Р. Эйнбоу - Экипаж Большого Друга
— Да, вы будете жить в другом месте. Там хорошо, я был там, вам понравится.
Старушка кивнула и пошла прочь, маленькая, жалкая. Я наклонился и осторожно приподнял край брезента. Лицо спокойное, очень похоже на Алёнино, несмотря на восковой цвет. Мы почти не были знакомы, обычное дело в наше время.
Алёна опустилась на колени, склонилась, прижалась губами ко лбу. Боль прошла, её место заняла тоска.
— Заберём её, похороним, — молчаливый призыв.
Я, как мог, обмотал брезент вокруг тела, поднял свёрток на руки и пошёл мимо солдат через дорогу к катеру.
По обоюдному согласию мы выбрали поляну в лесу километрах в десяти от города. Я хотел выкопать могилу, но Алёна остановила меня:
— К чему теперь эти ритуалы. Не хочу, чтобы на Земле осталось важное.
Я понял и принялся стаскивать валежник. Нашёл в «каптёрке» катера какую-то горючую жидкость, облил брёвна. Мы уложили тело, и я запалил костер, обнаруженным там же электрическим разрядником. Со стороны наши действия наверно выглядели дико — двое молча, без суеты, в лесу, ночью сжигают труп. Но не было зрителей, а главное, не стало тех правил, определявших, что есть дикость, что есть норма.
Мы всё так же молча дождались, когда прогорит костёр, сели в катер и направились ко мне домой.
Почему я верил, что родители живы? Не знаю, возможно, интуиция, а может быть, элементарный самообман. Когда я постучал в дверь, сердце колотилось так, что было слышно без всякого фонендоскопа. Электричество отключено, отец открыл дверь с керосиновой лампой в руке, в углу я заметил помповое ружьё. Он ничуть не изменился, мой старик. Может быть, добавилось на лице морщин, но глаза оставались, как и прежде, молодыми.
— Мать! — голос дрогнул. — Сашку встречай беги. Явился, не запылился.
Мы вошли в прихожую и заперли дверь, когда из спальни вышла мама. Вот она сдала, похудела, стала как будто ниже ростом, волосы совсем седые. Объятья, расспросы, слёзы.
— Мам, пап, познакомьтесь — Алёна. Моя жена.
Снова слёзы, рукопожатья, вопросы. Мы прошли на кухню, мама начала накрывать на стол. В какой-то момент показалось, что и не было ничего, а просто блудный сын вернулся среди ночи домой с молодой женой, весь такой из себя бравый и успешный. Ощущение оказалось нестойким, до первого вопроса:
— Что же теперь будет-то? А, Саш? — мама старалась заглянуть мне в глаза, но я упорно смотрел в тарелку и через силу глотал угощенье.
— Я не стану врать, мам, — пришлось сделать вид, сто прочищаю горло. — Как раньше, ничего не будет. Мы прямо сейчас отправимся в Город, там вы с папой сядете… — ох, как трудно быть убедительным. — Сядете в космический корабль и через два года полёта окажетесь на планете Шааясс. Она очень похожа на Землю, я был там, знаю.
— Ты, сынуля, не тронулся часом? — отец раньше частенько корил меня за пристрастие к определённого рода литературе. — Может, самогоночки, чтоб в себя придти?
— Пап, ты наши комбезы видел? А оружие? В километре отсюда стоит планетарный катер, который нам одолжили шааяне, а мы сами почти год скитались так далеко, что и представить трудно. Придётся тебе поверить.
Папа с мамой переглянулись. В их взглядах я разглядел такое, что понял, и знал наперед ответ отца.
— Нет, Саш, никуда мы отсюда не уйдём. Всю жизнь прожили, и помирать здесь придётся. Да и не долетим мы до тех палестин, старые уже. Вы молодых спасайте, им жить ещё…
— Пап…
— Не возникай. Ты хоть и в больших, видно, чинах, да только соплив ещё, за нас решать. Мы эту квартиру бросим, переедем в деревню, там дом ещё крепкий, на наш век хватит. Огород есть, проживём. За нас не беспокойся, делай своё дело. Вот тебе весь мой сказ. Так, мать?
