Елена Ершова - Царство медное
– Что же мне теперь делать? – спросила себя Лиза.
Всю свою жизнь, сколько она себя помнила, она стремилась стать кем-то. Стать лучше.
Она осталась сиротой в три года и до десяти лет жила в детском доме, среди таких же обделенных детей. Родителей она не помнила, остались лишь какие-то неопределенные обрывки воспоминаний, и уж тем более никто не мог сказать с уверенностью, что с ними стало. Директор детского дома утверждал, что произошла авиакатастрофа, воспитательница толковала про пожар, во время которого сгорели все важные документы, а все, что помнила о себе трехлетняя малышка – это свое имя.
Когда Лизе исполнилось десять, она попала в приемную семью к Гутникам, и надо было отдать им должное – добрые люди старались окружить ее той заботой, в какой нуждался ребенок. Лиза даже была похожа на свою приемную мать – такая же пухлощекая, курносая и русоволосая. Со своими сводными братьями Лиза также общалась прекрасно, она была покладистой девочкой, а мальчишки опекали новоявленную сестренку и до сих пор продолжали ее любить, потому что она всегда оставалась для них – младшенькой.
Лизе, с ее природным прилежанием, не составило особого труда окончить институт, получить специальность по биологии и продолжить обучение в аспирантуре. Преподаватели пророчили неплохое будущее на этом поприще, пока однажды Лиза не наткнулась на архивы в разделе «Криптозоология Сумеречной эпохи».
Завороженная открывшимся ей тайной наукой, Лиза проводила вечера в библиотеке, и со страниц древних фолиантов и новейших журналов в ее знакомый, привычный и живущий по логическим законам мир просачивались таинственные чудовища: Рованьский зверь, ворующий домашнюю птицу и съедающий только головы, червь из глубин вулканической Ерты, исполинский озерный змей Йоркум, бесформенный и страшный кровосос Укело-Момба, и прочие, прочие…
Значительную часть криптидов авторы легенд помещали в северные территории, еще неизученные и малозаселенные людьми. Там выпадали радиоактивные дожди, и высились рыжие леса, вобравшие в себя столько рентген, что светились в темноте, и это царство тумана и меди очаровывало романтичную Лизу.
Потом ей в руки попалась книга «Сумеречная эпоха: эволюция мифов» перспективного ученого Тория, и, прочитав ее, Лиза окончательно решила посвятить себя криптозоологии. Но измышления, написанные никому неизвестной двадцатитрехлетней аспиранткой Гутник, не нашли одобрения у ректората.
Для Лизы это был провал.
Заварив зеленого чая и немного поплакав, Лиза решила взять себя в руки и действовать.
«Подумаешь, Пеш, – размышляла она. – Не одним Пешем мир полнится, и не ему одному решать, выгонять меня с аспирантуры или не выгонять. Да кто такой Пеш, в общем-то? Ублюдок и извращенец! Ух, мне бы только подняться, я все ему припомню!»
Она сжала кулачки, на мгновения погрузившись в сладкие мечты о мести. Потом вздохнула, тряхнула копной русых волос.
– Нет, – сказала себе. – Не получится. Против меня выступил весь ректорат, а это уже не один Пеш. Значит, надо что? Надо найти единомышленников, кто разделяет мои взгляды и сможет доказать, что это все вовсе не выдумки, а реально существующие, научно обоснованные факты.
Решив так, Лиза воспрянула духом. Приготовив геркулесовую кашу и нарезав сыру, девушка начала перебирать всех знакомых ей ученых, проводивших исследования в этой области.
Абт был старым маразматиком, Шехтель был замечен коллегами за подделкой чучела виррской свистухи из подручных материалов и шкур хорьков обыкновенных, Хене и вовсе никто не принимал всерьез после скандальных статей в желтой прессе.
И когда Лиза уже начала отчаиваться, в голову пришла немного сумасшедшая, но такая реальная мысль. Она даже удивилась, почему не подумала об этом заранее?
«Сумеречная эпоха: эволюция мифов» была для нее настольной книгой.
«В самом деле, почему не Торий? – подумала она. – Не убудет же с меня, если я запишусь к нему на собеседование? Даже если прогонит.. что ж. Попытка не пытка, а терять мне нечего».
В глубине души она лелеяла надежду, что Торий и примет ее, и выслушает. Она не будет слишком настойчива, верно? Она не станет подделывать ничьи чучела и докучать детской верой в тайных чудовищ. Вера – удел религиозных фанатиков, а двигатель науки – сомнение.
Приняв решение, ободренная Лиза принялась собирать вещи. До столицы было восемь часов на тепловозе, а еще надо заказать билеты, и рассортировать все свои наработки, и заказать в аптеке несколько упаковок инсулина.
Еще одной причиной, по которой Лиза не переносила спиртное, был ее сахарный диабет.
5. Встающие из болот
Виктор проснулся от неясного чувства: казалось, кто-то пристально наблюдает за ним, выжидает, дышит в затылок зловонием гнили. Неприятное чувство.
Он открыл глаза и первым делом увидел своего конвоира – Ян горбато сидел в кресле, кисти рук свободно болтались между колен, подбородок касался груди. Спит.
Была глубокая ночь, но сквозь заиндевевшие окна сочился зеленоватый, призрачный, какой-то глубоководный свет.
«Странно, – подумал Виктор. – Здесь нет луны, только облака. Что же тогда…»
Догадка пришла мгновенно. Конечно, это фосфоресцировал зараженный лес. Разве не об этом говорилось в легендах?
Виктор почувствовал горячую волну, прокатившуюся по его телу.
Весь остаток дня он провел без маски, в разорванном комбинезоне. Сколько же рентген он успел поймать? И как скоро начнутся необратимые последствия облучения?
Во рту разом пересохло, однако странность заключалась в том, что Виктор чувствовал себя хорошо. На редкость хорошо, надо заметить. Подействовал ли кратковременный сон, или немудреный ужин, но Виктор никогда не чувствовал себя таким отдохнувшим и полным сил.
Будто открылось второе дыхание.
Может, так и приходит смерть…
В это время снаружи кто-то постучал.
Сначала Виктор подумал, что ослышался. Замер в своем кресле, склонив голову вбок, прислушался. Не было никаких звуков, кроме низкого гула работающей печки. Никакого движения вокруг. Липкая, выжидающая тишина повисла в воздухе, будто липучка для мух.
Стук раздался снова.
Это был робкий, какой-то царапающий звук. За дверью кто-то ощутимо вздохнул.
Кто-то?
Во всем лесу на многие мили вокруг не было никакого человеческого жилья. Не было ни одной живой души, кроме Виктора и его неподвижного спутника. А еще в каких-то пяти метрах от вездехода, в рыжей грязи, лежал труп Дерека.
