Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)
– А мне плевать на его плевки, Трап, – отрезала Кафша. – Мы не только будем на обшивке к прибытию команды Армика, мы начнем срубать ракушки. Тут уж и Армик ничего не сделает, зря, что ли, я регистратор на плечо прилепила? К тому же есть секретная информация, балкер не будут чалить к пирсу, он будет посажен на гибкую сцепку в лиге от главного шлюза. На краю зоны! Разгрузка руды пойдет паромом. Работы там нам будет часа на четыре, да и то только потому, что больно кораблик велик да грязен. Зато можно будет скрести его заразу прямо мусорщиком. Мы все сделаем по закону, понял? С такими, как Армик, можно только по закону. Нужно по закону. А если скребки Армика все-таки полезут на борт, мы их встретим. Оружия в терминале у них не будет. Или ты разучился драться? Эти правила тебя устраивают?
– Я так и знал, – с досадой вымолвил Трап. – Еще тогда, когда ты заехала мне по физиономии, понял, что чисто не будет. Нет, даже раньше. Когда ты вызвала меня из строя. Со мной ведь никто не хотел связываться. Я же тут кем-то вроде прокаженного. С одной стороны изгой и забияка, с другой сын важного человека. Всякий раз из отстоя в самый слив отбирался. Значит, я был тебе нужен как боец?
– Как боевой скребок! – рассмеялась Кафша.
– Тогда скажу тебе еще несколько слов, – Трап сглотнул вязкую слюну, точно такую же, какой наполнялся его рот перед каждым боем. – О том, что сметут нас – говорить не буду. Сама знаешь, значит, на что-то другое рассчитываешь. Не с твоей командой в бой идти. Тоже, подобрала отряд – певун, трясун да обдолбанная. И я – псих – до кучи. Маловато четырех недоносков против Армика. Но есть ведь еще одно. Предположим, что отобьемся мы.
– Ну? – сдвинула брови Кафша.
– Жизни нам в Порту не будет, – перебросил из руки в руку пешню Трап. – Армик не простит тебе, нам, не простит. Ни уведенных монет, ни балкера, ни еще чего-то – неуважения не простит. Перебьет нас по одному или кучей, неважно как. Но обязательно перебьет. Вместе с твоим регистратором и правилами Порта. Так что можно делать ставки, успеем ли мы дойти после душа до ближайшего бара. Да что там, мы ведь и до душа дойти не успеем.
– Пусть это тебя не волнует, – сузила взгляд Кафша. – Или ты чистым умереть хочешь?
– Можно и умереть, – неожиданно хмыкнул Трап. – Но только после душа вместе с тобой.
– Дорого ценишь, – отчего-то поскучнела Кафша. – Хотя, отчего не помыться? В душе я еще не била никого. Но продолжай. На разговоры у тебя есть еще пять минут. Что еще думаешь о моей идее?
– Перейти дорогу Армику? – уточнил Трап.
– Да, – она не сводила с него глаз.
– Подраться с ним ради самой драки? – он не мог поверить.
– При необходимости, – отчеканила Кафша. – Ты уже бился с ним?
– Ты или дура, – Трап с усмешкой выдержал холодный взгляд Кафши, – или хочешь сместить Армика и занять его место. Впрочем, последнее равно первому.
– Ну, почему же сразу дура? – почти обиделась Кафша. – А если я… из полиции?
– Нет, – рассмеялся Трап. – Если и из полиции, то не из портовой. Я их там всех знаю. И тех, кто мнит себя секретными, тоже знаю. Порт, конечно, большой муравейник, но не безразмерный. Затеряться трудно. Ты не из полиции. Полиция с Армиком в друзьях. С ладони у него ест. Как думаешь, отчего ему все с рук сходит? Знаешь?
– Знаю, – шевельнула губами Кафша.
– Так скажи, – шагнул ближе к старшей Трап. – Чтобы сомнений не осталось.
– Дурь, – медленно проговорила Кафша.
