Елена Хаецкая - Атаульф и другие, Готский для всех
ДЯДЯ АГИГУЛЬФ - ОРАРЬ
Когда настала пора пахать землю, мы все радовались тому, что Тарасмунд дома. Вспоминали, как плохо было без него пахать. Больше же всех радовался дядя Агигульф.
Дядя Агигульф радовался больше всех потому, что когда отца моего Тарасмунда не было, ему, Агигульфу, пришлось все тяготы пахоты брать на себя.
Один раз только и случилось так, что Агигульф вместо Тарасмунда был. Тогда Теодобад пришел, звал людей с собой в поход. Поход же обещал много добра принести, хоть и уходили перед посевной. Из нашего села ушло немного воинов. Из нашего рода обычно всегда Агигульф в походы ходит, Теодобад его и звал. Агигульф же на этот раз пойти не мог. Он рыбу ловил на дальнем озере, на слабый лед ступил, провалился и сразили его огневица да трясовица. Тут как раз и явился в село человек теодобадов - в поход зовет. Как не пойти? Агигульф лежит, встать не может. Рагнарис зубами скрежещет, на Агигульфа ругается: не сын, а колода. Хродомер, старая лиса, вон, одних баб да рабов в хозяйстве оставил, всех прочих к Теодобаду отправил гепидов разорять (но не соседних, а дальних, тех, что на озерах сидят, соль варят). У тех гепидов вождь, по прозванию Афара, удачно сходил в поход и много взял скота. Алчность того Афару обуяла; только вернулся из похода и на нас войной двинулся. Недалеко от бурга гепиды спалили деревню. Ближние же гепиды клянутся, что не ходили они в ту деревню и не жгли ее. Стало быть, того, дальнего Афары, рук это дело.
Наш Теодобад сказал, что не книжник он премудрости эти распутывать, кто деревню спалил, собрал воинов и на гепидов пошел, и на ближних, и если повезет - то и на дальних.
Нашему селу теодобадова вражда с ближними гепидами ни к чему. Гепиды - они полгода думать будут, почему Теодобад на них ополчился, а потом вдруг сообразят, что это же на них войной пошли. И, конечно, после этого наше село первым пожгут. А уж гепид воевать начнет - его не остановишь. Останавливаются они еще медленнее, чем начинают, таково уж их племя.
Но дело обернулось к нашей удаче. Ближние гепиды вовремя смекнули, что к чему, присоединились к теодобадову войску и вместе с ним пошли на дальних гепидов. Ближних гепидов вождь Арка давно посматривал на соляные варницы - главное богатство Афары. Арка много лет неустанно мутил те роды гепидские, которые сидели под Афарой. Тут же удачный случай подвернулся Афару извести.
Так и вышло, что наши готы с ближними гепидами пошли вместе дальнего Афару бить.
А дядя Агигульф, наш воин, лежит в бессилии, слезы по бороде текут. Рагнарис волком по дому рыщет, злобится, разве что пена изо рта не идет. Такая добыча из рук уплывает.
Несколько дней так продолжалось; потом держал Рагнарис совет со старшим своим сыном, Тарасмундом. До посевной еще седмицы три, к тому времени Агигульф встанет с постели. А с Теодобадом Тарасмунду идти, больше некому.
Случилось же все это вскорости после того, как Ульфа в рабство забрали со всем семейством.
И снял со стены щит с волшебным крестом отец мой Тарасмунд и отправился с Теодобадом дальнего Афару бить.
Тарасмунд и другие, кто верит в Бога Единого, ходили в храм к годье, исповедались. Годья всех звал к себе в храм, обещал хорошую защиту со стороны Бога Единого. И многие воины пришли в храм и слушали богаря. Потом же немалое их число отправилось в капище Вотана. Рагнарис хотел, чтобы Тарасмунд тоже в капище пошел, но Тарасмунд как бык рогом в землю уперся и не пошел. Моя мать Гизела плакала.
Еще Агигульф плакал: хотел в капище, но с ложа встать не мог.
Брат мой Гизульф тоже готов был плакать. Ведь если бы дядя Агигульф в поход пошел, он, Гизульф, мог бы из дома сбежать и с Агигульфом пойти дальнего Афару бить. С Тарасмундом же в поход не пойдешь; прогонит его Тарасмунд. И потому ходил Гизульф мрачнее тучи.
С тем воинство из села и отправилось к Теодобаду. Одвульф все кричал годье, что принесет ему из похода большую добычу, чтобы было, чем украсить храм Бога Единого. Одвульф очень хочет стать святым.
Годья молчал и хмурился. Когда-то годья тоже был воином. Я думаю, ему тоже хотелось пойти в поход. Когда я вырасту, я тоже буду хотеть ходить в походы.
Время пахоты приближалось, а Агигульф все хворал. Все надеялся, что Тарасмунд вернется, подсчитывал, сколько воинству теодобадову до дальних гепидов идти, сколько воевать, да сколько времени на дорогу обратно уйдет - обратно ведь с добычей идти, не налегке.
Не лежала душа Агигульфа к пахоте. Однако деваться некуда: пришлось ему встать и браться за работу, воинскому сердцу ненавистную.
Дедушка Рагнарис за эту работу душой болеет. Когда идет работа, он всегда на пашне. Ведь поле весь год будет кормить всю нашу семью. Но сам дедушка не пашет. Он глава семьи и много знает. Дедушка Рагнарис следит за тем, чтобы все делалось по правилам. Он идет рядом с пахарем и следит, чтобы все делалось как нужно.
Как нужно пахать в этом году, дедушка узнает от своих богов. Перед началом пахоты дедушка Рагнарис выгнал всех из дома и стал говорить со своими богами. Он дал богам овцу. За это боги ему все рассказали.
Потом дедушка пошел к Хродомеру. Они долго ругались с Хродомером, потому что Хродомеру боги сказали совсем другое. Дедушка говорил, что боги нарочно сказали Хродомеру неправду, потому что Хродомер по скупости своей дал богам тощую курицу. А вот дедушке боги всегда говорят правду, потому что дедушка Рагнарис дает богам щедро.
Хродомер же пришел в ярость от слов дедушки Рагнариса и прилюдно показал шкуру овцы, которую подарил в этом году богам.
На это дедушка Рагнарис закричал, что помнит эту овцу, что это шкура от прошлогодней овцы. С тем и удалился с хродомерова подворья.
Так и вышло, что часть людей пахала по совету дедушки Рагнариса, а часть - по совету Хродомера. Рагнарис начал пахать за два дня до полнолуния; Хродомер же начал пахать в день полнолуния.
Дядя Агигульф первым вышел на поле. Наладился пахать. Рагнарис сам провел первую борозду, как велит наш обычай. Поставил у сохи дядю Агигульфа, а сам сбоку пошел, стал следить, чтобы по правилам все было. И все время ругал дядю Агигульфа: то сохой зря дергает, то борозду криво ведет. Пенял дяде Агигульфа: вот вывернула соха камень, нет чтобы с пашни его отбросить. Дядя Агигульф красен был, но молчал - уважал отца своего.
Тут иная напасть на Агигульфа. К полю Хродомер подошел и ну издеваться, обидные слова с края поля кричать. Тут Агигульф остановился, соху выпустил. Вол дальше пошел, соху за собой поволок. Вол - он как гепид: раз начав, с трудом останавливается.
Агигульф сказал, что хочет он Хродомера убить. Дедушка Рагнарис с видимой неохотой дядю Агигульфа остановил. Сказал, незачем священный праздник пахоты смертоубийством осквернять.
