Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса (сборник)
Я последовал его совету. Внизу люди сотнями бросались в воду и спешили к малым крейсерам и одноместным челнокам, что спокойно колыхались на волнах вокруг больших кораблей. Крупные суда уже снялись с якоря и погнались за нами, но не поднимались над поверхностью моря.
– Немного вправо! – крикнул Ксодар.
Над Омином не пригодился бы компас, здесь все направления были северными.
Внизу возникло столпотворение. Шум стоял оглушительный. Рявкали винтовки, офицеры выкрикивали приказы, на воде и на палубах бесчисленных лодок пронзительно перекликались солдаты, и сквозь гвалт слышалось урчание пропеллеров, разрезавших воду.
Я не осмеливался гнать судно на полной скорости из опасения проскочить мимо шахты, что прорезала купол Омина и выводила к верхнему миру, тем не менее мы мчались так, как едва ли кто-то летал над этим безветренным морем.
Малые суда уже собрались оторваться от воды и рвануться к нам, когда Ксодар закричал:
– Шахта! Шахта! Прямо над нами!
И я увидел дыру, черную, зияющую, на светлом куполе этого подземного мира.
Десятиместный крейсер поднимался, чтобы отрезать нам путь к бегству. Это было единственное судно, оказавшееся у нас на пути, и, судя по траектории его движения, оно вполне могло нарушить наши планы.
Крейсер взлетал под углом около сорока пяти градусов немного впереди по курсу, с очевидным намерением зайти сверху и взять нас на абордаж.
У нас оставалась слабая надежда, и я не стал упускать последнюю возможность вырваться на свободу. Было бесполезно пытаться проскочить мимо вражеского судна, потому что оно вполне могло прижать нас к каменному куполу, а мы и так уже слишком приблизились к нему. Поднырнуть под корабль означало отдаться полностью на милость врага, он ведь именно этого и хотел. С обеих сторон не меньше сотни грозных судов уже спешили к нам. Альтернатива была чрезвычайно рискованной… впрочем, как и вся затея с побегом, имевшая минимальный шанс на успех.
Когда мы сблизились с крейсером, я поднял свой корабль, как бы желая обойти врага сверху, и тот поддался на провокацию, то есть под резким углом рванулся вверх, чтобы загнать меня еще выше. А когда мы были почти над крейсером, я крикнул товарищам, чтобы держались покрепче, затем бросил свое судно на предельной скорости прямо на противника, проскочив мимо его носа, и в ту же самую секунду перешел на горизонтальный ход, устремившись к корме вражеского корабля.
Его командир понял мои намерения, но было уже слишком поздно. Перед самым столкновением я развернул нос своего корабля вверх, и тут мы с жутким грохотом врезались в противника. Случилось то, на что я надеялся. Крейсер, летевший под опасным углом, перевернулся вверх килем от удара моего небольшого судна. Команда с визгом попадала в воду, и крейсер с бешено вращавшимися винтами помчался следом, чтобы погрузиться на дно моря Омин.
Авария повредила наш стальной нос, и, несмотря на все усилия, мы едва не сорвались с палубы, кубарем покатившись на самый ее край. Ксодар и я все же успели ухватиться за поручни, а вот юноша улетел бы за борт, если бы я, по счастью, не уцепился за его лодыжку.
Наш кораблик, лишившись руля, несся куда попало. Каменный купол неумолимо надвигался на нас. Однако мне понадобилось всего мгновение, чтобы вернуться к рычагам, и, когда свод навис над нами футах в пятидесяти, я выправил судно и снова повел его к черному зеву шахты.
Столкновение затормозило суденышко, и теперь к нам приближалась целая армада шустрых корабликов. Ксодар мне объяснял, что подъем по шахте исключительно силой отталкивания может дать нашим врагам отличную возможность догнать нас: наши винты окажутся бездействующими и нас превзойдут в скорости многие из наших преследователей. Быстроходные суда редко имели большие резервные запасы энергии, потому что такие накопители уменьшали скорость.
Поскольку перворожденные висели у нас на хвосте, они неизбежно догнали бы наш корабль и схватили бы нас или просто убили без лишних церемоний.
Но я считаю, что всегда может найтись способ преодолеть препятствие. Если нельзя перемахнуть через него, или проскочить под ним, или обойти его, то остается одно: рвануть прямо сквозь него. Я не мог игнорировать тот факт, что многие из преследователей поднимаются быстрее нас, потому что у них больше энергии, но я был полон решимости либо опередить их, либо умереть так, как сочту нужным.
– Поворачивай! – закричал рядом со мной Ксодар. – Ради первых предков, поворачивай! Мы у самой шахты!
– Держись крепче! – крикнул я в ответ. – Держи парня и держись сам… мы летим в шахту!
Едва эти слова успели слететь с моих губ, как мы очутились под угольно-черным провалом. Я резко развернул лодку носом вверх, вытянул до предела рычаг скорости и, ухватившись одной рукой за стойку, а другой за рулевое колесо, повис на нем, как в смертельной агонии, отдавшись на волю Создателя.
Я услышал легкий удивленный вскрик Ксодара, а потом его мрачный смех. Юноша тоже засмеялся и сказал что-то, чего я не расслышал за воем ветра, рожденного бешеной скоростью.
Я смотрел вверх в надежде увидеть свет звезд, к которым стремился, стараясь вести неустойчивую лодку посредине шахты. Если бы мы на такой скорости задели стену, это, без сомнения, означало бы для нас молниеносную смерть. Но звезд не было видно, в вышине царила непроницаемая тьма.
Потом я глянул вниз, на быстро тающий круг огней, – это было отверстие шахты над фосфоресцирующей поверхностью Омина. Свет служил мне подсказкой, помогая удерживать направление строго по центру вертикального тоннеля. То была, конечно, всего лишь тончайшая нить, спасавшая нас от гибели, и думаю, что я пронесся сквозь тьму скорее благодаря интуиции и слепой вере, чем искусству вождения или рассудку.
Путь занял очень мало времени, и, наверное, сама по себе безрассудная скорость спасла нас: мы сразу выбрали правильное направление, не успев изменить курс. Омин лежит, наверное, милях в двух под поверхностью Марса. Наша скорость приближалась к двумстам милям в час – марсианские челноки весьма быстры, – так что в шахте мы провели едва ли дольше сорока секунд.
И похоже, корабль уже летел над планетой, прежде чем я осознал, что совершил невозможное. Темнота окутывала мир. Не было ни лун, ни звезд. Никогда я не видел ничего подобного на Марсе и сначала просто растерялся. Но потом пришло объяснение. На Южном полюсе стояло лето. Ледяная шапка таяла, и особое метеорологическое явление, а именно густые туманы, неведомые на большей части Барсума, скрывали небесные светила.
Для нас же это было воистину счастливое стечение обстоятельств, я не стал терять времени и воспользовался возможностью, дарованной Провидением. Я повел нашу лодку к непроницаемому покрову, который сама природа набросила на умирающий мир, чтобы спрятать нас от преследователей.