Сквозь зубы процедила. Так, что слова вплавились в башку. И не только в башку Трапа. Напарники слышали каждое слово старшей. Диалог был диалогом только для него. С чего бы еще их силуэты застыли безжизненными тенями под колпаком? И Будалла, и Динак, и Шака слышали все.
Они были с Кафшей как две сестры. Как черное и белое. Как огонь и лед. Разобраться бы еще – кто из них лед, кто огонь. Каждая могла и искрами осыпать, и приморозить намертво. Но Шака была черной. Однозначно черной. Тем более черной, что под черными волосами отливала мелом белая кожа. И улыбалась Шака редко. Вместо улыбки ее губы гораздо чаще складывались в презрительную усмешку. Или в оскал мелкого, замученного, отчаявшегося зверька. Отчаявшегося, но зубастого. И уж если она улыбалась, то следовало ждать беды. Трап видел улыбку Шаки всего однажды, когда после очередной смены и душа команда Кафши завалила в заведеньице на втором пирсе. Точнее – часть команды. Публика там собиралась не благородных кровей, зато кормили славно. Отставной старпом, разглядев хмельным взором бледную рожицу, шагнул вперед и прихватил Шаку за грудь. Кафша задержалась в диспетчерской, Будалла и Динак приотстали, Трап и Шака должны были заказать еду. Трап, оглянувшись, уже шагнул назад, чтобы срубить хмельного здоровяка, но улыбка Шаки остановила. Добрая улыбка, если бы не строгие черты лица, не болезненная красота бледной южанки, Трап даже подумал бы, что перед ним Кафша. Но это была Шака. Она остановила улыбкой Трапа и вцепилась в кисть старпома зубами. Он взвыл мгновенно. Двое его приятелей, снеся стол со снедью, метнулись к девке, но Шака выплюнула почти откушенный большой палец наглеца, оттолкнула скулящее тело и зарычала, оскалив зубы. И приятели остекленели. Да что говорить, Трап и сам оторопел. Вот уж не думал, что может окаменеть от рыка тщедушной девчонки.
– Дурь, – медленно проговорила Кафша.
– Почему ты решила, что дурь – это Армик? – спросил Трап.
Просто так спросил. Все знали, что дурь – это Армик. Трап сам удивлялся, отчего же трюмный правитель Порта продолжает вязаться со скребками, – в чем-чем, а уж в кредитках он явно не нуждался. Ходили даже слухи, что весь Порт принадлежал Армику. Да что там Порт, внизу, на поверхности Токе многое принадлежало Армику. Ему или его таинственному хозяину, о котором тоже говорили вполголоса, потому как слишком молод был Армик, чтобы заправлять такими делами. Молод не молод, а горло перекусил многим. И ночные бои для него служили забавой, иначе убивал бы он соперников. Не калечил, а убивал. Вот только Трапа так почему-то и не убил, хотя тот оказался единственным, кто не опускал при виде Армика взгляда. И за меньшее портовые бедолаги расставались с жизнью. А вот эта девка, вот эта желтоволосая девка с лицом сумасшедшего ангела делает круглые глаза и ждет, что Трап скажет ей, почему Армику все сходит с рук? Может быть, она еще захочет узнать, почему его отец уже почти пятнадцать лет не главный инженер Порта?
– Меня дурь не берет, – процедил он сквозь зубы.
– Знаю, – сказала она так, что он сразу понял – и вправду знает. Пожалуй, даже знает, как он однажды, выдержав пару боев против трюмной мелочи, отказался выйти против самого Армика. Отказался, потому что знал, что Армик жил дурью и всегда был под дурью. Армик был ее драгоценностью. Королем Порта. Принцем дури. Она не властвовала над ним, он ею владел. Он мог принимать ее хоть ежеминутно, вкладывать драгоценные, на вес золота, волоконца под язык и не обращаться через месяц в жалкое, исходящее соплями и мочой существо, а оставаться тем, кем становился под дурью – здоровым, быстрым, уверенным в себе, неуязвимым. Биться с таким было тем же самым, что бодаться с портовым буксиром.
