Януш Гловацкий - Рапорт Пилата
В бараке я немедленно приказал одному из полицейских, который, к счастью, действуя в точном соответствии с инструкциями, прихватил с собой радиотелефон, а не оставил его, как все прочие, в машине, связаться с начальством с целью получения инструкций. Остальных я послал забаррикадировать двери, а этим двоим задержанным подыскал более или менее безопасное место в расположенной за нашими спинами бетонной части барака. Излишне пояснять, что тревога моих людей по меньшей мере не уступала моей. Правда, когда я приказал взять оружие наизготовку, они повиновались, но сделали это с явной неуверенностью и неохотой. Нам никак не удавалось наладить связь с Главным полицейским управлением, тем временем нас окружили, и доски начали гнуться и трещать под людским напором. От нараставшего гвалта закладывало уши. Я пару раз выстрелил в потолок – гвалт немного утих, и я крикнул, что хочу вступить с ними в переговоры. Тут как раз наладилась связь, и, дожидаясь указаний, как нам действовать в создавшейся ситуации, я решил попытаться выиграть время и вышел из барака в сопровождении младшего из полицейских, у которого явственно дрожали руки, державшие оружие. Действительно, окружавшая нас толпа выглядела весьма грозной. Я поднял руку – постепенно воцарилась тишина. Я смотрел на заросшие щетиной физиономии, скользил взглядом по другим лицам – похоже, к бараку перекочевала вся та толпа, которая бушевала перед парламентом. Ее составляли не менее двух тысяч человек. Я спросил: «Чего вы хотите?» И услышал в ответ выкрики «Выдайте!» и «Отдайте!» Кричали долго, не меньше минуты – чему я про себя радовался, поскольку ждал этих самых указаний сверху. Когда интенсивность выкриков пошла на спад, я предложил собравшимся во имя сохранения тишины и порядка немедленно разойтись и заявил, что, находясь при выполнении своих служебных обязанностей, я должен доставить ЕГО в Управление. Вслед за этим я пригрозил последствиями, которые может повлечь за собой их безответственное и безрассудное поведение, воззвал к их здравому смыслу. Затем, предложив им хотя бы на некоторое время воздержаться от каких бы то ни было насильственных действий, я вернулся в барак. Толпа за дверью ожидала, сохраняя молчание, и это молчание было еще более мучительным, чем тот гвалт, к которому я уже стал привыкать. Тем временем пришло указание, которое я мог выполнить и которое звучало следующим образом: «Немедленно отпустите ЕГО! Не провоцируйте столкновения!» Я посмотрел на НЕГО, ОН казался спокойным. Поскольку мне не известно было, что они собираются с НИМ делать, я приказал на всякий случай сообщить начальству, что не могу взять на себя ответственности за обеспечение ЕГО безопасности. Толпа к тому времени уже вновь пришла в волнение, по стенам барака барабанили камни. Я понял, что так или иначе придется им ЕГО выдать, и в этот момент получил личный приказ начальника полиции любой ценой спасти ЕГО и обеспечить ЕМУ охрану, а также известие о том, что подкрепление уже в пути. Стены барака затрещали под тяжелыми ударами толстых бревен. Я сунул в только что образовавшуюся в стене дыру белый платок, помахал им и вышел из барака, таща за собой этого второго задержанного. «Вот убийца! – сказал я толпе. – Он убил одного из вас. Забирайте его, если хотите». Толпа всколыхнулась. «Нам нужен ОН!» «ОН нам нужен!» Мне в голову полетел камень, кровь потекла по моему лицу, я выстрелил в воздух, а в толпе принялись поджигать щепки. Я понял, что они вот–вот сожгут нас в этом бараке как крыс, поднял руки вверх и крикнул: «Ваша взяла! Ждите!» Вернувшись в барак, я сказал ЕМУ: «Боюсь, тут ничего не поделаешь. Придется к ним выйти». И добавил, что помочь ЕМУ ничем не могу, но надеюсь, что все обойдется. Говорил я без особой веры в сказанное и чувствовал себя хуже некуда – как никогда за все годы службы в полиции. Кто–то бросил зажженную щепку через выбитую в стене дыру в барак, сержант