Том Годвин - Научно-фантастические рассказы американских писателей
— Да, одумаюсь, — повторял он. — Да, да, ты права. Иного выхода нет. Он должен быть принесен в жертву.
— Чарли, какие странные слова ты говоришь!
Мистер Андерхил откашлялся.
— Итак, решено.
— Да.
“Интересно, как все это произойдет”, — думал он.
— Ну, а в остальном дома все в порядке? — спросил он в трубку.
Он думал о квадратах и треугольниках, которые чертил в пыли мальчик, чье лицо было странно знакомо, хотя он так и не смог разглядеть его как следует.
— Да, — ответила сестра.
— Я только что подумал, Кэрол, — вдруг сказал он.
— Что, милый?
— Я приеду сегодня в три, — он произносил слова медленно, словно человек, который еле перевел дыхание после сокрушительного удара в живот. — Мы втроем, ты, я и Джим, пройдемся немного. — Он закрыл глаза.
— Чудесно, милый!
— Пройдемся вместе до детской площадки, — добавил он и повесил трубку.
* * *Была уже настоящая осень, с резкими ветрами и холодком. За ночь деревья расцветились огнями осенних красок и начали терять листву. Сухие листья кружились над головой мистера Андерхила, когда он подходил к детской площадке, где, укрывшись от ветра, его уже ждали Кэрол и маленький Джим.
— Хэлло. — Брат и сестра обменялись приветствиями и поцеловались. — А вот и папа, Джим.
Они улыбались, но мистер Андерхил чувствовал, как цепенеет его душа от леденящего страха.
Было почти четыре часа. Он взглянул на серое небо, ежеминутно угрожавшее дождем, похожее на застывшую лаву и пепел, дышавшее в лицо холодным ветром. Когда они пошли, мистер Андерхил крепко прижал к себе локоть сестры.
— Странно, как ты внимателен сегодня, Чарли, — улыбнувшись, заметила она.
— Да, да, странно, — ответил он, думая совсем о другом. Вот и ворота детской площадки.
— Хэлло, Чарли! Хи-и-э!
Высоко на верхушке чудовищной горки стоял маленький Маршалл и махал им рукой, но лицо его было серьезно.
— Подожди меня здесь, Кэрол, — сказал мистер Андерхил. — Я скоро вернусь. Я только отведу туда Джимми.
— Хорошо, я подожду. Он сжал ручонку сына.
— Идем, Джим. Держись крепко за папу.
По твердым бетонным ступеням они спустились вниз, на площадку, и остановились в пыли. Вот они, гигантские квадраты, чудовищные “классики”, непонятные цифры, треугольники, овалы, нарисованные детьми в этой серой неправдоподобной пыли.
Налетевший порыв ветра заставил мистера Андерхила вздрогнуть и еще крепче сжать ладошку сына, затем он обернулся и посмотрел на сестру.
— Прощай, — сказал он, ибо уже верил в то, что должно случиться. Он был на ней, на этой детской площадке, ибо так надо было, и он знал, что это к лучшему. Ради Джима он готов был теперь на все. Готов на все в этом ужасном мире. А сестра лишь засмеялась в ответ.
— Что ты, Чарли, глупый!
А потом они с Джимом побежали по дну каменного моря, которое гнало, толкало, бросало их вперед. Вот слышно, как закричал Джим: “Папа! Папа!” Дети бросились к нему, мальчик на спусковой горке что-то кричал, и гигантские “классики” кружились перед глазами. Безотчетный страх сковал тело мистера Андерхила, но он уже знал, чт ему нужно сделать, что ему обязательно, непременно нужно сделать.
В дальнем конце площадки в воздухе летал футбольный мяч, со свистом проносились бейсбольные мячи, хлопали битки, мелькали кулаки. Дверь конторы была широко открыта, стол пуст, на стуле — никого, а под потолком горела одинокая лампочка.
Андерхил споткнулся, зажмурил глаза и, издав вопль, упал на землю. Тело сжалось от острой боли, странные слова слетали с губ, все кружилось перед глазами.
— Ну, вот и ты, Джим, — произнес чей-то голос.
Зажмурив глаза, визжа и вопя, мистер Андерхил взбирался по высокой металлической лестнице; в горле першило от крика.
Открыв глаза, он увидел, что сидит на самой верхушке гигантской, отливающей свинцовой голубизной спусковой горки высотой не менее чем в десять тысяч футов, а сзади на него напирают другие дети. Они толкают и бьют его, требуя, чтобы он спускался вниз, спускался вниз!
Он посмотрел вниз и далеко в конце площадки увидел человека в черном пальто. А у ворот стояла женщина и махала рукой. Потом мужчина и женщина стояли рядом и смотрели на него, махали ему руками и кричали:
— Не скучай, Джим, не скучай!
Он закричал и, все поняв, в ужасе посмотрел на свои маленькие худые ручонки, а потом на далекую землю вниз. Он чувствовал, как из носа течет кровь. Вдруг рядом очутился этот мальчишка, Маршалл.
— Хи-э! — крикнул он и изо всех сил пнул его кулаком в зубы. — Всего каких-нибудь двенадцать лет, пустяки! — крикнул он, заглушая рев площадки.
— Двенадцать лет! — подумал мистер Андерхил, чувствуя себя в западне. У детей — свое чувство времени. Для них год равен десяти. Нет, перед ним не двенадцать лет детства, а целое столетие, столетие этого кошмара!
— Эй, ты, спускайся вниз!
Сзади его обдавали запахами горчичных припарок и скипидарной мази, земляных орехов и жевательной резинки, запахами чернил, бечевы для бумажного змея, борного мыла, тыквенных масок, оставшихся от праздника “всех святых”, и масок из папье-маше, запахами подсыхающих ссадин и болячек; его били, щипали и толкали вниз. Кулаки поднимались и опускались, он видел злые лисьи морды, а внизу у ограды стояли мужчина и женщина и махали ему рукой. Он закричал, он закрыл лицо руками, он чувствовал, как сочится из носа кровь. Его подталкивали все ближе и ближе к краю пропасти, за которой была бесконечность, было ничто.
Головой вперед, со скрежетом и свистом он ринулся вниз, а вслед за ним понеслись десятки тысяч чудовищ. За минуту до того, как он шлепнулся о землю, врезался в гущу барахтающихся тел, в голове его пронеслась, не задерживаясь, мысль: “Да ведь это же ад, сущий ад!” И никто из этой груды копошащихся существ не подумал бы опровергнуть ее.
Рэй Бредбери
И КАМНИ ЗАГОВОРИЛИ…
Освежеванные туши внезапно возникли перед взором и пронеслись мимо в дрожащем раскаленном воздухе зеленых джунглей. Тошнотворный запах падали ворвался в открытое окно машины. Леонора Уэбб нажала кнопку, и стекло со свистом поднялось.
— Как ужасны эти мясные лавки на открытом воздухе, — сказала она.
Зловоние все еще держалось в воздухе, напоминая о войне и несчастьях.
— Ты заметил, сколько мух!
— Да, чтобы выбрать кусок мяса в такой лавке, надо прежде хорошенько похлопать по туше рукой, чтобы мухи разлетелись.
Машина круто свернула на повороте.
— Как ты думаешь, нас пропустят через Хуаталу?
