Дмитрий Веприк - Карты рая
Звездолет и в самом деле выглядел необычно, будто с него, как живую кожу, сорвали обшивку, обнажив каркас и коммуникации. Оба корабля шли на медленно сближающихся курсах.
— Он говорит, — продолжил Хейл, — что счастлив приветствовать прекрасную представительницу иной цивилизации.
Его собеседниками были худощавый человек с вытянутым лицом и длинными волосами, собранными в хвост, и не первой молодости накрашенная блондинка с рыбьими глазами и глубоким вырезом платья на чрезмерно пышной груди.
— Я тоже вне себя от счастья, — сказала Сато, забираясь с ногами в кресло.
— Да? — переспросил Хейл, на пару секунд отключив переводчик. — Тогда сделай лицо попроще, чтобы оно соответствовало любезности твоих слов. Кстати, коль скоро нам не повредит сменить сопло на одной из дюз, они охотно сделают его, как только мы предоставим чертежи.
— Меня просто удивляет твоя доверчивость.
— А меня твоя маниакальная мизантропия, — ответил Хейл.
— Это еще что?
— Ничего особенного. Жаль, что в десантном училище не введут хотя бы краткий курс психологии.
— Он существует, — сказала Сато. — Просто твои словечки немного из другой области. Теперь я окончательно поняла, почему тебя называют психом.
— Если человек перестает делать открытия, — резюмировал Хейл, снова включая автоперевод, — значит, он стал брюзгливым стариком. Ты не безнадежна… Моя спутница, — продолжил он, обращаясь к заэкранным собеседникам, — тоже считает, что мне следует нанести визит представителям далекой юной цивилизации, впервые бросившей вызов беспредельной пустоте космоса. К моему глубокому сожалению, она не сможет составить мне компанию. — И снова поглядел на Сато. Демонстративно его игнорируя, та играла с компьютером в шашки.
Когда оба корабля сблизились, со звездолета, раскладываясь как старинный телескоп, начала вытягиваться шлюзовая труба. Выглядели корабли более чем неравно, даже сравнение с Давидом и Голиафом показалось бы жалким. Впрочем, истинное соотношение сил было обратным. Для орудий гиганта «Милая сестрица» находилась в «мертвой зоне», ее же собственные в единый миг могли вспороть великану брюхо.
— Ну я пошел, — сказал Хейл, дождавшись, когда уравняется давление в тамбурах. — Меня ждет вождь этой цивилизации, некий Протектор.
— Это кличка?
— Ну что ты! Это титул.
— Что это ты такое прихватил с собой?
Хейл взвесил на ладони янтарно блестящий цилиндр:
— Верительные грамоты.
— Какие еще грамоты?
— Ну, поскольку каждый посол имеет с собой верительную грамоту… — Он усмехнулся и повернулся к выходу.
— Счастливо! — проводила его Сато. Она снова играла в шашки. — Расскажешь, что пролепетало твое дитя.
— Я думаю, оно расскажет мне целую сказку. Черная дамка перегородила выход к заветным клеткам, но, когда Хейл вышел, Сато прервала игру и переключила экран.
Сначала она видела лишь качающиеся в ритме шагов стены шлюзового коридора. Когда он стал чуть шире, впереди показалась шеренга почетного караула, вооруженная архаичным огнестрельным оружием с примкнутыми штыками. Прямой, как палка, офицер в фуражке с высокой тульей совершил сложный жест блестящим холодным оружием, и солдаты взяли «на караул». Сато залезла в кресло с ногами и принялась ждать продолжения.
Наверное, путь инопланетного гостя очистили заранее. Следуя за обвешанным знаками отличия представителем,
Хейл не встретил ни одного аборигена. Окрашенное в стандартные цвета убожество узких однообразных коридоров без переходов сменилось чем-то пышным и помпезным, и Хейл вступил в отделанный под мрамор зал, украшенный аллегорическими барельефами, поблескивающий медью и позолотой. Его ждали. Грянул какой-то гимн, и все застыли с серьезными лицами. Затем зазвучала другая мелодия, в которой Сато не без удивления узнала «Поздравляем, поздравляем, поздравляем тебя!».
— Это еще что? — спросила она вслух.
Сохраняя торжественное выражение лица, Хейл отвечал ей, двигая одними губами:
— А чем песнь в честь яблочного пирога хуже любого гимна?
Когда музыка кончилась, он двинулся навстречу главе инопланетян. Это был человек в диковинном, музейного вида, сюртуке, отутюженных брюках и тонком, повязанном незамысловатым узлом галстуке. Удивительно неправильно сложенное, точно вырубленное топором, лицо обрамляла короткая и черная как смоль курчавая борода. Рукопожатие главы оказалось неожиданно крепким.
— Я счастлив приветствовать в вашем лице великую космическую цивилизацию, — произнес он, принимая футляр с загадочными верительными грамотами. — Цивилизацию, преодолевшую звездные просторы, чтобы протянуть нам руку. Мы приветствуем мир и дружбу между нашими народами, даже такими, как мерканы и…
Тут он замолчал, озадаченно прервав странную фразу. Хейл не стал длить молчание.
— Мы тоже счастливы приветствовать представителей цивилизации, в поисках неведомых миров смело бросившей вызов холодной пустоте космоса, — торжественно подхватил он. — Пусть эта встреча станет началом долгого сотрудничества и мира, которые никогда не перерастут ни в глухую неприязнь, ни в явную вражду.
На лице инопланетянина выразилось нечто вроде недоумения, когда, делая вид, будто внимательно выслушивает ответную речь, он попытался открыть футляр, чтобы поглядеть на таинственные верительные грамоты. Не преуспев в попытке, он повернулся к камерам и изобразил широкую улыбку. Очевидно, это был давно отработанный ритуал. Через несколько секунд, опустив камеры, репортеры потянулись к выходу.
Все это время свита в сюртуках, мундирах и вечерних платьях довольствовалась ролью статистов.
— Теперь наступило время для серьезного разговора, — объявил Протектор. — Не знаю, как это принято у вас, а у нас такие переговоры положено вести один на один, без обременительного присутствия второстепенных лиц.
— У нас тоже бытует такой обычай, — подтвердил Хейл. — И если возможно, то в помещении, где найдется пара удобных для сидения мягких кресел. Имеется ли на корабле такое специализированное помещение?
Протектор улыбнулся, раздвинув губы, и продемонстрировал неровно торчащие зубы:
— Именно такое помещение на корабле имеется.
И они прошли куда-то, где их ждали уединение, низкий круглый стол и мягкая мебель.
— Прежде всего я хотел бы знать, — начал Протектор, пробарабанив пальцами по столу, — считает ли высокая договаривающаяся сторона этот район космоса принадлежащим ей или какой-либо третьей стороне?
— Я полагаю, — ответил Хейл, — что федеральное правительство готово объявить своим любой район космоса, куда только способны дотянуться локаторы его кораблей. Но если мы будем считать, что вы застолбили за собой эту систему до нашего появления, то таких, — он сделал ударение на этом слове, — проблем у вас может и не возникнуть.
