Фрэнк Перетти - Пророк
Так – когда Джон с Карлом начали склеивать и скреплять детали лодки начался вечер старой религиозной культуры. Они прослушали один за другим несколько евангелистских квартетов южан – с громоподобными басами, высокими чистыми тенорами и дребезжащими роялями. Далее следовал брат такой-то, который приносил вам дыхание новой жизни из такой-то и такой-то церкви в Калифорнии. И Пасхальная кантата в исполнении церковного хора, записанная из заднего ряда зала и звучащая так, словно хор находился в десяти милях от слушателя; за ней следовал очень отдаленный и неразборчивый голос, выступающий на митинге протеста против абортов и заглушаемый громким шипением и треском пленки. Стрелки часов описывали круг за кругом, пленки крутились одна за другой, и Джон пытался работать, оставив один палец чистым от клея, чтобы нажимать кнопку перемотки вперед. Не требовалось много времени, чтобы понять, что та или иная кассета не содержит никакой важной информации, проливающей свет на смерть Папы или сделанное им открытие, но все же...порой Джон медлил вынимать кассету из магнитофона, поскольку ее содержание значило для него еще что-то: оно воскрешало живые воспоминания об отце.
Они работали, они слушали, и время от времени Джин делился воспоминаниями.
– Шестнадцатипенсовые, – сказал он посмеиваясь. – Папа обожал Шестнадцатипенсовые гвозди. Их и смолу «Атко».
– А? – спросил Карл. Вопрос напрашивался сам собой.
– Ну, понимаешь, Шестнадцатипенсовые гвозди... Они служили скрепляющим элементом в каждом крупном Папином проекте, вроде этой мастерской, где мы сейчас находимся. Ее просто не было бы без старых добрых шестнадцатипенсовых гвоздей. Но их можно использовать по самому разному назначению: вбивать в стены и вешать на них одежду или картины, использовать в качестве вешек и колышков, когда заливаешь цемент в опалубку, ковырять ими в зубах... Я хочу сказать, это просто очень простые, незамысловатые, функциональные гвозди. Папа их любил.
Карл кивнул.
– А смола «Атко»... Ну, скажу тебе, ее всегда было здесь хоть залейся.
– А что это такое?
Джону стоило только заглянуть под верстак, чтобы найти банку с черной вязкой жидкостью.
– Ее используют для замазки щелей в крыше. Знаешь, склеивают полосы рубероида, гидроизоляционного материала, замазывают головки гвоздей. Отличная штука.
– Понятно.
– Но Папа использовал ее и для того, чтобы лечить раны на стволах яблонь это было дешево и сердито. Мы сейчас говорим о практичности, о славной, приземленной практичности. – Потом Джон рассмеялся. – Словно мазь «Вике».
Теперь Карл тоже рассмеялся. Мазь «Вике» – эту универсальную желеобразную массу с сильным запахом камфары – он знал.
Джон продолжал смеяться.
– Мазь была хороша на все случаи жизни. Папа обычно натирал ею грудь при кашле, мазал потрескавшиеся губы, закладывал в нос при насморке... Мы всегда знали, когда он чувствует себя неважно – тогда во всем доме стоял запах «Викса».
Повинуясь какому-то внезапному побуждению, Джон бросился к маленькому шкафчику в углу, рывком распахнул дверцу и... «Вуаля!» – жестом фокусника извлек из шкафчика большую банку с мазью. А потом он просто некоторое время держал ее в руке, задумчиво глядя куда-то вдаль и тепло улыбаясь.
Карлу все это нравилось.
– Дедушка был парень что надо, правда? Джон поставил банку с мазью на место.
– Да, парень что надо.
Когда крутилась очередная пленка с собранием старых записей, Карл наконец спросил:
– Неужели он правда все это слушал?
– Да, – ответил Джон. – Мы оба слушали. Работали здесь и слушали.
Зазвучала шуточная песенка «Женщина не праздник, но праздное создание» в исполнении группы «Смокинг Гэп Бойз». Джон помнил все слова и смог даже исполнить партию тенора. Карл не стал пробовать.
Когда пастор Рейнолд Дж. Бримли из далласской церкви Полного Евангелия принялся излагать свои взгляды на семь чаш гнева из Книги Откровения, Джон стал показывать Карлу, как скосить край одного из ребер лодки.
– Вот так, правильно, веди рубанок прямо... Нам нужна аккуратненькая фаска с четверть дюйма... Так, правильно, ровнее... рубанок не должен убегать далеко вперед. Отлично!
К вечеру лодка начала принимать форму. Обшивки на ней еще не было, но киль и ребра выглядели по меньшей мере впечатлчюще. Это служило чудесным утешением, наградой за целый день терпеливого прослушивания любимых дедушкиных записей, сделанных в далеком прошлом и не отличающихся высоким качеством. А вот сейчас начиналось настоящее испытание. Карл ничего не сказал, но на лице его изобразилась усталость и скука, когда Джон вставил в магнитолу очередную пленку и в мастерской загремели песни из альбома «Воздайте Господу Хвалу» квартета «Блю Маунтин», за которыми последовала шипящая запись Матушки Тэннер в сопровождении женского квартета, которая пела о возвращении домой на Небеса, где Матушка учила ангелов петь.
«Я возвращаюсь домо-о-о-ой, за прозрачное море... за реку Иордан, где ждет меня мама...» – Джон знал все слова и этой песни тоже.
Одного брошенного Карлом взгляда хватило, чтобы Джон вынул из магнитолы эту кассету и вставил следующую.
– А тебе не хотелось бы послушать сейчас старый добрый«Лед Зеппелин»? спросил Карл.
Джон страшно удивился.
– Я всегда слушал «Лед Зеппелин»! Сколько же тебе лет? Карл украдкой взглянул на кассетник.
– Я старею, па. Я старею буквально на глазах. Спустя час ресурсы пленок истощились, равно как силы Джона и Карла. Каркас лодки был собран, и теперь нужно было дать клею высохнуть. Джон вынул из магнитолы последнюю кассету и бросил ее в коробку, где лежали все прочие пленки, сказавшие свое слово или пропевшие свою песню. Все эти записи дали возможность воскресить некоторые замечательные воспоминания, послушать замечательную музыку – если вам нравится музыка такого рода – и познакомиться с некоторыми новыми взглядами на Священное Писание, но не послужили никаким важным открытиям, на которые рассчитывали Джон с Карлом.
– Во всяком случае, мы неплохо провели время, – сказал Карл.
Джон не мог не согласиться с ним, чувствуя какое-то особое тепло глубоко в душе.
– Извини, если я испытывал твое терпение с некоторыми из записей, но... для меня это было все равно что снова провести день с Папой.
– Знаешь, я тоже лучше узнал его сегодня. – Карл шагнул к каркасу, чтобы проверить крепление одного из ребер. В сущности, он просто воспользовался предлогом, чтобы снова коснуться лодки, восхищаясь проделанной работой. – И я лучше узнал тебя.
Джон понял, что Карл имел в виду.
– И я тоже. Прошло двадцать лет с тех пор, как мы с Папой были так близки. И сейчас... – Джон постарался справиться с волнением. – Мы, по крайней мере, воскресили те дни. И тот мальчишка, который работал со своим отцом... он по-прежнему живет во мне. Он никуда не делся.
