесь всегда плохая, — вздохнул он. — Мне бы хотелось слетать куда-нибудь ввысь, поверх облаков «Мира»! Куда-нибудь на Луну, или в другие миры на воздушном фаэтоне! Моего воображения явно не хватает, чтобы представить себе, как это можно сделать, но если Александр Великий смог наладить сообщение с помощью паровозов, то наверняка Нью-Чикаго сможет достичь звезд. Как вы считаете? — Он улыбнулся неожиданно мальчишеской улыбкой.
Байсеза тоже улыбнулась.
— Я считаю, что это очаровательная мысль.
Эмелин вцепилась в руку Гарри, своего сына.
— Конечно, вы можете сколько угодно смотреть на звезды. А мне нужен всего лишь клочок суши, свободный ото льда — хотя бы на некоторое время! А что касается будущего… пятьсот лет, вы говорите? Знаете, мне и моим мальчикам этого вполне достаточно.
— Вы очень мудры, — сказал Окер.
Со всех сторон взревели охотничьи рога.
Люди в предвкушении похода оживились. Мужчины, женщины, дети зашевелились, начали поправлять рюкзаки за плечами. Лошади заржали и начали брыкаться, сбруя зазвенела, и постепенно бесформенная толпа стала походить на колонну.
Вспыхнули огни, так что Байсеза даже испугалась. Электрические прожекторы, установленные на небоскребах, осветили стены, которые, как оказалось, были украшены флагами. Оживление нарастало.
— Все это наворовано с всемирной ярмарки, — сказала Эмелин, улыбаясь сквозь слезы. — Относительно Джакоба Райса у меня всегда были некоторые сомнения, но я никогда не могла отказать ему в стильности! Какой прекрасный способ проститься с умирающим городом!
Загремели барабаны, задавая ритм движению.
Лохматый мамонт в экипаже Райса еще раз протрубил в знак протеста и сдвинулся с места. Толпа была столь плотной, что не могла прийти в движение одновременно: потребовалось время, чтобы освободилось пространство и к маршу смогли присоединиться последние ряды. Наконец процессия двинулась в путь. Сперва все шли по Мичиган-авеню, затем мимо парка Джексона. По бокам процессии шли полицейские с желтыми дубинками в руках — для защиты от диких животных. Даже желтые трамваи залязгали и тронулись с места — в последний раз, хотя своих пассажиров они могли доставить совсем недалеко.
Во время движения чикагцы начали петь, чему помогала барабанная дробь и медленный ритм шагов по замерзшей грязи. Сперва они грянули патриотические песни, вроде «Моя страна Тебе принадлежит, Господи!», «Америка» и «Звездное знамя». Но через некоторое время они перешли на песенку, которую Байсеза слышала здесь множество раз: «Улица оловянной посуды», хит 90-х годов XIX века в Чикаго, грустный мотив о старике, который потерял свою любовь. Сумрачные голоса, отражаясь от кирпича, стекла и бетонных стен покинутых зданий, рассказывали о надеждах, которые исчезли «после бала».
Байсеза услышала звон стекла, пьяный смех, а затем глухой удар. Оглянувшись назад, она увидела, как из верхних этажей отеля Лексингтон вырываются языки пламени.
53. «Аврора»
7 декабря 2070 года
Приближаясь в своем «Шаттле» к одному из самых знаменитых космических кораблей в истории человечества, Белла Фингал, Билл Карел и Боб Пакстон припали к телескопическим окнам.
После всех волнений последних месяцев Белла чувствовала себя уставшей до изнеможения. К счастью, теперь почти все уже было позади. До того момента, когда квинт-бомба приблизится к Земле на минимальное расстояние, осталось ждать всего несколько дней. «День Q» — так назвали этот момент комментаторы. Астрономы и военные в один голос уверяли ее, что бомба не делала попыток сойти с той траектории, на которую она вышла после того, как марсианский Глаз внезапно подал признаки жизни. Она, конечно, все еще приближается к нам, но минует нас между Землей и Луной, так что никакого удара по планете не произойдет.
