Сэмюэль Дилэни - Пересечение Эйнштейна: Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна. Время, точно низка самоцветов
Песня оборвалась внезапно — и Певцы открыли глаза. На лицах их отразилось то ли замешательство, то ли презрение.
Ястреб еще не очнулся; на губах его сияла слабая, удивительно беззащитная улыбка восторга. Глаза Эдны сверкали. Я же… нельзя судить, не видя себя со стороны; но было ощущение опустошенности, покоя и нежной печали. Льюис и Энн пели неподражаемо.
Алексис очнулся быстрее других. Заботливо оглядев гостей, он снова включил бар — и тот, рыча, обрушился на гроздья льда. Слушатели приходили в себя, но аплодисментов не было, лишь тихие восторженные возгласы и шепотливый обмен впечатлениями. Регина Аболафия негромко заговорила с Алексисом. Я попытался прислушаться, но мой бокал уже был готов.
— Да, благодарю… — перехватив портфель, я с улыбкой взял напиток. Когда сенатор Аболафия отошла от Певцов, они взялись за руки, по-прежнему глядя друг другу в глаза. Потом они присели.
Какое-то время я стоял один в кольце деревьев и слушал музыку: туш де Лaccyca в трех канонах, аранжированный запрограммирован для аудиосистем. Вспомнилось: в последнем номере какого-то литературного еженедельника отмечалось, что это единственный способ избавиться от необходимости освоения тактовых перепадов, навязанных современной музыке пятью веками ритма. Еще с неделю это будет модным развлечением на вечеринках.
— Простите…
Обернувшись, я увидел Алексиса. Руки его откровенно дрожали, словно скучая по бокалу. Он был чем-то взволнован.
— …но если верить нашему юному другу, у вас есть то, что могло бы меня заинтересовать.
Я уже было приподнял портфель, но Алексис меня остановил. Богатый выскочка.
— Не надо, не надо. Пока ни к чему. Даже лучше и вовсе не видеть. Я хочу вам кое-что предложить. Разумеется, меня интересуют вещи, которые у вас имеются, если только они в самом деле такие, как их описал Ястреб. Но сегодня у меня в гостях человек, который может проявить еще большее любопытство.
Это звучало странно.
— Понимаю, звучит это странно, — согласился Алексис, — но я подумал, что вас может заинтересовать его цена. Я всего лишь чудаковатый коллекционер, и деньги, которые я мог бы предложить, соответствует тому, для чего я их стал бы использовать, то есть предмету бесед с такими же чудаками — ввиду… ммм… характера покупки мне пришлось бы резко ограничить круг своих собеседников.
Я кивнул.
— А вот мой гость нашел бы им куда более достойное применение.
— Нельзя ли узнать, кто этот гость?
— Право же… Ястреб уже указал мне на непростительную нескромность расспросов., меня интересовали вы, но я понимаю, что., впрочем, в равной мере нескромно судачить о любом из гостей… — он усмехнулся, — Но несмотря на это, нескромность — вовсе не худший компонент горючего, разгоняющего общественный механизм, мистер Харви Кадуолитер-Эриксон…
Он снова улыбнулся — теперь с видом заговорщика. Или — сообщника?!
Я никогда не был Харви Кадуолитер-Эриксоном; с другой стороны, Ястреб никогда не был несмышленышем. А прикинув, я вспомнил о вольфрамовых магнатах Кадуолитер-Эриксонах из Тайтиса-на-Тритоне. Ястреб был не просто умницей, пресса писала о том, что он великолепен, и это чистая правда.
— Полагаю, в качестве второй нескромности вы все же назовете мне имя таинственного гостя?
— Ну что ж, — хмыкнул Алекс с улыбкой добравшегося до канарейки кота, — Ястреб согласен, что тот Ястреб вполне мог бы проявить любопытство к… — (он показал на портфель), — и он его действительно проявил.
Я нахмурился. И в голове промелькнуло множество мыслишек, которые я в свое время еще сформулирую.
— Тот Ястреб?
Алекс кивнул.
Не думаю, что мой взгляд был так уж грозен.
— Будьте добры, пришлите сюда на минутку нашего юного друга.
— С удовольствием. — Алексис, отвесив церемонный поклон, удалился. Минуту спустя по камням меж деревьев поднялся ухмыляющийся Ястреб. Увидев, что я вовсе не улыбаюсь, он остановился.
— М-м-м-м… — начал я.
Он поднял голову.
Я покусал губу.
— …Ястреб, — сказал я, — тебе известна такая штука под названием Особый отдел полиции?
— Ну?
— Так вот, они вдруг заинтересовались мной.
— Вот это да! — воскликнул он с искренним удивлением. — Выходит, они и впрямь неплохо работают.
— М-м-м-м, — повторил я.
— Слушай, — сообщил Ястреб, — как тебе это понравится? Сегодня здесь в гостях мой тезка. Ну, дела!
— Алексис своего не упустит. А ты случаем не знаешь, зачем он здесь?
— Кажется хочет заключить сделку с Аболафией. Завтра начинается ее расследование.
— Ага. — Я еще раз прокрутил в голове некоторые из промелькнувших ранее мыслей. — Ты знаешь Мод Хинкл?
Его озадаченный вид был убедительней всякого — «нет»!
— Она выдает себя за представителя высшего звена упомянутой тайной организации.
— Вот как!
— Сегодняшнюю беседу она завершила проповедью о ястребах и о вертолетах. Последовавшую за этим встречу с тобой я принял за случайное совпадение. Но теперь я начинаю понимать, что сегодняшний вечер подтверждает ее намеки на некое множество. — Я покачал головой. — Ястреб, меня вдруг катапультировали в сумасшедший мир, где стены имеют не только уши, но, кажется, и глаза, и длинные когтистые лапы. Любой из окружающих — да, в том числе и ты, — может оказаться соглядатаем. Я шарахаюсь от каждого люка, а за шторами второго этажа прячутся бинокли и автоматы, если не кое-что похуже. Чего я никак не могу понять, так это каким образом эти гады, какими бы вездесущими они не были, вынудили тебя заманить в эту гнусную, дьявольскую…
— Что ты несешь! Брось! — Он откинул волосы со лба. — Никуда я тебя не заманивал…
— Осознанно, быть может, и нет, но в Особом отделе есть Банк голографической информации, а их методы, знаешь ли…
— Брось, я сказал! — И вновь просверк ледяных искорок.
— Неужели ты думаешь, что я… — Но тут до него дошло, как сильно я напуган. — Слушай, тот Ястреб не какой-нибудь мелкий карманник. Он живет точно в таком же безумном мире, в какой угодил сейчас ты, только он живет там постоянно. Если уж он сюда явился, можешь быть уверен, его людей — глаз, ушей и пальцев — здесь не меньше, чем парней Мод Хикенлупер.
— Хинкл.
— Какая разница, хрен редьки не слаще. Ни один Певец никогда… Слушай, ты серьезно думаешь, что я мог бы…
И хотя я знал, что все эти ледяные искорки — всего лишь струпья на зудящей ране, сказал:
— Да.
— Ты как-то кое-что для меня сделал, и я…
— Скажем, прибавил тебе несколько лишних шрамов, только и всего.
![Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]](/uploads/posts/books/54853/54853.jpg)
