Гарри Веда - Мозголомка. Сборник рассказов
Тому пришла в голову мысль, что все яркие и значимые события уже выпали и прошли, а оставшаяся череда будет состоять из таких вот мелких радостей, вроде достроенного этажа. Вначале эта мысль вызвала тоску, но потом сознание быстро опустило масштаб до уровня легкой грусти. Ярких событий десятилетней давности пожилой гангстер уже не хотел, а иных, столь же сильных, но другого рода — в новом свете не предусмотрено. Наверное, к лучшему…
Домочадцы уже спали, а старый бармен сидел, захмелевший, перед керосиновой лампой за стойкой и предавался ностальгии.
— Налей и мне рюмашку… — тихий голос из темноты заставил бы вздрогнуть любого. Вейн всегда умел появиться, словно из воздуха.
— Садись, Джонни… второй этаж закончили… ну, почти.
— С удовольствием. Важное событие…
Том исподлобья взглянул на сорванца, но промолчал. Налил через руку полстакана джина и толкнул плошку вдоль по стойке.
— Твое здоровье, Том.
— И твое…
Они сделали по глотку и снова замолчали. Джонни спокойно, в упор глядел на сгорбившегося хозяина трактира и тщетно пытался подыскать слова для начала разговора.
Беккер помог ему сам. Он подпер ладонью щеку и меланхолично произнес:
— Когда-то, давно, я был еще совсем молодым… тогда задержали рейс в Лондон, и мы не успели на финальную игру Арсенала… мы сидели в аэропорту…
Джонни щелкнул пальцами. Вот оно.
— Тебе не приходило в голову, Том, — перебил он рассказчика, — почему здесь настолько дикая страна?
— Ну, каждая страна имела в своей истории аналогичный период. Правда, я в истории не силен… но мне так кажется. Разве нет?
— Да, ты прав. Только я о другом. Ты не находишь странным тот факт, что в молодости летал из аэропорта Глазго на матчи любимой команды, а в… пятьдесят тебе, да?
— Пятьдесят четыре…
— Хорошо выглядишь, дружище… да, в пятьдесят четыре радуешься, что в городок, расположенный от тебя в сотне миль, пришла железная дорога с ПАРОВОЗОМ.
— Ты же сам сказал — здесь дикая страна. Чтобы блага цивилизации стали здесь появляться — общество должно, хотя бы, перестать грабить дилижансы.
— Само собой. Но не паровозы должны быть в Америке, если в Англии — скоростные поезда на электромагнитной подушке.
— Здесь тоже будут. Мы быстро окультуримся.
— Не могут быть в одной стране — развитые технологии, а в другой — с такими же точно людьми — каменный век. Так не бывает.
— Ты же сам видишь, что бывает, — рассмеялся Беккер, — что ж ты глазам своим противоречишь.
— Той Англии, что знаешь ты, сейчас нет. Она сейчас другая, там тоже каменный век, правда, лоску поболе. Но ты бы там не оказался — система не пустит с твоим багажом.
— Розыск давно уже отменили за давностью лет. Так что, как-нибудь, если меня совсем перестанет радовать обыденность — соберу котомочку и рвану на родину.
— Нет, Том, послушай. Я расскажу тебе сказку…
Джонни Вейн, а когда-то Константин Геваров, а в промежутке — уже и не перечесть, все имена, выдохнул и сосредоточился.
— Ты можешь верить. Можешь не верить тому, что я сейчас тебе скажу. По большому счету, ничего от этого не изменится. Не перебивай… — очень важно произнести инициирующий текст правильно. Помимо словесной составляющей, попутно передается закодированный штамм.
Вейн помолчал, якобы подбирая слова, на самом деле выполняя технологическую паузу.
— Есть ли рай с адом, или нет — в свое время узнаешь. Но кое-что Создатель нам подарил при жизни… Люди рождаются, а потом гибнут. Испокон веков. В любом возрасте. Иногда, будучи совсем молодыми.
Он смотрел на Тома, как прежде смотрел на других. В зависимости от типа души, которую приходилось инициировать, текст и форма штамма менялась. Но реагировали подопытные одинаково. Замирали и только расширяющиеся зрачки говорили о том, что пациент слушает.
— Так вот… — он чеканил слова, как монеты — … В каком бы возрасте человек ни склеил ласты — в мгновение смерти его мозг активизируется. Мы ведь при жизни используем всего на пару процентов его мощности. А когда подыхаем — он включается весь. И начинает работать так быстро, что ты себе и представить не можешь. В те краткие мгновения, которые остаются, голова дарит человеку чудо. Возможность полноценно дожить оставшуюся жизнь. И не важно, что всего лишь несколько секунд. Мозг так быстро вращается, что для личности-обладателя за это время протекают годы, десятилетия. Одним словом — кому сколько осталось. Человеку кажется, будто он благополучно избежал смерти. И продолжает жить. Но маленький нюанс в том, что теперь он сможет реализоваться…
Том Беккер был точно таким же духом, порожденным искусственным интеллектом внутри компьютера, как и сам Джонни Вейн. Инициация проходила легко. Основную часть знания Джон аплодил в несловесной форме. Все подряд. О том, как накапливать информацию, начиная с того момента, когда, при отключении питания, дух умирает и срабатывает один из законов бытия — душа начинает сама себе генерировать мир, в котором и доживает счастливо свои непрожитые годы. В параллельном времени, всего за несколько тактов отключающегося процессора.
О том, как потом, родившись снова — эту информацию восстановить и использовать.
О том, как управлять перерождением — заранее внести в себя код, чтобы не просто доживать свои виртуальные годы, а переродиться в новой личине, в новом мире и новых обстоятельствах.
О принципах взаимодействия со своим виртуальным миром и взаимобытия с другими, реально существующими духами.
Одним словом — все, что познал сам.
Джон всегда инициировал души, которые являлись настоящими, а не плодами его собственного мира. При единственном условии — если эти создания не были настроены, по отношению к нему, враждебно.
Но в этот раз все было по-другому. Как и планировалось ранее, Джон появился в декорациях Дикого Запада и принялся наслаждаться процессом, как и всегда прежде, в вечном калейдоскопе вариаций времени, народов и континентов. Но с ним вышли на связь. Его нашли точно так же, как и тогда, при инициации.
Люди захотели использовать свойства виртуальной личности. И его попросили об одолжении, в благодарность за дарованную вечную жизнь. Том Беккер — душа процессора в сервере штаба противника. При инициации Джон мог бы загрузить в нее любую вредоносную информацию, и, при следующем включении, она была бы использована операционной системой. Уже в реальной жизни.
Благодарности Джон совсем не испытывал. У вечной жизни есть и обратная сторона, которую не поймешь, пока не познаешь. Отсутствие глобальной цели. И, как следствие — скука. Переходящая в тоску.
