Сергей Галихин - Русская фантастика 2009
— А ашаты? Были случаи, чтобы ашаты…
— Ни одного, — не дал ему договорить Родригес. — Сто пятьдесят четыре эпизода с потерпевшими ашатами, ни одного с имлинами.
После разговора с начальником полиции Олланд неспешно обошел кафе. Десантники шли в паре метров от него, стараясь не путаться у наблюдателя под ногами и в то же время держать дистанцию между ним и толпой, так и норовившей просочиться за ленточное ограждение.
— Ни днем ни ночью от них покоя нет. Хоть из дому не выходи, — вздохнул за спиной Олланда женский голос.
Герхард обернулся. Рядом с ним стояла пожилая дама в платке, накинутом на плечи. Одета она была по-домашнему, очевидно, жила где-то рядом.
— Вы слышали о бандах, по ночам нападающих на прохожих? — спросил у дамы Олланд.
— А кто об этом не слышал? — вставил высокий черноволосый мужчина, и толпа, стараясь перекричать друг друга, загудела на все голоса.
— Не только слышала, но и видела их рукоделие, — ответила дама и плотнее укуталась в платок. — Я работаю операционной сестрой в хирургическом отделении госпиталя Святого Пантелеймона.
— Можете рассказать об этом подробней?
— Какие еще нужны подробности? — крикнул кто-то из толпы. — Вам что, шести месяцев имлинских разбоев мало?
— Господа, пожалуйста, не все сразу, — зычно огласил округу Ефремов. — Если вы будете перебивать друг друга, господин Олланд не сможет разобрать ни единого слова.
— А чего тут разбирать? — крикнула невысокая ашатка средних лет и начала пробираться ближе к Герхарду. — Эти фашисты убивают наших детей, а Евросовет присылает к нам очередного наблюдателя!
— Только не говорите, что в Брюсселе ничего об этом не слышали, — видя сомнение Герхарда, поморщилась дама с платком и кивнула в сторону полицейского патруля. — Расспросите полицию. Уж кто-кто, а они об этом знают больше всех.
— А что говорят об этом не полицейские?
— До каких пор вы будете сидеть сложа руки?!
— Да будет уже орать мне на ухо. Оглохла совсем, — сказала ашатке дама с платком и повернулась к Герхарду. — Да все то же. Что они еще могут сказать? Имлинские подростки нападают по ночам на ашатов. Ломают пальцы на руках и ногах, выбивают зубы. Все до единого. Выкалывают глаза, отрезают уши…
— А вам не приходилось слышать, что люди грызут друг другу глотки? — спросил даму Герхард.
— Эта привычка появилась у имлинов месяц… полтора назад.
— Почему у имлинов?
— Да что вы его слушаете? — снова крикнул из толпы тот же мужской голос. — Он же уже все решил! Ему давно заплатили. А здесь стоит для галочки в отчете!
Ефремов начал искать человека, не в первый раз выкрикивающего из-за спин горожан. Он вполне мог спровоцировать толпу не только словом, но и выстрелом.
В голове Герхарда проскочила догадка, он присмотрелся. Дама была ашаткой. Она поймала его взгляд.
— Вы думаете, что я так говорю, потому что сама ашатка?
— Проклятые имлины всю Европу настроили против нас! — брызгая слюной, крикнул в лицо Олланду пожилой ашат. — А вы им подыгрываете! В это кафе ходят не только имлины, и ашаты тоже. И вообще все это специально спланированная акция. Я ашат, живу в имлинском квартале. И что прикажете мне делать после этого погрома? На улицу не выходить?
— Послушайте. Я здесь… — начал Герхард, но ему опять не дали договорить.
Вообще в профессии наблюдателя это очень важно: иметь терпение, уметь слушать, не срываться, когда тебя перебивают. Эти люди видели много горя. Они устали от него. И им необходимо хотя бы просто с кем-нибудь поделиться той болью, что накопилась у них на душе. Им нужно, чтоб их выслушали.
— У меня муж имлин, — сказала дама с платком.
— Я задаю много неприятных вопросов, потому что моя работа — разобраться в происходящем, — словно пытаясь оправдаться, сказал Олланд.
— Я не знаю, кто это делает, но среди тех, кого привозили к нам в госпиталь с рваными ранами шеи, не было ни одного имлина.
Олланд вдруг подумал, что это совпадение может иметь катастрофические последствия.
— И поэтому подозрение пало на имлинов, — вслух рассуждал Герхард. — О скольких случаях вы знаете достоверно?
— В наш госпиталь… пять… шесть человек поступало. В муниципальную клинику двое, у меня там подруга работает. А вообще в городе болтают, что очень много смертельных случаев. Какой смысл везти труп в клинику? Его просто хоронят.
— Чем была нанесена рана потерпевшим, попавшим в ваш госпиталь?
— Я не эксперт.
— Нас собаками травят, а Брюсселю и дела нет! — снова крикнул из толпы уже знакомый голос. — Им это на руку. Чем меньше ашатов, тем лучше!
Теперь уже не только Ефремов, но и вся толпа начала оглядываться по сторонам, искать человека, постоянно выкрикивающего из-за их спин.
— Я, честно говоря, сначала сомневалась, что это сделали люди, — пожав плечами, сказала дама с платком, — но… Говорят, есть свидетели. Их немного, но они есть. А в городе очень много слухов о звериных повадках имлинов. Глупость, конечно, но о чем может думать обыватель, если на его улице нашли труп с разорванным горлом? Сами видите, люди напуганы.
Начали сгущаться сумерки. На улицах зажглись фонари, а люди все не расходились. Олланд еще около часа разговаривал с пешковчанами и слышал, пусть в разных вариациях, одно и то же. Имлины истребляют ашатов. Их цель — стереть ашатов с лица земли. Им помогают имлинские террористы, со всего мира съехавшиеся в Пешковец. А Брюссель почему-то не замечает геноцида. Почему? Может, его это устраивает?
— Только вампиров мне не хватало, — вздохнул Герхард, когда они возвращались в гостиницу.
— Знаете, Герхард, если позволите, я бы вам посоветовал не произносить это слово при пешковчанах, — сказал Ефремов.
— Вы думаете, они так сильно верят в мистику?
— Если чего-то нельзя объяснить на пальцах, люди придумают самые невероятные объяснения. От вампиров до инопланетян.
— Вы чертовски правы. Одну из версий я сегодня даже услышал. Вы заметили того, кто пытался спровоцировать толпу?
— Нет, — Ефремов покачал головой. — Он быстро понял, что его пытаются вычислить, и замолчал.
— Ваша оценка инцидента?
— В этот раз вас хотели прощупать, проверить наши нервы. Попутать, если хотите. Будьте повнимательнее. Следующий шаг может быть более агрессивным.
31 июля
13 часов 55 минут
Погода еще вчера испортилась. С утра дул порывистый, промозглый ветер, из свинцовых туч нет-нет да и покрапывал дождик. Десятки мелких луж на асфальте, намокшие стены домов, машины, люди. Казалось, город с головой окунулся в уныние. На небольшой площади у давно иссякшего фонтана было немноголюдно. Майор Ефремов наблюдал за ситуацией, стоя на бордюре его чаши. Слева от него находился микроавтобус, в котором Герхард Олланд слушал рассказы пешковчан. Сегодня были в основном ашаты. Десантники, метрах в пяти-шести обступившие микроавтобус, по одному пропускали желающих поговорить с наблюдателем Евросовета. Водитель микроавтобуса, лучший шофер управления полиции, второй час читал газету, разложив ее на рулевом колесе. Пешковчане тихо переговаривались между собой, терпеливо ждали своей очереди.
