Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 12
— Автономная община, — догадался Коркоран. — Изолированная. Роботы пасут скот, роботы возделывают поля…
— Совершенно верно. И тем не менее местные жители имеют все, чего только пожелают. Правда, и потребности у них ограниченные.
Они спустились со взгорка на дорогу-улицу. На ней не было ни души, кроме одинокого старика, бредущего неспешно и осмотрительно по своим стариковским делам. Потом из крайнего домика показался робот и направился навстречу Дэвиду и Коркорану целеустремленным шагом. Подойдя вплотную, робот замер по стойке «смирно». Это был самый обычный робот, деловитый, лишенный всякого изыска, и обратился он к ним без околичностей и светских условностей:
— Добро пожаловать к нам в деревню. Рады вашему прибытию. Не будет ли угодно последовать за мной и отведать нашего деревенского супа? У нас сегодня только суп и домашний хлеб, зато вдосталь. Кофе у нас, к сожалению, весь вышел, зато можем предложить кружку нашего лучшего эля.
— Принимаем ваше гостеприимство с глубокой благодарностью, — чопорно ответил Дэвид. — Мы изголодались по обществу. Совершаем протяженный пеший марш и за последнее время почти ни с кем не встречались. Но один из встречных упомянул ваше поселение, и мы специально сделали крюк, чтобы посетить вас.
— У нас найдутся джентльмены, — продолжал робот, — которые будут рады побеседовать с вами. Мы самодостаточны и обособлены от мира, и у нас довольно времени на углубленные умственные занятия. В этой скромной деревне есть мыслители, готовые потягаться с кем угодно на всей планете.
Развернувшись, робот повел путников в тот самый домик, откуда и появился, и услужливо отворил им дверь.
Вдоль стены шла стойка, перед ней выстроились в ряд высокие табуреты. Центр комнаты занимал большой круглый стол, на котором горели свечи, а вокруг стола сидели шесть мужчин. Пустые суповые миски были сдвинуты в сторону, перед каждым из шестерых стояла глиняная пивная кружка. В комнате было душно и темно: два крошечных оконца давали слишком мало света, и свечи тоже почти не помогали.
— Джентльмены, — торжественно оповестил робот, — у нас гости. Будьте добры, подвиньтесь и дайте им место.
Мужчины за столом сдвинули стулья, гости сели, и на несколько минут воцарилась тишина: Дэвида с Коркораном изучали внимательно, чтобы не сказать — подозрительно. В свою очередь, Коркоран рассматривал лица собравшихся. Все они были пожилые, если не старики, некоторые отпустили бороды, но оставляли впечатление людей опрятных и респектабельных. Ему показалось, что он уловил запах банного мыла, да и скромная одежда была стираной и глаженой, хотя кое у кого изрядно поношенной.
Первым, кто нарушил молчание, оказался старик с копной белоснежных волос и поразительной серебряной бородой.
— Мы только что беседовали о том, — объявил он, — что человечество избавилось наконец от нужды крутиться в беличьем колесе, куда его загнало предшествующее экономическое и социальное развитие. Все мы убеждены, что спасение пришло буквально в последнюю минуту, но придерживаемся разных точек зрения на то, почему и как люди дошли до жизни такой. Правда, мы все согласились для начала, что прежний мир стал чересчур искусственным, чересчур кондиционированным и стерилизованным, слишком комфортабельным и человек превратился в балованного зверька под компьютерным колпаком. А вы, часом, не задумывались над этим?
Вот те на, воскликнул про себя Коркоран. С места в карьер, и ни взаимных представлений, ни расспросов, кто мы и чем занимаемся, ни уверений типа: «Как мы рады, что вы заглянули к нам». Вообще никаких разговоров о погоде, никаких предисловий. Эти люди — фанатики, решил он. Но где же признаки фанатизма, где дикий блеск в глазах, где напряженность в каждом движении? Напротив, они кажутся людьми спокойными, приятными и покладистыми…
— Само собой разумеется, — молвил Дэвид так же негромко, как старик с серебряной бородой, — время от времени нам доводилось думать на эту тему. Но наши мысли шли по другому направлению: почему человечество загнало себя в капкан? Мы доискиваемся причин, но тут столько факторов и они так перепутаны между собой, что прийти к определенному выводу весьма затруднительно. А недавно до нас донеслись отрывочные слухи о новой философской школе, которая учит, что окончательное решение всех человеческих проблем — в переходе к иному состоянию, к бестелесности. Это для нас совершеннейшая новость. Видно, мы так долго оставались вне пределов досягаемости, что только сейчас натолкнулись на идею, обсуждаемую довольно давно. Нам бы очень хотелось разобраться в ней по существу.
Все за столом шевельнулись заинтересованно.
— Расскажите-ка, — произнес Серебряная Борода, — расскажите все, что вы об этом слышали. Что точно вам говорили?
— Да почти ничего, — ответил Дэвид. — Одни шепоточки и никаких объяснений. Никаких подробностей — это-то нас больше всего и озадачивает. Да, однажды мы слышали странное определение — бесконечники. Но что это слово значит, не имеем представления.
Слово взял человек с совершенно лысой головой и большими черными усами, отвислыми, как у моржа:
— Мы тоже слышали про бесконечников, но знаем ненамного больше вашего. Словечко занесли к нам такие же случайные путники, как вы. Один, помнится, придерживался мнения, что бестелесность наконец-то принесет нам бессмертие, которого мы жаждали от века…
Робот внес и поставил перед Коркораном и Дэвидом огромные миски с супом. Коркоран поднес ложку ко рту — суп был теплый и вкусный. Кусочки мяса, вероятно говяжьего, вермишель, морковка, картошка, лук. Вторая ложка отправилась вслед за первой без всякой натуги.
Заговорил третий мужчина. У этого тоже была бородка, но жиденькая.
— Нетрудно понять, почему новая идея способна привлечь очень и очень многих. Смерть всегда казалась несправедливой. Борьба за долголетие — это же попытка протеста против неизбежности, против жестокого конца…
— Насколько я понимаю, — вмешался мужчина несколько помоложе, — бестелесность означает или, по меньшей мере, может означать потерю индивидуальности.
— Что ты имеешь против общности с другими? — спросил Жиденькая Бородка.
— По сути мы обсуждаем пути развития разума, — веско заявил Серебряная Борода. — Если бестелесное существование возможно в принципе, разум станет бессмертным и телом можно пренебречь. Если вдуматься в подобную перспективу, то, пожалуй, разум, интеллект важнее всего остального.
— Но что такое разум без тела? — не унимался тот, что помоложе. — Как ни говори, а интеллекту нужно какое-то вместилище.
