Анджей Джевинский - Восьмой день творения
Приглашение тоже было тихим. Он вошел. Трачук сидел за столом и внимательно разглядывал визитера. Создавалось впечатление, что хозяин кабинета словно бы сравнивает вошедшего с неким хранящимся в памяти описанием. В комнате слегка пахло мастикой для мебели.
– Садись, – скупо улыбнувшись, пригласил Трачук. – Позволь, я буду к тебе обращаться по имени. Я хорошо тебя знаю по рассказам твоего отца.
Збышек осторожно сел в кресло. Теперь он знал ответы на некоторые вопросы.
– Это вы прислали того уголовника?
– Да, – мужчина слегка сконфузился. – Только он не должен был требовать никаких денег. Впрочем, я разговаривал с ним по телефону и ты о нем теперь можешь забыть.
Это было для Збышека существенным, но не самым главным.
– А письмо? Оно и в самом деле было написано вам?
– Ты прав.
– Но для чего?
Некоторые люди, желая подчеркнуть важность сказанного, неожиданно наклоняются к собеседнику. Трачук принадлежал как раз к таким.
– Хочешь знать, почему я не сказал тебе правды? Почему ты раньше не слышал о пещере или обо мне, хотя я и говорю, что был приятелем твоего отца? – Он сам себе кивнул. – Терпение. В этом деле много тайн. Сейчас ты все узнаешь.
Магнитофон оказался в столе, а колонки – на стене, за спиной. Он включил пленку на заранее приготовленном месте. Сначала послышался стук закрываемой двери, потом шаги.
«Я вас слушаю, чем могу служить?» – Збышек узнал голос Трачука. Наступила тишина, словно пришедший неожиданно остановился. Слова, прозвучавшие позднее, заставили Збышека затаить дыхание.
«Марек, мы ошиблись, оба варианта никуда не годятся, – это был голос его отца! – Мы ни под каким видом не имеем права путешествовать во времени. Рафал раздвоился, как одно из мест, и тот, другой, хочет это сделать. Я вижу моего сына. Только вы вдвоем можете это исправить, однако направляй его постепенно. Привлеки к делу также Рогочки. Прощай»
Уставившись в одну точку на стене, Збышек чутко фиксировал малейшие звуки. На пленке было записано чье-то тяжелое дыхание. Потом послышался иной голос, молодой и на пару тонов выше.
«Моя фамилия Рогочки. Я получил повестку. Думаю, разговор будет о случае с лифтом»
Трачук выключил пленку и откинулся на спинку кресла, явно чего-то ожидая. Прошла секунда – и Збышек пришел в себя. Он вдруг понял значение последних слов.
Запись была сделана уже после несчастья, после смерти отца. Но откуда же тогда взялся его голос? Пленка подделана? Вполне возможно. А для чего?
– Кто это говорил? – наконец выдавил он из себя.– Там, в самом начале.
– Кто? Хороший вопрос, – Трачук соединил кончики пальцев. – Твой отец устами Рогочки.
– Однако, – Збышек не удержался от весьма просто сравнения.– Человек не магнитофон, на него нельзя ничего записать.
– Обычно, – Трачук в первый раз улыбнулся от души. – А еще, как правило, люди не способны двигать предметы силой воли. Вот только Ян Оршевский не был обычным человеком.
Он открыл ящик стола, как оказалось, игравший роль бара, налил рюмочки и поставил их перед собой. Потянувшись за ближайшей, Збышек четко осознал, что становится алкоголиком. Рука сама решила все за него и взяла рюмочку. Видимо, на его лице что-то отразилось, поскольку Трачук сунул бутылку обратно в ящик и закрыл его.
– Вы говорили, что, когда лифт падал, мой отец с помощью гипноза или чего-то подобного…
Збышек замолчал, вспомнив телефонный звонок Малички. Тот так же слышал голос отца.
