Андрей Столяров - Мы, народ… (сборник)
Настроение немецкого общества опять меняется. Только что после взрывов и выстрелов «Красная Армия» пребывала в политической пустоте: и правые, и левые, и «болото» дружно осуждали террор. Хорст Герольд тогда имел все основания говорить: «Никогда прежде я не видел такого единодушия между гражданами и полицией». И вот, чуть ли не в одночасье, происходит трансформация эмоциональных координат. Из недавних преступников члены РАФ превращаются в жертв; низвергнутые во тьму заключения, они становятся мучениками жестокой системы.
Власти Федеративной Германии совершают ту же ошибку, которую в упоении всемогущества совершает почти каждая власть. Чрезмерной жестокостью, тупым полицейским давлением на любой гражданский протест они создают своим оппонентам социальный авторитет. Очевидец тех дней вспоминает, что «оказавшись в тюрьме, группа (лидеров РАФ) обрела ранее недостававшее ей политическое влияние. Беспрецедентные меры предосторожности наделили заключенных политической значимостью, не идущей ни в какое сравнение с тем, чего они смогли добиться с помощью своих публикаций и террористических актов».
Известность РАФ в Германии и Европе непрерывно растет. Образуется «Красная помощь» – объединение адвокатов, защищающих узников тюрьмы Штаммхайм. Туда входят многие авторитетные немецкие юристы, представляющие собой сообщество, с которым не считаться нельзя. Причем они не только налаживают обмен информацией между арестованными членами РАФ и их соратниками, пребывающими на свободе, но и проводят собственные протестные акции, привлекающие внимание радио, телевидения и газет, – то пресс-конференции, где рассказывают о положении дел в тюрьме, то однодневные голодовки у бетонной стены, опоясывающей Штаммхайм, то демонстративный отказ участвовать в судебных процессах, где ограничиваются их права. В Англии, Франции и Голландии возникают комитеты защиты прав заключенных, ориентированные в первую очередь на помощь РАФ. В Гамбурге образуется немецкий Комитет против пыток, который публикует в легальной и нелегальной прессе один сенсационный материал за другим. Теперь в определенной мере оправдывается даже террор, поскольку казнь Дренкмана, несомненно, повлияла на поведение судей. Хотя в дальнейших процессах над членами «Красной Армии» также было множество нарушений юридических норм, но демонстрировать такую откровенную ненависть к подсудимым больше не осмеливается никто.
Кульминацией общественной популярности РАФ становится поездка в Штаммхайм Жан-Поля Сартра, признанного в те годы лидера философствующей Европы. Правда, содержательного разговора Сартра с Баадером не получается – слишком разных политических взглядов они придерживаются. Сартр считает, что открытый левый террор можно использовать как средство борьбы лишь где-нибудь в Гватемале, но в Европе, имеющей давние демократические традиции, он совершенно не применим. Баадер же, в свою очередь, полагает, что Сартр как философ от нынешнего времени безнадежно отстал и потому просто не видит перспективной революционной реальности. Сказывается на разговоре и физическое состояние собеседников. Сартр к тому моменту уже перенес два инфаркта, временами в нем ощущается острый упадок сил, а Баадер, только что закончивший голодовку, выглядит истощенным и, теряя нить разговора, то и дело хватается за голову, будто испытывая сильную боль. Тем не менее по окончании встречи Сартр печатает в «Либерасьон» статью, где категорически протестует против пыток «мертвыми коридорами», применяемых в тюрьме Штаммхайм. «К заключённому должны относиться как к человеку. Он лишён свободы, но он не должен быть объектом каких-либо пыток или чего-либо, имеющего целью деградацию человеческой личности или смерть. Эта же система направлена именно против человеческой личности и разрушает её».
Позиция Сартра – это еще один плюс. Находясь в заключении, «Красная Армия» обретает ту подлинную магнетическую притягательность, которой недоставало ей в фазе террора. Прав был судья, сказавший, что молодежь, видя своих кумиров, начинает им подражать. Правительство ФРГ явно проигрывает важнейшее идеологическое сражение. Согласно полицейской статистике, с 1970 по 1972 год (лидеры «Красной Армии» на свободе) в розыске находилось около сорока человек, подозреваемых в причастности к деятельности РАФ. К 1974 году (лидеры РАФ в тюрьме) их число возросло до трехсот. А в списке сочувствующих «Красной Армии», то есть тех, кто составляет ее потенциальный резерв, находятся уже более десяти тысяч человек. Опросы также показывают, что в середине 1970-х годов Ульрика Майнхоф является самой популярной женщиной Федеративной Германии.
Ситуация становится и вовсе критической, когда в мае 1975 года начинается Большой процесс РАФ. Целых три года готовится к нему правительство ФРГ, и все это время оно отступает под сокрушительными ударами «Красной Армии».
Самая масштабная трагедия происходит еще осенью 1972 года на мюнхенской Олимпиаде. Террористы из палестинской организации «Черный сентябрь» захватывают 11 членов израильской олимпийский сборной. Двух они убивают сразу, поскольку те оказывают сопротивление, а в обмен на оставшихся требуют освобождения 234 палестинцев, находящихся в израильских тюрьмах, а также освобождения лидеров РАФ – Андреаса Баадера и Ульрики Майнхоф. В противном случае они грозятся убивать по одному заложнику каждый час. Начинаются мучительные переговоры. Террористам предлагают громадный выкуп, но они отвечают: «Деньги ничего не значат для нас, наши жизни тоже ничего не значат для нас. Мы требуем освободить наших товарищей из тюрьмы». В конце концов Министерство внутренних дел ФРГ принимает решение вызволить заложников вооруженным путем, однако опыта контртеррористических операций такого рода у него нет – попытка штурма на аэродроме в Фюрстенфельдбруке, куда привезли спортсменов якобы для отлета в Египет, заканчивается полным провалом: не было специальной подготовки ни у одного из снайперов, часть полицейских из оцепления неожиданно отошла, не поставив об этом в известность свое командование, опоздали с прибытием бронетранспортеры, не вовремя и не согласованно открыт был огонь, неудачно сел вертолет, закрывший собой траектории прицельной стрельбы. В результате все заложники погибают. Трое оставшихся в живых террористов арестованы и попадают в тюрьму. Предполагается, что их будут публично судить. Однако уже через полтора месяца они оказываются на свободе – после того как очередная палестинская группа захватывает «Боинг-727», принадлежащий «Люфтганзе», с тринадцатью пассажирами на борту. «Я не видел иного выхода, – объяснит свое решение канцлер ФРГ Вилли Брандт. – Пришлось принять ультиматум, чтобы избежать новых смертей». В ответ премьер-министр Израиля Голда Меир заявит: «Похоже, за решеткой уже не осталось ни одного террориста. Всех отпустили. Все капитулировали перед ними. Все, кроме нас». Голда Меир имела право так говорить. В эти дни Израиль начинает секретную операцию «Гнев божий», которая продолжалась более двадцати лет и привела к уничтожению почти всех террористов, причастных к трагедии в Мюнхене.
