Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 5
Похоже, в большом конверте и было то, что я ожидал. Сверху лежали документы по патенту номер 4307909 («трудяга»). Я пролистал заявку, описания и принялся сразу за чертежи. От заявок прок разве что в суде — их пишут для того, чтобы заявить на весь мир о широчайших возможностях использования предлагаемого объекта. Потом настает очередь патентных экспертов, а они уж обязательно постараются свести на нет все ваши усилия — вот отчего появились адвокаты по патентному праву. Описание, наоборот, должно быть полным и подробным, но мне проще читать чертежи, чем описание.
Я должен был признать, что принципиальная схема «трудяги» отличалась от схемы «ловкого Фрэнка». Он был сконструирован лучше «Фрэнка», некоторые узлы были проще, и использовать его можно было в более широком диапазоне. Но основная идея была все та же, а иначе и быть не могло, поскольку автоматы управлялись трубками Торсена (или их современными аналогами). Думаю, я и сам со временем пришел бы к мысли о модернизации узлов… может быть, в следующих моделях. Нечто подобное даже как-то мелькало у меня в мозгу — «Фрэнк», используемый не только в работе по дому.
Наконец я решился взглянуть на имя изобретателя, указанное в заявке и описаниях. Оно мне было хорошо знакомо: Д. Б. Дейвис. Я долго вглядывался в него, медленно насвистывая «Время в моих ладонях». Итак, Белл солгала, солгала опять. Интересно, была ли хоть капля правды в той гнусной околесице, которую она несла? Конечно, Белл — патологическая лгунья, но я где-то читал, что в основе любого вранья лежит правда, измененная буйной фантазией лжеца до неузнаваемости. Совершенно очевидно: мою первую модель «Фрэнка» никто не крал, ее просто передали на доработку другому инженеру, а потом подали заявку на патент от моего имени.
С «Менниксом» дело у них не выгорело — это я знал точно по документам нашей фирмы. Но Белл утверждала, что причиной всему отсутствие патента на производство «Фрэнка». Может, Майлз хапанул аппарат себе, а Белл оставил в уверенности, что «Фрэнка» украли, точнее, уже переукрали.
В таком случае… тут я бросил строить догадки — занятие более безнадежное, чем поиски Рикки. Можно было бы устроиться в фирму «Аладдин», чтобы раскопать там, кто им передал патент и получил за него денежки. Но игра не стоила свеч, поскольку срок действия патента давно истек, Майлз умер, а Белл, если и получила что-нибудь с этого, то давно все промотала. Я же удовлетворился, доказав себе то, что для меня было важнее всего: подлинный автор изобретения — я сам. Это льстило моей профессиональной гордости, а кто беспокоится о деньгах, если нет повода беспокоиться о хлебе насущном? Только не я.
Итак, я перешел к патенту под номером 4307910 — на первого «чертежника Дэна», Чертежи были просто загляденье. Я сам не смог бы разработать прибор лучше, а этот парень смог. Меня привели в восхищение экономичное применение цепей связи и умелая компоновка блоков с использованием минимума движущихся деталей соединения. Движущиеся детали и части любого механизма подобны аппендиксу — во избежание неприятностей от них следует избавляться там, где только возможно.
Основой для панели управления послужила серийная электрическая машинка фирмы ИБМ[59].
Это было сделано удачно и с инженерной точки зрения: нет смысла заново изобретать то, что можно купить в любом магазине.
Кто же этот головастый парень? Я полистал бумаги и нашел его имя — Д. Б. Дейвис.
Я долго сидел задумавшись над бумагами. Потом позвонил доктору Альбрехту. Я назвал себя, и его пригласили к телефону.
— Привет, сынок, — отозвался он. — Я сразу тебя узнал. Как дела на новом месте?
— Все нормально. В компаньоны пока не принимают.
— Дай срок. А в остальном — порядок? Попривык?
— Конечно! Знать бы, что здесь так здорово — улегся бы в холодный сон пораньше. Ни за что не подпишусь вернуться обратно в 1970 год.
— Да будет тебе! Я прекрасно помню этот год. Я тогда был еще ребенком, жил на ферме в Небраске, охотился и ловил рыбу. Весело проводил время, не то что теперь.
— Что ж, каждому свое. Мне нравится здесь, сейчас. Но вот что, док. Я ведь позвонил не просто потрепаться на отвлеченные темы. У меня небольшая загвоздка.
— Ну, выкладывай. Хорошо, хоть небольшая, а то у остальных — все больше крупные.
— Док, может ли «долгий сон» вызвать потерю памяти?
Он ответил не сразу.
— В принципе — да. Не скажу, что мне встречались подобные случаи. Я имею в виду амнезию в чистом виде, не обусловленную другими побочными факторами.
— Что может вызвать потерю памяти?
— Да что угодно. Простейший случай — так называемая функциональная амнезия, когда сам пациент подсознательно стремится что-то забыть; он забывает последовательность событий или переосмысливает их, поскольку эти воспоминания для него невыносимы. Затем следует амнезия в результате травмы — скажем, от обыкновенного, пошлого удара по черепу. Или амнезия может возникнуть от внушения… с применением наркотиков или гипноза. А в чем дело, малыш? Не можешь отыскать свою чековую книжку?
— Да нет, не то. Насколько я понимаю, сейчас со мной все в порядке. Но я не могу вспомнить некоторые события, имевшие место до того, как я лег в сон… и это меня беспокоит.
— М-м… Может быть, дело в одной из упомянутых мною причин?
— Да, пожалуй, — задумчиво ответил я. — Подойдет любая, за исключением разве что удара по черепу… впрочем, меня вполне могли и огреть по башке, когда я был пьян.
— Я не стал упоминать, — сухо заметил он, — о самой распространенной временной амнезии — провалах памяти под воздействием алкоголя. Послушай, сынок, почему бы тебе не зайти, мы обсудили бы все подробно. Если я не смогу распознать твой недуг — ты же знаешь, я не психиатр, — я направлю тебя к психоаналитику; он очистит твою память, как орех от скорлупы, и ты ему расскажешь, почему опоздал в школу четвертого февраля того года, когда учился во втором классе. Но он дорого берет, и потому не лучше ли сперва заскочить ко мне?
— Вот те на, док! Я и так отнял у вас много времени… а вы слишком щепетильны, чтобы брать с меня деньги.
— Сынок, мои пациенты мне небезразличны; кроме них никого из близких у меня нет.
Я отделался от него, пообещав позвонить в начале следующей недели, если будет нужда в его помощи. Мне необходимо было все обдумать.
В здании нигде не горел свет, только у меня в кабинете. Заглянула «горничная» (тип: «уборщица»). Обнаружила, что в комнате кто-то есть, и безмолвно укатила прочь. Я опять остался один.
Вскоре в комнату заглянул Чак Фрейденберг.
