Марина Казанцева - Стамуэн
Что же касается Спящих, они получают в своих снах исполнение любого желания, любой мечты. Как велик соблазн остаться навсегда в своей мечте, пусть даже это только сон! Немного было таких, что предпочитали вернуться в мир, исполненный нужды. А уж додоны прилагали все усилия, чтобы Спящий не захотел вернуться. Тогда оставшийся во сне лишался всей своей энергии, отдавая её Порталу. Тела их умирали, а кости ты видел в песках. И осиротевшая душа оставалась вечно плавать в пузыре своих иллюзий, без конца проживая один и тот же сон.
Живые Души приходят к людям в волшебный сон, навеянный Источником Преображения. Они проживают с ними этот сон, как проживали бесконечно много снов с пришедшими к источнику Лгуннат. Додоны некогда владели неиссякаемой Силой, проводниками этой Силы и распорядителями были Искатели. Таким и был Пространственник, пока не попался в какую-то ловушку.
Додоны утратили бессмертие и стали умирать. Они больше не могли путешествовать меж звёзд. И наша планета стала для них такой же дырой забвения, как Изнанка Бытия для Императора. Великая раса обнищала, но не утратила своей надменности. Что будет с нашими студентами, Мариуш? Я — Лгуннат. Я вижу сны их в лице Камня. Сон высвобождает их сущность и позволяет оценить себя как личность. Одни пожелают навсегда остаться со своей мечтой и сказкой. Других притягивает жизнь. Но, что будет дальше, когда Избранный пройдёт в Портал, даже я не знаю. И никто не знает. Ни Император, ни Варсуйя, ни Джамуэнтх. И уж, конечно, не шаария.
— Это всё старуха? — спросил Кондор враждебно. — Она колдунья?
— Не суди так. — возразила Эдна. — Ей тоже надо спасать своих людей. Что поделать, если средства у нас такие разные.
— Ну хорошо, не буду, — согласился Кондор и горько спросил: — Это наказание?
— Нет. Было бы неправильно смотреть на твою миссию как на наказание. Считай, что это возможность что-то сделать для разрешения ситуации. Ведь, если бы ты не украл воду у додонов, ты бы не попал сюда. Кто бы тогда стал проводником этим несчастным? Видишь, как неожиданно оборачивается иной поступок? Ты очень добр, Мариуш, но доброта твоя неконкретна. Ты готов пожертвовать жизнью. Но, за идею, а не за людей. Ты мужественный человек и любишь иметь дело с себе подобными. А теперь тебе придётся терпеть немощи своих подопечных.
Кондор ещё раз взглянул с немалой душевной дрожью на своих будущих спутников. Маркус отвернулся, а Берелли прикрыл лицо дырявой рукой, от него отчётливо распространялся запах гниения.
Каков он будет, этот новый мир? Как он пойдёт к людям с двумя разлагающимися мертвецами?!
— И это ещё не всё, — проронила Эдна после недолгого молчания, неотрывно глядя в Камень. — Ты тоже понесёшь на себе печать отверженности. Ты останешься таким, какой сейчас есть — весь в плесени. Она проросла в твою кожу.
Кондор спохватился. Он уже забыл о своей идиотской выходке. Кожа не оттиралась, ничто не лишало её этого мертвенного сияния. Он застонал и упрятал в голубые руки своё голубое лицо.
— Ты всё ещё цепляешься за свои иллюзии. Внешний вид мало что значит. Только у молодых герои непременно прекрасны. Оставим им это. Ты ведь не знаешь, что значит быть отщепенцем, как Маркус. И там, и тут. Среди додонов и среди людей. Ты готов разом выложиться и стать героем? А если медленно, капля за каплей отдавать свои силы и свою жизнь, при том даже не видеть благодарности? Это можно сделать только, если любишь. Тебе придётся полюбить их, Мариуш. Это не достигается усилием воли, для этого нужен долгий путь. Для этого я и отправляю тебя в неведомое. Но, в конце ждёт награда. Ты бездетен, Мариуш, как и я. Вот эти двое — твои дети. Полюби их, Мариуш. Это твои товарищи, просто с ними случилась беда.
Кондор взглянул на мёртвых и снова застонал. По сравнению с тем, что его ожидает, сияющая перламутровым светом кожа показалась ему сущим пустяком. Ведомые съёжились под этим взглядом и попятились подальше, в тень.
— Отгоняешь их? — с грустью спросила Эдна. — Как тогда ты выдержишь ещё одно известие?
Кондор даже не нашёл сил спросить. Он только поднял на неё свои глаза.
— Ты ни на минуту не сможешь оставить их. Они будут тянуть из тебя силы для движения.
— Какова альтернатива? — хрипло спросил он.
— Очень проста. Сиди и жди здесь, пока не умрёшь. Пути назад отсюда нет. Но, я вижу, что ты нужен в этом новом мире. Ты и твои спутники. Иначе студенты не вернутся.
— Неужели у тебя нет ни слова ободрения? — Кондор просил о снисхождении впервые в жизни.
— Я верю в тебя, Мариуш. Я знаю, ты очень сильный человек и ты справишься. Иначе я бы тебя не просила и не стала бы Лгуннат.
Шесть фигур застыли в неподвижности в большой пещере, которая вообще не была в пределах земного мира. Четверо у Камня. И двое у стены.
* * *В тёмной песчаной норе, в тесном пространстве, почти под самым потолком из камня вдруг ожил фонарик. Он собирался с силёнками, тужился, тужился и выдавил из себя слабенький светишко. Неяркое, мутное свечение вырвало из тьмы крысиную ловушку. А в ней две мятые пустые пластиковые бутылки и маленькая каменная бутылочка. Медленно ползли песчинки. И больше там не было ничего. Совсем ничего.
«Я не нужен», — подумал фонарик и заснул.
Глава 28. Межзвёздная гостиница
— Ты видишь свет?!
— Я вижу свет!
— Я не могу поверить… Это мой сон. Джед, это же мой сон! Я узнал его! Смотри, вон там, на горизонте, волшебный дворец! Мой волшебный дворец!
— Выходит, мы оказались в твоём сне вдвоём?! Я же сказал, что хотел видеть твой дворец! А что будет с нами дальше?
— Не надо, Джед. Ты же знаешь, на самом деле мы умираем, засыпанные в каменной норе. А этот сон — прощальный дар шаарии. Пойдём наружу.
И они, взявшись для верности за руки, вышли из пещеры, весь пол которой был красиво выложен мелкой узорчатой плиткой, а стены оставались естественно нетронутыми.
Пещера была верхушкой невысокого каменного плато, и товарищи оказались на плоской, ровной площадке, тоже украшенной разноцветной плиткой — та играла и переливалась цветами в лучах солнца. Зёв пещеры смотрел на восток, если судить по полуденному солнцу. А вокруг расстилалась совершенно неземная панорама.
— Да, я видел это в своём сне! — зачарованно проговорил Вилли. — Но не отсюда, а снизу. Я плавал по траве, как по волнам.
С небольшой высоты травяное море выглядело сказкой. Бледно-зелёные, знойно-золотые и светло-пурпурные травы волновались, как морские волны. Сладкий ветер нежно пел, залетая в глубину покинутой пещеры.