вовремя погасил уже занимавшийся пожар, затоптав вспыхнувшее пламя. Кровь залила мне глаза, и я на какое–то время потерял способность хоть что–либо видеть. И тем более напряженно вслушивался, надеясь услышать сигналы подъезжающих машин. Сержант помог мне отыскать водопроводный кран, и я смыл струей воды кровь с лица и рук. Повернувшись и увидев в ЕГО глазах нечто вроде удовлетворения, я подумал, что мир воистину препаршиво устроен, махнул рукой, чтобы разбирали баррикаду, и попросил у НЕГО прощения. ОН направился к выходу из барака, и выражение ЕГО лица было все таким же спокойным и безмятежным. За НИМ последовал тот второй, с которого я между тем приказал снять наручники, чтобы он мог, по крайней мере, свободно передвигаться в той создавшейся ситуации, в которой я не в состоянии был обеспечить ему безопасность. Тут мы получили очередное распоряжение начальника полиции – ни в коем случае ЕГО не отпускать, если толпа настроена в отношении НЕГО враждебно, но при сложившемся положении отдай он и еще десяток подобных приказаний, ни одно из них мы не смогли бы исполнить. Я подошел к двери барака, пытаясь совладать с болью, терзавшей раненую камнем голову. Уже теряя сознание, я увидел, как вокруг них обоих сомкнулась толпа. Я свалился наземь, именно тогда хлынул тот самый ливень, который длился два дня напролет, заливая сцену, на которой разыгрывалось окончание данной истории, известное мне лишь из донесений. Полагаю, что именно ливень в значительной степени повлиял на ход дальнейших событий. Так или иначе, толпа, подстегиваемая стихийными, зачастую противоречившими друг другу выкриками, взывавшими к немедленным действиям, волновалась и бурлила, как это всегда бывает при отсутствии общепризнанного лидера. Дополнительный беспорядок вносило противостояние представителей враждующих фракций, часть из которых, поддавшись науськиваниям вышеуказанной проститутки, сочла ЕГО предателем и полицейским агентом – это следом за ней устремилась в самом начале в поисках ЕГО толпа, обуреваемая жаждой мести.
Поскольку дождь усиливался, толпа начала редеть, причем, согласно показаниям, данным позже одним из задержанных, эта проститутка предотвратила ЕГО гибель, выкрикнув в ключевом моменте, что она взвела на НЕГО напраслину, что ОН вовсе не предатель и не полицейский агент. Это способствовало ЕГО освобождению и спасению от смерти, кто знает, может быть и на кресте, поскольку крестов там воистину хватало. Фактически, это могло послужить также причиной убийства этой проститутки, труп которой был, согласно некоторым сообщениям, обнаружен позже, а также мужчины, последовавшего за НИМ. Этих двоих убили фанатики, часть из которых была арестована, а один, насколько мне известно, сознался в преступлении, утверждая, что мстил за измену ЕМУ. Заканчивая рапорт, я вновь прошу дать оправдательную оценку моим действиям. Следует добавить, что я перед только что состоявшейся сменой состава правительства из–за недостатка информации не имел возможности досконально разобраться в происходящем. Я не понимал многих из принятых решений и в то же время не получал точных и непротиворечивых инструкций. Приказы прежнего начальника полиции, ныне главы правительства, доходили до меня искаженными и лишенными ясности, доказательства чего я попытался привести выше, вместе с объяснением того, почему я оказался вынужденным выдать ЕГО толпе, единственным, впрочем, неоспоримым результатом чего является тот факт, что ОН бесследно исчез. И еще – все мои действия объясняются усердием, с которым я исполнял свои служебные обязанности, не имея, повторяю, точных указаний. Прежде чем поставить точку, я хочу выказать мое восхищение тем, с какой неукоснительной твердостью и безоглядной решительностью был наведен прежним начальником полиции, а ныне главой правительства порядок, и нижайше прошу оставить меня на прежней должности, ссылаясь на девятнадцать лет беззаветной предыдущей службы.
