От имени Земли - Манс Майк

Страх подступил к горлу, сердце сжалось от жалости к себе. Китаец стоял, уткнувшись лицом в стекло, и плакал. Он старался для них. Он спас Волкову жизнь. Он желал Мари счастья. И он оказался дураком – зачем-то с ними поссорился, испортил всё. Даже если сейчас Шан извинится – ничего уже не исправить. Если он когда-нибудь начнёт ухаживать за англичанкой, или за другой женщиной, не важно – то не сможет понять, это чувства или он снова создал вокруг себя свой выдуманный мир. Как всё опостылело. Чжоу посмотрел на ровер. Смена только началась. Если ближе к утру он просто уедет, то пока ребята его хватятся, можно будет забраться довольно далеко. Часа через три. А сейчас можно вздремнуть, кому вообще есть дело до дурацкого дежурства?

Пыльная буря немного нарушила планы попытаться достичь скал долины, и Шан был вынужден свернуть. Тем не менее, его зацепило. Было страшно. Сейчас он понимал, что идея абсурдна. Мельчайшие частицы минералов, кружащиеся в разреженном воздухе, оказались такими плотными, что свет фары ровера не пробивал их далее, чем на десять метров. Казалось, что он мчит сквозь жуткий туман. Их масса была маленькой, но сила ветра поражала – казалось, что его вот-вот сдует, собьёт с машины, после чего пыль завалит его, пролезет в скафандр и убьёт прямо здесь. Всего пятнадцать минут, которые Чжоу провёл, зацепив краешек бури, вернули его в реальность, и он осознал, что находится на чужой планете, в пустыне, и кроме скал на горизонте и нескольких холмов, нет никаких ориентиров, способных подсказать ему путь. Буря стёрла его следы, и он не понимал, как вернуться домой.

Дом. Теперь колония была его домом, а все те, кто заставил его страдать – семьёй. И ничего больше не хотелось так, как вернуться к ним. Пусть этот Волков остается с этой Нойманн – ничего, Шан лично благословит их. Пусть американец и француз спелись и поделили власть, а теперь передали её своей марионетке Джессике. Всё это не играет роли. Это всё мелочи, нужно просто дружить с ними, а не против них. Он не любил Мари, но полюбит другую. Он не дружил с Димой, Айком и Крисом – но подружится теперь. Попросит прощения за всё, в чем виноват весь экипаж, лишь бы больше не оставаться одному.

Парень остановился на равнине так, чтобы его было видно издалека. С ровером его точно обнаружат. Кислорода хватит на несколько часов, запасов энергии тоже. На что он вообще рассчитывал? Чжоу не доехал бы до границ долины, просто погиб по пути от отсутствия воздуха, и превратился в вечный памятник человеческой глупости. Сейчас нужно думать, как связаться с колонией. Шан несколько раз пробовал вызвать лагерь по рации, но не сработало. Тогда ему пришла в голову идея связаться с «Одиссеем».

Он снял катушку с металлическим буксировочным тросом и размотал её в форме большого овала вокруг машины. Подсоединил антенну со скафандра к тросу, усилил сигнал. Вытянув сбоку скафандра кабель, присоединил себя к роверу, поскольку там были экран и кнопки. Как только Чжоу запустил трансляцию из скафандра, ровер стал вклиниваться в процесс, кидая радиозапрос на связь любому устройству. Минут через двадцать – двадцать пять он поймал ответ с «Одиссея». Слава богу. Для начала тот потребовал входа на его сервер. Работало. Дальше, требовалось понять своё положение. Корабль не мог его триангулировать, а старые орбитальные спутники на это не были заточены. Лучшей идеей выглядела выгрузка карты, что Шан и сделал. Карта долины, выведенная на экран, помогла вычислить, где он находится, ориентируясь на четыре крупных вершины холма. Так. Нужно запомнить примерное расстояние от лагеря, на котором надо повернуть, и сколько ещё проехать. Однако, он быстро осознал, что энергии добраться до дома ему не хватит. Так что теперь пора звать на помощь. Главное, чтобы штатный ретранслятор работал, и он смог к нему подключиться.

