Анджей Джевинский - Восьмой день творения
– Гомулка. – одними губами произнес Збышек.
– Год спустя мы это могли увидеть собственными глазами.
– И тогда поверили?
– Не только, – Трачук взглянул на гостя исподлобья. – Трудно это объяснить, но мы были уверены, что столкнулись с чем-то непонятным. Сначала видишь большие, висящие в воздухе, сотворенные из лазурного света ворота, а когда их проходишь, слышишь музыку.
– Какую музыку?
– Каждый раз что-то… – он не мог найти слов. – Что-то, попадающее в голову и остающееся с тобой на всю жизнь.
Збышек остановил взгляд на губах мужчины.
– Видишь ли, мы тогда точно уверились, что наш мир предопределен, и мы можем только играть предназначенные нам роли. На нас это подействовало по-разному. Рафал, практик, стал прикидывать, как можно это обратить в свою пользу. Как-то он не заметил, что при полной предопределенности он с таким же успехом мог бы лечь на бок. Я… После визита в пещеру не смог жить своей головой. Мне нужно было на что-то опереться, и я после института пошел работать в МВД. Это огромная система, где каждый должен быть на своем месте. Обретя безопасность и внутренний покой, я заплатил за это тем, что в ней растворился. Впрочем, это прошло…
– А папа?
– Ты его знаешь. Он не мог смириться с детерминизмом, с предопределенностью. Он стал искать иные толкования. Что-то похожее на «тени» Платона: многовариантное будущее, еще не вполне затвердевшее, прежде чем наши поступки приобретут окончательный вид. Глядя в будущее, можно увидеть один вариант, а в следующий раз – другой.
В мимике Трачука Збышек вдруг заметил нечто похожее на отца. – Почему вы не пошли туда еще раз? Прежде чем русские захватили форт. За новыми фактами. Тогда можно было подождать и посмотреть, все ли они сбудутся.
– Ты ведь читал: пещера, открываясь в будущее, теряет энергию. Наш один единственный визит вычерпал ее до дна. Мы убедились в этом спустя неделю. Не знаю, почему. Может быть, мы так расплатились за наши способности.
– А позднее? Сколько времени нужно, чтобы она зарядилась?
– Сначала мы этого не ведали. Факт, боялись, что она попадет в грязные руки. Однако десять лет тому назад Ян узнал, когда она снова начнет действовать, – он кивнул в сторону висевшего на стене календаря. – И поэтому у нас сейчас возникли проблемы. Это произойдет десятого, утром.
Кто-то энергично постучал, а потом нажал ручку. Збышек даже не оглянулся.
– Звонит твоя жена, говорит, ты отключил аппарат.
– А, понятно. У меня важный разговор, – Трачук выгрузился из-за стола.– Подожди, Збышек, я сейчас вернусь.
Оршевский остался в одиночестве. Вытертый диван, пара хрустальных ваз на стеллаже, большой шкаф возле стены. Любопытно, Трачук не пользуется компьютером. Может, у него для этого есть какие-то люди?
Збышек подошел к окну, за которым под паутиной трамвайных проводов лежала улица. А если он врет… Если самым ординарным образом пытается его подставить? Малички могли подговорить, голос на пленке мог быть записан Бог весь когда, а потом подделан. Оршевскому стало жарко. Невидящим взглядом он провожал мужчину, вышедшего из бара напротив.
Впрочем, он теперь мог передвигать предметы. Это подделать нельзя.
Неожиданно ему захотелось поднять шляпу незнакомца вверх.
Головной убор с такой силой налез мужчине на уши, что тот аж плюхнулся на тротуар. Некоторое время повоевав с ожившим головным убором, мужчина швырнул его на дорогу. Теперь шляпу нужно взять, подумал Збышек, сконфужено глядя вслед быстро удаляющемуся силуэту. Он подкатил ее к бордюру и, усаживаясь в кресло, вспомнил о том, что ждет его послезавтра. Ему снова стало жарко.
– Прошу извинить, – Трачук закрыл за собой дверь.– У моей жены неважное здоровье. После работы мне придется заехать в аптеку.
Он возвратился на место.
– Мы разговаривали о сроке, однако прежде появились сны. Через несколько лет после визита в пещеру. Сны Яна помогали вспомнить видения, которые он там видел, но забыл. Видения. касающиеся чего-то безмерно важного. Ян сходил с ума, но не мог их полностью восстановить. Искал помощи в фармакологии, даже в магии. Со всего мира собирал разные гадости: галлюциногенные и стимулирующие субстанции, вытяжки из кактусов, медуз и Бог знает из чего еще. Это ему не очень помогло, хотя, кажется, он наткнулся на средство, увеличивающее способности к телекинезу. Понятное дело, при условии, что они врожденные.
Пакетик, подумал Збышек. Отец меня разбудил и препроводил своим следом.
Трачук продолжал:
– Ему так хотелось понять замысел Творца, хотя бы общий контур его намерений. А кто как не люди, сотворенные по образу и подобию божьему, могли дать ему лучший ответ? Поэтому его так мучило, являемся мы по своей натуре добрыми или злыми? – он вздохнул. – Ян увлекался психологией преступления, ты об этом слышал?
Очередной трамвай зазвонил за окнами с толстыми стеклами.
– Безусловно, это была тема еще его докторской диссертации.
Торчук подождал, пока на улице не стихнут голоса людей.
– Преступления, правонарушители, кто, как, для чего. А еще случаи проявления героизма, жертвенности, доброты. Тысячи фактов: исследования настолько тщательные, что даже страшно становится. С самого начала было видно, что это не обычная страсть исследователя. Скорее мания, безумие, словно бы желание заглянуть людям в душу.
Разглядывая край рюмочки, Збышек повернул ее в пальцах. Вспомнились слова мамы, доброй и терпеливой: «я уж больше не могу это вынести, ты болен». И лицо отца, мгновенно окаменевшее, словно бы он неожиданно услышал о себе правду. Збышек никогда не забудет, как они сидели вдвоем в полумраке, пытаясь в последний раз наладить семейную жизнь, давшую трещину.
Он тогда тихо выскользнул в коридор и пошел в свою комнату просить Бога о помощи. Никогда так и не узнал, был ли услышан. Родители не развелись, но месяц спустя отец снял комнату в городе. И так оставалось уже до самого конца.
–Мне кажется, я знаю о чем вы говорите, – сказал он тихо. Черты лица Трачука показались ему странно расплывшимися.
– Вот что я хочу спросить, – Збышек глубоко вздохнул. – Вы следили за таксистом?
Судя по выражению лица, Трачук чувствовал не очень удобно. – Только раз, после того как обзавелся пленкой… – он замолчал, но немного погодя продолжил. – Мы сняли наблюдение и никогда более не тестировали людей. Пленку сохранили… как предупреждение. Она была среди вещей, которые Ян не хотел держать дома. Я тебе ее послал, однако сейчас, думаю…
– Я ее уничтожил, – признался Збышек.
– Правильно. Так будет лучше, – Трачук прикрыл глаза. – А потом было происшествие. Отказали тормоза в автобусе, которым твой отец возвращался с конференции. Дорога как раз вилась вниз серпантином.
