Аркадий Стругацкий - Страна багровых туч. Глиняный бог
Фернан виновато улыбнулся и как-то очень просто сказал:
— Ух, забегался. Решил у вас отдохнуть…
— Отдохнуть?
— Да. Вы не возражаете, если я у вас посижу несколько минут?
Я пожал плечами и кивнул на стул.
Помолчав, он добавил:
— Прошу вас. Если придет доктор Шварц, рассказывайте мне что-нибудь о своей работе. Это будет выглядеть так, будто я пришел к вам по делу.
Я внимательно посмотрел ему в глаза. Все это начинало меня злить, и, не выдержав, я спросил:
— Вы, наверное, думаете, что я безнадежный идиот и не понимаю, что значит вся эта комедия?
— Комедия? — Он встал со стула и подошел ко мне. — По-моему, это не комедия. Может быть, для вас, но не для меня…
— Господин Фернан, давайте договоримся: если вам поручили за мной следить, то делайте это как-нибудь поумнее…
Он опустил голову, потер рукой лоб и тихонько засмеялся.
— Черт возьми! Действительно! Какое право я имею на ваше доверие? Никакого…
Мне показалось странным, что он так говорит. Вел он себя очень непосредственно.
Подумав, он вдруг заговорил:
— Хорошо. Давайте будем откровенными. Другого выхода у меня нет. Только ответьте мне на один-единственный вопрос. Он может вам показаться странным. Но для меня это важно. Согласны?
— Смотря какой вопрос, — настороженно сказал я.
— Вы любите Францию?
Пока я думал, он смотрел на меня широко раскрытыми черными глазами, излучающими какой-то глубокий душевный жар…
Я внезапно почувствовал, что передо мной не тот человек, за которого я его принимал.
— Если это так важно, я могу ответить. Да.
— Я вам верю. Слушайте… — он перешел на шепот, — я не Фернан, и мне грозит опасность…
Мы долго стояли молча, разглядывая друг друга. Он смотрел мне прямо в глаза, и в них я не находил ничего, кроме искренности…
— Кто же вы тогда?.. — прошептал я.
— Вы это узнаете в свое время. Но я не немец. И не француз…
— Пойдемте в рентгеновский кабинет. Там можно запереться и поговорить, чтобы нас никто не услышал, — прервал я его.
Мы прошли в рентгеновскую лабораторию, и я включил установку. В комнате стало шумно. Фернан наклонился надо мной и сказал:
— Я приехал сюда по документам одного Роберта Фернана из мюнхенского исследовательского центра. После войны этого Фернана приговорили к пожизненной каторге за недозволенные медицинские и биологические опыты над военнопленными. Однако с помощью своих западных коллег его вскоре выпустили, и он занял важное положение медицинского советника при нынешнем правительстве в Бонне…
— Да, ну а вы…
— Я недаром спросил, любите ли вы свою родину. Дело в том, что моя родина — здесь…
— Здесь? В Африке?
— Да, здесь, на этой самой земле. Нас давно уже тревожит то, что тут окопались немцы. Им в этом помогли заокеанские друзья нашего нынешнего правительства. Но с этим пора кончать!
Последние слова Фернан произнес решительно, как призыв, и выпрямился во весь рост. Он сделал шаг от меня в сторону, и мне вдруг стало стыдно за то, что я был представителем европейской нации.
— Постойте, одну секунду, Фернан, или как вас… Но ведь, насколько я знаю, Грабер ведет лишь научные исследования.
— Научные? — Он резко наклонился к самому моему лицу. — Роберт Фернан проводил над людьми тоже так называемые “научные исследования”. Он замораживал их живыми, он вливал им в вены растворы солей свинца, чтобы получить уникальные рентгеновские снимки, он…
— Неужели и Грабер?! — в ужасе воскликнул я.
— Н-не знаю, не знаю… Собственно, я здесь для того, чтобы все узнать. В нашем народе ходят кое-какие слухи…
— Какие?
— Не буду их повторять. Нужно точно проверить.
— В чем я могу вам помочь? — спросил я и взял его за руку.
Мысль об античеловеческом характере работы института Грабера приходила мне в голову очень часто, но я гнал ее от себя, не веря, что в наше время наука может заниматься чем-то мерзким и преступным. Теперь, когда эту мысль Фернан выразил четко и ясно, я вдруг понял, что обязательно стану его помощником, если не хочу стать соучастником преступления.
— Чем я могу быть для вас полезным? — еще раз спросил я.
— Хорошо, слушайте, — прошептал он. — Скоро для инспектирования института Грабера приедет группа военных из объединенного штаба. Кроме военных, там будут представители двух исследовательских фирм: американской “Уестерн биокемикал сервис” и немецкой “Хемише Централь”. Собственно, это одна и та же фирма. Свою деятельность у нас они начали с того, что стали ввозить мыло и леденцы. И то и другое появлялось в одних и тех же этикетках, но с надписями то на английском, то на немецком языках. Так вот, представители этих двух фирм приедут осматривать и одновременно показывать генералам свое, так сказать, африканское хозяйство, знакомиться с успехами и достижениями доктора Грабера. Нужно попасть на испытания.
— Какие испытания?
— Грабер будет демонстрировать результаты своей работы.
— Где?
— Наверное, в парке, за стеной.
— Так что же нужно делать?
— Нужно, чтобы на испытания попали вы.
— Я?? Вы смеетесь! Они меня из этого барака выпускают три раза в день на прогулку: пятьдесят шагов вправо от двери и пятьдесят влево. Вы же знаете, что территория просматривается часовыми.
— Да… — Он тяжело вздохнул. — Я знаю. И, тем не менее, это нужно сделать.
Я вспомнил о своем путешествии под землей в оазис алых пальм, и у меня шевельнулась смутная надежда.
— Ну, допустим, я что-нибудь придумаю. Может быть, свершится чудо, и мне удастся попасть на эти испытания, хотя я даже не знаю, где они будут. Ну, а вы? Ведь вам нужно скрыться. Вам нужно бежать. Если приедут представители фирмы и увидят, что вы не Фернан…
— Я не могу бежать. Я должен под всякими предлогами не появляться у них на глазах. Даже если меня и потребуют, хотя я надеюсь, что во мне никакой нужды не будет.
Мы долго молчали. Затем я его спросил:
— Вы, кажется, довольно свободно перемещаетесь по территории?
— Да. Относительно.
— Куда вам разрешается ходить?
— Всюду, за исключением резиденции Грабера и этого странного парка за стеной.
— Вы имеете в виду оазис алых пальм?
— Алых? Почему алых? Эти пальмы грязно-песочного цвета.
Я засмеялся.
— Это я придумал название. В день моего приезда они были окрашены лучами заходящего солнца в ярко-красный цвет.
— На ту сторону ограды я доступа не имею, хотя моя лаборатория примыкает к стене, за которой находится оазис.
