Люис Пэджетт - Когда ломается ветвь
Александр посмотрел на них, усмехнулся и согнул проволочки, сделав клетку, соответствующую яйцу.
Кальдерон снова оказался вне постели на пути к двери. Он остановился, прежде чем достиг ее.
- Ты ведь знаешь, - с нажимом сказал он, - что он может ранить себя этой штукой.
- Мы должны отобрать ее, - согласилась Майра и устало, с видимой неохотой, поднялась.
- Посмотри на него! - настаивал Кальдерон. - Ты только посмотри!
Александр искусно управлялся с проволочками. Его руки снова и снова исчезали из поля зрения, когда он приводил в равновесие тессеракт внутри клетки. Это странное проявление знания придавало ему то выражение старческой дегенеративности, которое было им так хорошо известно.
- Ты ведь знаешь, все это будет продолжаться, - пробормотал Кальдерон. - Завтра он будет еще чуть меньше похож на себя самого, чем сегодня. На следующую неделю... на следующий месяц... а каким он будет на следующий год?
- Я знаю, - повторила Майра, словно эхо. - Несмотря на это, мы, может быть, будем... - Она замолчала. Она босиком стала возле мужа и смотрела.
- Прибор, кажется, будет готов, - сказала она, - когда он присоединит эту проволочку. Мы должны отобрать у него эту штуку.
- Ты знаешь, как нам это сделать?
- Мы должны попытаться.
Они посмотрели друг на друга. Кальдерон заметил:
- Эта штука похожа на пасхальное яйцо. Я еще никогда не слышал, чтобы пасхальное яйцо кого-нибудь ранило.
- Думаю, на самом деле мы оказываем ему любезность, - выдохнула она. - Обжегшийся ребенок боится огня. Если ребенок однажды обожжется спичкой, он больше не сунет пальцы в огонь.
Они молча стояли и наблюдали.
Александру понадобилось еще примерно две минуты, чтобы сделать аппарат таким, каким он хотел. Результат был феноменальным. Вспыхнул белый свет, затрещал рассекаемый воздух, и Александр исчез в сиянии. Остался только слабый запах чего-то горелого.
Когда они оба снова могли видеть, то, моргая, недоверчиво уставились на пустое место.
- Телепортация?! - пораженно прошептала Майра.
- Убежден в этом, - Кальдерой поднялся и посмотрел на мокрое пятно на ковре и на башмаки Александра посреди него. Он сказал:
- Он действительно исчез. Так что он никогда не станет достаточно большим и не пошлет Бордента к нам назад во времени. Это все никогда не произойдет.
- Мы были не первыми, - произнесла Майра дрожащим, измученным голосом. - Есть переломный пункт, и это все. Как мне жаль первых родителей, которые не достигли его!
Она быстро отвернулась, но недостаточно быстро, чтобы скрыть от него слезы, и вышла. Он колебался, устремив взгляд на дверь. Потом сказал себе, что, может быть, будет лучше, если он за ней не последует.