Мама молча кивнула, спросила:
— Вы переночуете, или как?
Волна поддержки от Алёны помогла мне справиться с собой. Деревянным голосом я произнёс:
— Нет, нам нужно уходить. Мы должны всё исправить, есть ещё надежда, так и знайте.
Даже у Алёны мои слова вызвали недоумение. А отец спросил:
— А это вот, — он неопределённо кивнул на тёмное окно, — как понимать?
— Мы опоздали… В этот раз успеем, — ответил я, стараясь верить своим словам. Повторил: — Есть ещё надежда.
Уходили без долгих прощаний. Я пожалел, что нет на борту «патиссона» никаких полезных припасов. Аптечку и ту не «русифицировали», снял пояс с «тюльпаном», показал отцу, как заряжать, как пользоваться.
— Пригодится, времена впереди смутные. Поосторожнее с ним. Ну, да ты понимаешь.
На пороге я обернулся:
— Мы вернёмся, не поминайте лихом. До свиданья.
Они стояли обнявшись, освещённые неверным светом лампы и, вот странно, улыбались. Я рванулся прочь, догнал Алёну.
— У тебя золотые родители… Куда мы теперь?
— Есть ещё люди, они, возможно, нуждаются в помощи. В любом случае я хочу знать, что с ними.
— Твои ребята из «Лаборатории»?
— Именно.
VIIIПоиски заняли у нас всю оставшуюся ночь и половину дня. И вот мы снова вместе, сидим в кубрике «патиссона». Но не все. Николай Николаевич погиб под руинами, его дом полностью разрушен. Марина на борту эвакуатора вместе с сыном. Анюта держалась молодцом, бледная, невыспавшаяся, с красными глазами, но спокойная и уверенная. Петька же сильно сдал, у него сломана рука, разбито лицо, глаза без очков смотрят по-детски беззащитно. Макс не мог сидеть спокойно, всё порывался вскочить, руки его так и мельтешили, то хватая всё подряд, то теребя волосы, то застёжку на куртке. Историю их злоключений в кратком изложении я знал, с Алёной познакомил, осталось обрисовать ситуацию. Мне казалось, что у них будет больше шансов не пропасть на Шааяссе, если они получат кой-какую дополнительную информацию.
Наконец Максим не выдержал затянувшейся паузы:
— Ты, может быть, расскажешь что-нибудь? Ты кто такой, вообще? Может, ты и не Кармагин вовсе? Похож, конечно, но не совсем. Наш был… не такой он был.
Вот ведь. А какой «он» был? Был…
— Я это, я. Не волнуйся. Или напомнить тебе, как ты кондиционер чинил, Кулибин?
Аня вступилась:
— Да не слушай ты пустомелю. А вот кто ты такой, действительно интересно. Ты сотрудничаешь с этими, как их, не могу запомнить никак?
— Шааяне с планеты Шааясс. Нет, скорее, они со мной сотрудничают? — сказал и сам себе удивился, но ведь правду сказал. — А я — капитан корабля. Называется Большой Друг. Он, правда, сейчас в ремонте. Земного корабля, уточню.
Друг действительно жив, и Герке с Сержантом надеялись на лучшее.
Петька ожил:
— Ты давай, рассказывай всё по порядку — что да как.
Алёна внесла импровизированный поднос со свежесинтезированными пайками, и по тому, как мои друзья принялись за еду, стало понятно, что толком они не ели давно. Я принялся рассказывать. Проект, Фонд, порча, наша первая стычка с шааянами, кристы, Соломон, Чарли. Встречу с Андреем я не упомянул, просто рассказал о той войне между цивилизациями, последствия которой нам приходится расхлёбывать.