– Происшествие с лифтом не было случайностью, – Трачук потер набрякшие веки. – Ян спланировал все до мелочей. Посвятил жизнь, чтобы узнать будущее.
– Какое будущее?
– Наше, людей. Однако, подожди. Давай я расскажу тебе все с самого начала.
Збышек с трудом не поддался искушению задать еще несколько вопросов.
– Сначала была пещера, – подсказал он приятелю отца.
Глаза его собеседника вдруг слегка заблестели.
– Да. Нас было трое: твой отец, свежеиспеченный адвокат Рольняк и я. Рафал, самый из нас изобретательный, раздобыл «газик», и мы доехали до форта возле Сьешева перед самым полуднем. Была весна, и погода стояла теплая. Ян рассказывал о чудесах, которые ждут нас в пещере. Даже Рафал выглядел взволнованным, – лицо Трачука вдруг слегка изменилось, на него словно легла тень прошлого. – Думаю, твой папа не до конца осознавал, зачем нас берет с собой, наверняка ему это подсказала интуиция.
Полированная мебель источала терпкий запах, от которого слегка кружилась голова.
– В те времена термин «паранормальные явления» еще не существовал, но у каждого из нас был свой дар. Твой отец мог передвигать предметы, Рафал обладал очень сильной интуицией, а я – тут он сел поудобнее в кресле, – чувствую эмоции, разные флюиды, могу определить их причины.
– Эмпатия, – Збышек кашлянул и покрутил пустую рюмочку. – Вот как это называется.
– Может быть. Важнее, что благодаря этому мы открыли то место. Подземелья форта представляют из себя огромный лабиринт, в нем полно натуральных гротов, хорошо укрытых коридоров и залов. Шансов найти пещеру случайно нет никаких. На счастье, я чувствовал ее эманации, – он махнул рукой. – Впрочем, обойдемся без подробностей.
Трачук выпил и отер рот тыльной стороной ладони. Где-то за стеной зазвонил телефон, из-за окна слышался шум проезжающего трамвая.
– Неужели увидели будущее?
– И да, и нет, – Трачук стал пальцем рисовать на крышке стола круги. – Представь себе, что видишь сцены из будущего, только они являются какими-то обрывками. Улица с мигающими машинами, чья-то пустая комната, фрагмент пейзажа. Нужна редкая удача, для того чтобы увидеть нечто интересное, а особенно то, что потом можно проверить.
– Было нечто такое?
Смех Трачука напоминал скрип битого стекла.
– Рафалу, прохвосту, всегда везло. Он увидел загаженный двор, с газетами в мусорном ящике. На первой странице газеты была фотография огромной толпы перед дворцом Культуры и Науки, ну и фамилия оратора.
– Гомулка. – одними губами произнес Збышек.
– Год спустя мы это могли увидеть собственными глазами.
– И тогда поверили?
– Не только, – Трачук взглянул на гостя исподлобья. – Трудно это объяснить, но мы были уверены, что столкнулись с чем-то непонятным. Сначала видишь большие, висящие в воздухе, сотворенные из лазурного света ворота, а когда их проходишь, слышишь музыку.
– Какую музыку?
– Каждый раз что-то… – он не мог найти слов. – Что-то, попадающее в голову и остающееся с тобой на всю жизнь.
Збышек остановил взгляд на губах мужчины.
– Видишь ли, мы тогда точно уверились, что наш мир предопределен, и мы можем только играть предназначенные нам роли. На нас это подействовало по-разному. Рафал, практик, стал прикидывать, как можно это обратить в свою пользу. Как-то он не заметил, что при полной предопределенности он с таким же успехом мог бы лечь на бок. Я… После визита в пещеру не смог жить своей головой. Мне нужно было на что-то опереться, и я после института пошел работать в МВД. Это огромная система, где каждый должен быть на своем месте. Обретя безопасность и внутренний покой, я заплатил за это тем, что в ней растворился. Впрочем, это прошло…
