Николай Дашкиев - Зубы дракона. «Властелин мира»
Инженер уже давно решил: надо согласиться. Можно я раскрыть секрет интегратора, и удрать при удобном случае… Но пистолет… Кто его прислал?.. Где находится неизвестный друг, и существует ли он вообще?
– Я буду иметь в своем распоряжении полную схему интегратора?
– Пусть так в конце концов, – Харвуд сделал вид, словно пришлось пойти на большой риск.
– Тогда – согласен.
Они молча вышли из комнаты, направились по коридору. У простенка против двери бывшего кабинета Вагнера Харвуд остановился и вынул из кармана крошечный свисток.
– Старик увлекался ультразвуком и оборудовал эту лабораторию надежными запорами. А впрочем, для вас это не диво.
Он дунул в свисток. Большой отрезок очень толстой стены с тихим шорохом повернулся вокруг своей оси, открыл два узких прохода в туннель.
Еще одна дверь, еще… Бронированная кабина лифта… И вот, наконец, последняя дверь открылась в какую-то большую полутемную комнату. Посреди нее, под колпаком из прозрачной пластмассы, пульсируют, мерцают многочисленные бледно-розовые огоньки.
– Главный интегратор! – торжественно сказал Харвуд.
Щеглов внимательно посмотрел на агрегат.
Да, профессор Вагнер имел право гордиться! Ничего похожего на эту конструкцию Щеглов до сих пор не видел.
Глава XV
Друзья и враги
Даже обычный массовый радиоприемник – конструкция сложная и капризная. Казалось бы, ничего особенного в нем нет – катушки, провода, рычажки да несколько десятков неказистых сопротивлений и конденсаторов. А вот умолкнет – ищи тогда, что случилось.
С машинами легче. Повреждения там преимущественно зримые: что-то сломалось, погнулось, расшаталось. Найди испорченную деталь, замени новой – вот и все. В радиотехнике дело обстоит по-иному. Все «штучки» в приборе на вид целы-целехоньки. А режим нарушен. Возможно, перегорела лампа. Может быть, пробит конденсатор. Или приблизились друг к другу провода, которые должны быть на определенном расстоянии. Или окислился и не проводит ток какой-нибудь контакт. Или…
Этих «или» не счесть. Самое сложное в радиотехнике то, что всегда приходится иметь дело с невидимым. Неисправность могут найти лишь приборы.
Да, нелегко отремонтировать даже приемник. Какая же сложность возникла перед Щегловым, когда он столкнулся с агрегатом, имеющим тысячу электронных рядиолампочек?!
…Свыше недели, не разгибая спины, ковыряются двое инженеров в паутине проводов, а успеха нет и нет.
Они не разговаривают между собой и лишь изредка бросают друг на друга недоброжелательные взгляды. Каждый считает другого шпионом, надзирателем. И это невыносимо. Это невозможно: вместо того, чтобы объединить свои усилия, они толкутся на месте.
– Послушайте, любезный! – наконец, не выдержал Щеглов. – Вы в самом деле инженер или только надзиратель?
Петерсон вскипел:
– Именно такой вопрос я хотел задать вам! Зачем вы проверяете десятый каскад? Я его уже проверил.
– А зачем вы взялись за двенадцатый? Я его на строил еще вчера.
Это и впрямь было трагикомично: затратить целый день на бессмысленную повторную работу.
– Так вот, мистер Петерсон, предлагаю работать по очередно. Двенадцать часов я, двенадцать вы.
– Согласен, – проворчал Джек. – Начинайте вы. Терпеть не могу работать ночью.
Он тотчас ушел. А Щеглов вздохнул с облегчением: наконец, удалось избавиться от чужих глаз.
Свисток, нож, пистолет… Необъяснимое продолжалось. Неизвестный друг молчит.
Проверив закоулки и заперев дверь лаборатории, инженер вошел в небольшую, обшитую листовым свинцом камеру для исследований, поставил вместо мишени один из испорченных конденсаторов, прицелился из крошечного пистолета и нажал на гашетку.
Раздался негромкий выстрел. Пуля пробила конденсатор и глубоко врезалась в свинец.
«Неплохо! – подумал инженер. – Все-таки это настоящее оружие!»
Он проверил и сосчитал патроны, спрятал в карман пистолет и вернулся в лабораторию. Теперь осталось решить вопрос об «адской машине» под интегратором. Если Харвуд заговорил о ней наугад – надо быть начеку проверяя монтаж, можно случайно замкнуть провода управления мины и взлететь на воздух вместе со всей лабораторией.
«Один из необозначенных на схеме узлов… – припоминал Щеглов строку из записки Вагнера. – Где же его искать?»
Было ясно, что это приспособление находится где-то в глубине агрегата, к тому же невысоко над фундаментом, чтобы не выглядывали провода, идущие к «адской машине».
Для защиты от вибраций главный интегратор был смонтирован на громадной бетонной тумбе, возвышавшейся над полом не менее чем на метр. Беглый осмотр этой тумбы не дал ничего. Тогда Щеглов пополз под агрегат, тщательно изучая каждый квадратный сантиметр фундамента.
Откровенно говоря, это была работа не из приятных: неосторожное движение могло стоить жизни.
Инженер не торопился. Он часто переворачивался на спину и внимательно сверял монтаж со схемой. Ему, специалисту по ультразвуковой технике, должны были броситься в глаза знакомые приспособления автоматики, – нужно быть лишь внимательным.
И он все же нашел то, что нужно.
В самом неудобном месте, куда нелегко даже руку просунуть, виднелись крошечные микрофоны – веночком, а рядом с ними – усилитель и переключатель-реле. От переключателя отходили два коротко обрезанных и скрученных между собой проводничка.
– Минутку, минутку, – соображал инженер. – Не западня ли?
В охранительных приспособлениях частенько устраиваются подобные фальшивые повреждения. Прибор якобы испорчен, не включен. Но это для неосведомленных. Механизм – в напряженном ожидании, и горе тому, кто к нему прикоснется!.. А рядом с этим приспособлением для надежности запрятано еще одно, резервное.
Профессор Вагнер оказался предусмотрительным – он устроил целых четыре приспособления, которые на неслышимый призыв крошечного свистка должны были ответить мощным грохотом разрушительного взрыва. Четыре устройства разных видов, – по одному возле каждой опоры интегратора, – в таких местах, куда и не доберешься.
И все равно там уже побывала чья-то рука. Все провода у переключателей были обрезаны. Но где же концы, ведущие к «адской машине»?
Уже с меньшей осторожностью Щеглов вылез из-под интегратора и, включив мощный прожектор, направил его на фундамент агрегата. Лишь теперь, когда косые лучи обрисовали шероховатость бетона, а от выступов легла длинная тень, удалось заметить: от каждой из опор к внешней стенке бетонной глыбы протянулись неглубокие впадины. Они соединялись в одной точке и шли дальше вниз, под стальные плиты пола.
