Дмитрий Веприк - Карты рая
Обзор книги Дмитрий Веприк - Карты рая
Дмитрий ВЕПРИК
КАРТЫ РАЯ
— Ой, куда это ты собрался?
1. История имеет шанс…
История имеет шанс стать интересной, если в ней заведется жуткий монстр. В качестве сюжетообразующего элемента чудовища вообще удобней людей. Почему? Да хотя бы потому, что, приписав им целую кучу пакостей и безобразий, не надо беспокоиться о психологической мотивации их поведения и даже об элементарном здравом смысле.
Еще очень важно, чтобы чудовище не стало разменивать себя на мелочи, а, едва ворвавшись в повествование, принялось энергично преследовать какие-нибудь страшные цели. Собственно, это главное.
Большой Квидак этому соответствовал. Он был ужасен, опасен и настолько загадочен, что, казалось, вообще не имел прошлого. То есть о его прошлом позже рассказывали очень много, но именно количество противоречащих друг другу историй лишало любую из них необходимой достоверности.
Одна из них утверждала, что Большой Квидак был создан искусственно, в неведомом месте и для неведомых целей. По какому-то недоразумению пережив своих загадочных творцов, он остался в одиночестве и отыскал новый смысл существования. Другая же версия, напротив, изображала тварь продуктом естественного отбора на какой-то экзотической планете, где эволюция поставила участникам борьбы за жизнь слишком высокую планку.
Стоит только начать, и фантазия тут же дорисует подробности. Мрачную и красочную, полную жизни природу — в чем нет противоречия, ибо чем больше жизни, тем больше взаимной вражды. Кошмарные создания, вечно воюющие друг с другом, и непередаваемое простыми словами постоянное напряжение, необходимое для выживания в этом зеленом, оранжевом или каком еше там аду. Жизнь всегда и везде, жизнь пожираемая и пожирающая, надо опередить, чтобы не быть опереженным, всегда оставаться наготове — и желательно никогда не спать.
Но если так и было, что занесло монстра на абсолютно непохожую планету? Хотя кто знает, возможно, это было существо, не ограниченное определенной продолжительностью биологической жизни. Возможно, оно всегда жило там, где его нашли, оставшись единственным разумным существом, пришедшим к финишу великой борьбы.
Так или иначе, но точно известно, что до встречи с представителями человеческой расы тварь прозябала на неизвестной планете, затерянной в глубинах неисследованного космоса. Освещенная тусклым светом бледно-красной выгоревшей звезды, планета бесконечно умирала. Песчаные бури свирепствовали среди гладко выветренных скал, а последние насекомые и рептилии вели безнадежную борьбу за существование у пересыхающих солоноватых источников.
И однажды в эти гиблые места занесло двух космических бродяг. Один из них был человеком, другой совсем даже не гуманоидом. Скорее, напоминал он большую, заросшую рыжей шерстью собаку, которая освоила приемы хождения на задних лапах и отрастила человеческие пальцы на передних. Причины, забросившие авантюристов в такую даль, для нашей истории особого значения не имеют. Поэтому мы просто упомянем, что они не поладили с некоторыми статьями Галактического Кодекса. Из-за этих замшелых, никому не нужных статей, трактующих о таких скучных пустяках, как грабеж, кража со взломом, вымогательство и убийство, беднягам не давала спокойно жить полиция всего обитаемого космоса. Кроме того, у негума-ноидного напарника имелись серьезные причины не любить статью о враждебных человечеству формах разумной жизни.
Человека звали Гардннг. Его рыжий приятель носил двенадцатисложное наследственное имя, но в повседневной жизни охотно отзывался на короткое прозвище Гырр.
В тот раз они вскрыли сейф, принадлежащий не то частной корпорации, не то федеральному правительству. И хотя речь шла о совершенно пустяковой сумме, приятели решили, что благоразумней провести некоторое время вдали от цивилизации, осваиваемых планет и оживленных космических трасс, на которых так любит устраивать засады назойливая космическая полиция. Стартовали они второпях, и Гардинг выбрал наугад координаты окрестностей одной заведомо необитаемой звезды. Испытав сжатие континуума и узрев на экране изрыгающий протуберанцы ярко-голубой шар, он тут же задал данные для нового прыжка, повинуясь инстинкту, который в давние времена не давал злоумышленнику перевести дух, прежде чем тот хотя бы пару раз не перепрыгивал из одного такси в другое.
— Уэ-эх! — изрек негуманоид Гырр, узрев на обзорном экране уже упомянутую выгоревшую звезду.
Портативный переводчик тут же перевел: «Ну и на кой черт ты выбрал такие нехорошие, дурно пахнущие места?»
— Ты искал место безопасное, не так ли? — развернувшись в пилотском кресле, ехидно заметил Гардииг. — В таком случае чем гнуснее место, тем оно безобразней… Я хотел сказать безопасней. Ты никогда не играл в прятки? Не прятался на дне сортира с дыхательной трубкой? Кроме того, может быть, мы и тут найдем что-нибудь интересное.
— Вы-ы-ех! — ответил рыжий негуманоид.
«Непереводимое оригинальное идиоматическое выражение, — тут же прокомментировал электронный переводчик. — Может служить обозначением крайнего недоверия к словам уважаемого собеседника», — добавил он секунду спустя.
Часом позже, глядя на распростертый на экранах пейзаж, они увидели развалины, каким-то образом устоявшие против натиска времени и стихий. Сделав полный виток вокруг планеты, приятели убедились, что это единственные развалины на ее поверхности. Остальной пейзаж оказался однообразным: желтые песчаные барханы и тусклых оттенков выветренные скалы. Прежде чем найти место для посадки, они долго изучали местность — предосторожность не лишняя, если хочешь приземлиться на чуть присыпанную пылью гранитную плиту, а не нырнуть в зыбучие пески по носовой отражатель.
— Не прогуляться ли нам? — полюбопытствовал Гардинг.
В отличие от приятеля он был более склонен к бесполезной любознательности — черта человеческая, так сказать, слишком человеческая.
— Хых! — ответил рыжий негуманоид. — Ву-у-у!
Что было переведено: «Лучше немного отдохнуть с дороги, чем глотать пыль даже среди самых романтических руин».
— Да, в самом деле! — согласился человек и подумал, что действующая версия программы-переводчика далека от совершенства. — Я тоже, наверное, сосну перед прогулкой.
Они доверяли друг другу, но не забывали, что в жизни всякое может случиться. У человека как существа, подверженного стрессам и расстройствам психики, могло появиться иррациональное желание посетить места своего детства и первой любви, проявиться внезапная тяга к одиночеству или неожиданное решение стряхнуть груз старых ошибок и резко изменить свою жизнь. У рыжего же негуманоида мог возникнуть болезненный приступ жажды мести, свойственный его расе. Хотя его напарник и не находил повода для такого недоброго чувства, он все же предпочитал исходить из того, что повод всегда может отыскаться. А провести остаток жизни в окружающей пустыне, медленно превращаясь в сухую мумию, бессильно ругаясь и называя себя дураком, штука не слишком приятная.
