Алекс Орлов - Тютюнин против инопланетян
И Клаус стал прыгать…
121
В то время как Клаус разминал ноги и прядал ушами, бухгалтер Фригидин, он же тайный агент Пленум, выглядывал в коридор, принюхиваясь к аромату духов Елены Васильевны – основного объекта вожделения Фригидина.
Елена Васильевна исполняла обязанности секретаря директора и, поскольку секретарской работы было немного, имела привычку приходить поздно. Иногда даже в обед.
В таких случаях она заглядывала в кабинет к Штерну и, томно вздохнув, спрашивала, нет ли чего-нибудь срочного. Борис Львович, имевший обыкновение клеиться к женщинам более молодым, тем не менее попадал под действие чар разведенной женщины и конечно же говорил, что ничего срочного нет.
Выбравшись в коридор, Фригидин встряхнулся, словно пес, и не дыша подобрался к дверям приемной.
Елена Васильевна что-то тихо напевала и гремела чашками, должно быть, готовила Штерну чай. Фригидин подумал, что лучшего момента не найти, и, толкнув дверь, вошел в приемную:
– А вот и я, Елена Васильевна.
– Здравствуйте, Фригидин. Вы к шефу?
– Нет, я самостоятельный мужчина, и вот что я вам скажу, Елена Васильевна. Вы – толстая! Но вы не обращайте внимания на эти слова, потому что это только начало речи и дальше будет лучше. Так вот – вы толстая и вам вредно есть много шоколада…
Секретарша изумленно смотрела на Фригидина, нащупывая на столе что-нибудь тяжелое, например, пресс-папье из цельного куска мрамора.
– А раз много нельзя, я принес вам слегка разукомплектованную шоколадку – вот она…
С этими словами Фригидин достал из кармана распакованную сладкую плитку с выцветшей и потертой оберткой.
– Вот она, смотрите. Очень хорошо сохранилась и откусанная только с одной стороны. Это я сам кусал в одна тысяча девятьсот девяносто первом году, сразу после перестройки. Вы, кстати, как относитесь к роли Горбачева на этапе предкапиталистического развития новой волны?
Пораженная Елена Васильевна не знала, что и сказать. Но убить Фригидина пресс-папье пока не решалась.
– Нет ответа. – Фригидин вздохнул. – Тогда я передам вам эту плитку шоколада, но не за просто так. Я вас за эту плитку обниму и прижму к себе. Будут прости непередаваемые ощущения – это я вам обещаю, как специалист.
– Да ты, Фригидин, собака такая, совсем обнаглел! – воскликнула секретарша, обретя наконец дар речи. Она быстро поменяла смертельно опасное пресс-папье на старый цветочный горшок, который и метнула во Фригидина. К счастью для бухгалтера, удар пришелся в дверной косяк, и агент Пленум благополучно выскользнул в коридор.
Понимая, что Елена Васильевна может за ним побежать, он помчался прятаться в приемку.
Ворвавшись во владения Тютюнина, Фригидин в удивлении остановился и некоторое время наблюдал, как скачет тушканчик Клаус, потом сказал:
– Эта крыса, Сергей, наверно, бешеная. Вам ее усыпить нужно, пока она всю штукатурку не поотбивала…
– Тебе чего надо? – строго спросил Тютюнин, поскольку ему предстояло спасти планету от захватчиков, а тут всякие морды врываются прямо без стука.
– Вообще-то я к вам, Сергей, по вопросу неотложной надобности, – признался Фригидин. – Могу я перекинуться с вами в коридоре парочкой секретных сообщений?
Сергей посмотрел на Кузьмича, тот кивнул, и Тютюнин вышел следом за Фригидиным. По правде говоря, он уже утомился смотреть на Клауса, который без остановки про-прыгал половину обеденного перерыва.
«Видать, ему уже и глаголы не помогают… И чтоб таких вот два миллиона попрыгайцев в страну запустить? Нет, не по-хозяйски это. Они нам все дорожное покрытие попортят».
– Ну, чего тебе нужно? – неприветливо спросил Тютюнин, когда они с Фригидиным остались вдвоем.
– Сергей, мы – арийцы – должны помогать друг другу.
– Ну?
– Точно вам говорю – просто обязаны.
– Чего ты хочешь?
– Сергей, вы не могли бы пойти в приемную и грубо завалить Елену Васильевну на стол? Ради меня. Ради нашей дружбы двух арийцев…
– Ты сдурел, что ли, Фригидин? – изумился Тютюнин.
– Я вам шоколадочку дам. Вот, смотрите, какая у меня шоколадочка. Просто изумительная – бессрочного хранения! – продолжая Фригидин.
– Да зачем мне заваливать Елену Васильевну? Она добрая женщина, – сказал Сергей, однако навязчивое воображение тут же нарисовало ему эту картину – он и Елена Васильевна на столе.
– Как зачем, Сергей? Все, что почувствуете, расскажете мне, а я потом буду это сопереживать. Знаете, как я люблю сопереживать. У-у, обожаю просто… Ну и еще, пока вы будете ее грубо заваливать, я немножко подсмотрю в замочную скважину. Нет ничего лучше для полноценного развития личности. А я личность, Сергей. Я личность с большой буквы… Итак, ваш ответ?
– Мой ответ – пошел вон, Фригидин.
– Ну и пожалуйста. Я пойду к себе и предамся раздумьям, а вы возвращайтесь в свой жалкий закуток и продолжайте тренировать вашу бешеную крысу.
122
Не успел Фригидин убраться, как входная дверь распахнулась и в коридор «Втормехпошива» влетел возбужденный Алексей Окуркин.
– Серега! – закричал он. – А я вчера семьсот баксов заработал! И обновил фингал с правой стороны!
– Я вижу, – кивнул Сергей. (Помимо двух несимметричных фингалов Окуркин располагал оставшейся со штурма «Кристаллического рубина» шишкой на лбу, которая украшала верхнюю половину его лица ровным лиловым колером.) – Кто же тебе фингал обновил?
– Обожаемая супруга. Но – ошибочно и уже принесла извинения, – сообщил довольный Леха.
– Это как?
– А ко мне вчера журналистка прибегала, и я ей давал эксклюзивное интервью. Так Ленка поначалу не поняла, в чем дело, заподозрила измену и врезала мне по правому борту, а потом и журналистке тоже – за компанию.
Неожиданно за дверью ведомственного туалета сильно зашумела вода, затем щелкнула задвижка, и в коридор вывалился дизайнер Турбинов.
Увидев группу людей, он с минуту наводил на них фокус и наконец начал узнавать знакомые лица:
– Фригидин, друг любезный, это ты?
– Меня ни с кем невозможно спутать. Я – это я.
– Это верно… – согласился Турбинов. Потом его остекленевший взгляд остановился на Тютюнине. – Серега! Как я рад, что мы наконец встретились. Я ведь тебе червонец принес, который занимал…
Непослушными руками Турбинов проверил карманы, вывернул их и в недоумении пожал плечами.
– Видно, не судьба – не в этот раз. Видимо, с водкой, Серега, я встретился раньше, чем с тобой.
Сделав пару неуверенных шагов, огромный Турбинов оперся о тщедушного Фригидина, от чего тот лискнул.