Пока Чжоу разбирался, как захватить контроль над передатчиком «Одиссея», тот улетел за горизонт, и пришлось дожидаться нового витка. Какие мысли мелькали всё время? Позитивные, как ни странно. Застряв в пустыне, парень решил основные вопросы. Разобрался с собой и с тем, как быть с конфликтами в среде колонистов. Нужно просто не ждать многого. И извиниться. Как за то, в чём он был частично или полностью виноват, так и за то, в чём его вины не было. В итоге, когда Шан совершенно случайно услышал голос Волкова на связи, то стал самым радостным человеком на Марсе. Получилось. И голос русского звучал виновато. Теперь его найдут и увезут домой. Главное, чтобы хватило воздуха…

Стоило ли после свадьбы спрашивать у неё насчет Айка? Или он слишком пьян для таких тем? Однако, умывшись, Чжоу почувствовал себя свежее и решился пойти к Джесс. Должно быть, Хилл ещё не спит. Надо бы запомнить, что тут теперь живет она, а не Комацу. За дверью послышался плач. Что произошло?

– Джесс? – он открыл дверь. – Что с тобой? Всё в порядке?

– Шан… Да, в порядке. Просто не могу развязать узел, – ответила девушка, сидя на не застеленной кровати. Она сделала вид, что улыбается, но Чжоу успел заметить, как Джесс только что вытерла слёзы.

– И из-за этого ты плакала? Давай я развяжу, – он сел рядом с ней, и, хоть и не с первого раза, но всё же развязал узел. – Ну вот, не затягивай так больше, – китаец улыбнулся. Нужно спросить насчёт Айка, раз уж зашёл, только как начать разговор? – Джесс. Я хотел спросить. Насчёт Айка.

– Спрашивай, – кивнула девушка, уткнувшись лицом в колени.

– Ты правда думаешь, что всё это бред? Что нет никакого контроля разума, и Волков с Нойманн никакие не шпионы? – хотелось и правда так думать. Только он вновь стал считать себя их другом, как поднялась эта тема. Айк был ну очень убедительным, а когда она на его глазах выставила американца полным идиотом, Шан понял, что Хилл весьма умна. А он очень ценил ум в женщинах. В общем, Джесс повторила ему то, что говорила раньше Айку, добавив несколько важных нюансов, а Шан объяснил, почему верит ей, а не Кингу, и пообещал бороться против его самодурства. А потом увидел, что она снова заплакала. Блин. Что же за напасть такая?

– Джесс, ты снова плачешь… Что случилось теперь? – он и сам никогда не нуждался в утешении и не умел утешать других. Потому его голос прозвучал дёргано.

– Да ничего, всё хорошо. Ты иди, иди, – ответила Джессика.

– Нет, ты всё же скажи мне, – настоял Чжоу. – Меня беспокоит твоё настроение. Скажи, пожалуйста.

– А знаешь, скажу. Скажу тебе всё, как на духу. Во-первых, я потеряла подругу, она теперь с Айком. Во-вторых, это даже не моя комната, понимаешь? Здесь нет ничего моего. Я принесла сюда ту сумку и тюк с бельём. Это не моя комната, Шан! – девушка ревела, но её прорвало на откровенность, и она продолжила. – Все разбились по парам, Мари с Димой, Крис с Мичико, Раш с Айком, а я осталась одна, понимаешь? Я тут совсем одна. И ты тоже один. И ты понимаешь, ведь единственный вариант – сойтись с тобой.

– Не плачь, прошу. Мне жаль, что я так плох для тебя, прости, – Шан осознал всё чуть раньше, но понял, что лучше ему не быть ни с кем, чем ухаживать за англичанкой просто потому, что у него не осталось выбора. И ей, как видно, те же мысли в голову приходили. Было неприятно, что он ей не нравится. Но это не её вина. Не её. Виноват он сам, один и во всём. Его поведение, возможно, отпугнуло Джесс, оставив их одиночками.

– При чём тут ты? Ты вовсе не плох! Я просто не хочу, чтобы за меня решали! А за меня решили, когда не дали мне выбора! Рано или поздно я сорвусь! Я вот и сейчас пьяная и без пяти минут готовая сорваться, а это неправильно, нечестно!

Шан задумался. Как странно. Он ведь думал о ней. И думал раньше, до того, как вбил себе в голову, что ему нравится Мари. Просто немка была открытой, располагала к себе, улыбалась и охотно его выслушивала. А Хилл пряталась. Как и сам Шан. И когда он стоял у окна дежурки и плакал, как сейчас она, схожие мысли приходили ему в голову. И он ведь тогда выбрал её. А сейчас увидел эмоции, истинную глубину Джесс. Женщину внутри учёного. Как же она прекрасна…