Евгений Прошкин - Слой
— Да, туда его, — невнятно произнес Петр и выключил телевизор. Он выглядел так, будто решался на визит к стоматологу.
Костя осторожно глянул на Людмилу и прочистил горло.
— Жара. Пивка бы. Хорошо бы.
— Ну, — выдавил Петр, отклеивая сухой язык. — Сходи, а?
— А что, схожу, — сразу согласился Костя.
— И меня заодно проводишь, — поспешно бросила Людмила.
— Да, проводи, — совсем не по-джентльменски попросил Петр.
Торопливо собравшись, Людмила подошла к двери и топнула ножкой. Константин оторвался от баула с оружием — она сурово посмотрела ему в глаза и отрицательно покачала головой. Он взвесил в руке новенький «ПМ» и бросил его обратно в сумку.
— Побольше возьми, — крикнул из комнаты Петр.
— Чего?
— Пива.
— А-а... Конечно.
Очутившись на лестнице, Костя с Людмилой одновременно вздохнули.
— Ты должна была оскорбиться, — проговорил Константин. — Он так тебя спровадил... Это даже неприлично.
— Я и оскорбилась, — ответила она. — Передай своему командиру, что он козел драный.
— Он мне больше не командир... Да, забыл спросить. Как вчера прошло?
— О чем это ты? — насторожилась она.
— Петр намекал, что вы с Настей... в общем...
— Это не он намекал, а ты.
— Неужели?..
— Заткнись, а то дядюшке пожалуюсь — он тебя пристрелит.
Костя вдруг подумал, что Петр может наблюдать за ними из окна, и повел Людмилу к проспекту, где ездили хоть какие-то машины. На их улицу никто почему-то не заезжал, и быстро обнаглевшие пешеходы бродили прямо по мостовой.
Пройдя мимо череды продуктовых магазинов, Константин обратил внимание, что среди них нет ни одного работающего. Витрины, дабы не искушать народ, были прибраны, а некоторые завешены брезентом. Желтая бочка со словом «Пиво» валялась на боку, под ней, высунув тонкий язык, лежала придавленная кошка.
— Жалко... — тихо произнесла Людмила.
— И людей тоже, — сказал Константин. Он остановился у таксофона и достал магнитную карту.
— Кто будет звонить?
— Ты начал, ты и...
— Чей он родственник, мой или твой? Она сунула карту в прорезь и вручила Косте трубку.
— Набирай.
У Немаляева было занято. Людмила недоверчиво послушала короткие гудки и, сбросив вызов, нажала «повтор». Снова занято.
Она порылась в сумочке и вытащила плоскую пачку сигарет. Константин отогнал от себя дым и снова набрал номер.
— Сан Саныч? Я готов, — проговорил он и, озадаченно уставившись на трубку, повесил ее на рычаг.
— Ну?
— Приедут через две минуты.
— Куда приедут?!
— Сюда.
Людмила как раз докуривала, когда перед ними затормозил инкассаторский броневик.
— Спасибо не труповозка, — заметил Костя.
Тяжелая дверь неправильной формы отползла вбок, и на тротуар спрыгнул молодой мужчина в светлом костюме.
— Я его знаю, это Сапер, — сказала Людмила. — Петр его так называл.
— Из инженерных войск? — переспросил Костя.
— Из дядиных.
Не говоря ни слова, Сапер посторонился и помог Людмиле взойти на высокую подножку. Оказавшись в машине, Константин закашлялся — внутри было душно, как в бане, и нестерпимо воняло бензином. Сапер залез последним, и броневик сразу тронулся.
Кроме них, в кузове находилось трое автоматчиков — двое на узких сиденьях по бортам и третий сзади. Не жалея брюк, он пристроился на пыльной запаске и держал «АКС» стволом к бойнице. На полу, то и дело ударяясь друг о друга, перекатывались два гранатомета. Толстые треугольные окна были намеренно измазаны чем-то жирным, и сквозь них пробивалась лишь смена света и тени.
Константину захотелось узнать, действительно ли на улицах так опасно или бандиты пижонят, но он решил, что этот вопрос не имеет смысла. Всю дорогу они с Людмилой молчали, и Сапер, похоже, был им за это благодарен.
По истечении десяти минут стало ясно, что броневик выезжал за ними не из резиденции Немаляева. Машина кружила где-то поблизости — вероятно, Сан Саныч предвидел, что они позвонят с улицы.
Примерно через полчаса броневик остановился. Константин собрался выйти, но Сапер жестом велел ему сидеть и махнул одному из стрелков. Лишь убедившись, что угроза отсутствует, Сапер спустился сам и подал руку Людмиле.
Их направили к подъезду обычного панельного дома, при этом бойцы встали по бокам так, что и словить пулю снайпера, и удрать было одинаково сложно.
На площадке десятого этажа отирались еще двое с автоматами, и Сапер, выходя из лифта, изобразил ладонью что-то неопределенное. Охранники поводили в воздухе широким радаром и указали на сумочку. Не задавая вопросов, Людмила вытряхнула ее на пол и подвинула носком зажигалку. Больше у них претензий не было.
Задрав голову к телекамере, Сапер поправил галстук, и железная дверь отворилась.
— Идти медленно, там детекторы, — предупредил он. — Квартира тридцать восемь.
Костя с Людмилой прошагали по коридору и остановились на пушистом коврике.
— Я звонил, теперь твоя очередь.
Она хотела возразить, но им открыли и без звонка.
— Дядя Саша, это я, — просто сказала Людмила. — Здрасьте.
— Ты?..
Немаляев похлопал седыми ресницами и нерешительно развел руки. Секунду постояв, она бросилась к нему на грудь и заплакала.
— Люд очка... Людочка... — твердил он. — Откуда ты?
— Издалека, дядя Саш, — всхлипнув, ответила она.
Немаляев перевел взгляд на Константина.
— Роговцев? Вот почему ты не испугался...
— Не поэтому. Пригласите?
— Ноги вытри, — велел Немаляев и, обняв Людмилу, повернулся к нему спиной.
Константин повозил подошвами и протиснулся внутрь. Квартиру перестроили под кабинет или огромную комнату отдыха — сразу и не поймешь. У стены стояли два кожаных дивана под прозрачной пленкой, в центре — стол с замотанными в бумагу ножками, а в углу громоздились нераспечатанные коробки с какой-то оргтехникой.
— Так это ты меня мусорам отдала? — раздался сзади голос Немаляева. — В девяносто первом. Ты, да? Глупенькая моя...
— Я вам за отца...
— Он заслужил.
— Я согласна. Но тогда... Я надеялась, что вас там убьют.
— Людочка, я же вор. Мне на тюрьме почти как на воле. Меня в ту ходку и короновали.
— Значит, я теперь племянница короля, — прерывисто вздохнув, сказала она.
— Вора в законе, Людочка, — возразил Немаляев. — Костя, ты принес?
Константин достал тетрадку и, сев на диван, положил ее рядом.
— Владислав Борисович ею тоже интересовался.
— Вот так Владя... Отмычку, хмырь, ко мне подбирал. Ну, я свое обещание выполнил.
— Хорошо бы чаю, Сан Саныч.
— Не борзей. Костя, а зачем ты в партию вступил? — неожиданно спросил Немаляев.
