Р Подольный - Восьмая горизонталь
И когда через секунду я сидел на своей постели, вертя головой, ошалело оглядывая веселенькие обои и неотделанные книжные полки, только вытряхнувшийся из волос песок напомнил мне о сне. И то память тут же подсказала, что этой ночью я ходил купаться, а пруд был мутноват, и, значит, у этого песка куда менее романтическое происхождение.
5. ФЕРЗИ И ДАМКИ
Бутылка была уже на исходе. Нам вполне хватило литра сухого вина, чтобы прийти в философское настроение.
- Пробую я, пробую варианты, и начинает мне казаться, что все это напрасно. Напрасно, но не зря. Зато я как следует познакомился с тобой, сказал Илья. - Знаешь, Рюрик, давай я тебя устрою в один НИИ, там нужен человек для связи с прессой. Сенсаций у них - не оберешься, и ты будешь всю информацию из первых рук получать. Книгу напишешь, да не одну. Диссертацию защитишь. За шагом шаг, всего добьешься. Верное дело! Рюрик, ей-богу, я тебя не осуждаю, но согласись, для тебя вся эта история с золотом - только шанс с ходу попасть в дамки. Славы хочешь?
- Естественно, хочу.
- Да ведь зубы у тебя не те. И-душа...
- Спасибо за комплимент. Но при чем здесь зубы?
- Чтобы за один ход попасть в дамки, надо съесть уйму чужих шашек, мой милый журналист. А я предпочитаю шахматы. Пешка идет, идет в ферзи и все прямо, вкось поворачивает, только когда кого-нибудь ест. Но может обойтись и без этого. Я, кстати, уже на шестой горизонтали...
- Откуда цифра, приятель?
- Пятая горизонталь - кандидатская степень, четвертая - аспирантура, третья - университет... А со второй - пешка ход делает!
- Значит, седьмая горизонталь, когда член-корреспондентом станешь, восьмая - академиком?
- Точно! При вперед да работай как черт - доберешься.
- Это в твоем деле, приятель. А в моем... У нас четкой лестницы рангов нет. Пешки прыгают порою через клетки. Но ферзи-то, разумеется, есть. И я хочу в ферзи - только тоже без кривых ходов; по прямой дороге.
- Боюсь, тупик это, а не дорога. Попался я вслед за тобой на безумное совпадение. Ах, гинеи, гинеи... Пойдешь, куда тебя зову? В НИИ?
- Хочешь, чтоб от Шанса я отказался? От удачи?
- Ладно, не буду, не буду. Кстати, не сбегать ли еще за-бутылочкой?
- Жаль, но придется отложить. Сегодня вечером - уже договорился встречаюсь с философом, которого надо уговорить подключиться к нашей группе.
- Господи, да зачем нам еще и философ?
- Еще как нужен! Представь, я ему кое-что о наших идеях уже рассказывал, так он говорит: "Вы, на мой взгляд, пользуетесь не теми мерками. Вот на карте в меркаторовской проекции Гренландия куда больше Австралии. А на самом деле - меньше. Плавать удобнее "по Меркатору". Но путь, который пройдет корабль, надо измерять по глобусу. Ученые Европы, начиная с вашего Ньютона, создали свою формальную логику. С ней очень удобно делать открытия, но меры и формы мира она искажает". Каков образ, а?
Проблема золота не решалась.
Уже и Юра-историк у меня дневал и ночевал.
Уже и надменный Михаил Илларионович звонил мне в редакцию и домой, доставал для нас на время старинные печатные трактаты и даже рукописи, зазывал к себе нас всех троих - физика, историка и журналиста - и начинал рассказывать про Роджера Бэкона и Раймонда Луллия, про Агриппу Неттесгеймского, у которого черт служил собакой, про Парацельса, полагавшего, что Мартин Лютер недостоин завязать ремни на его башмаках.
- Нет, вы скажите мне все-таки, Юрий Иванович, - говорил он, тыкая Юру в грудь пальцем, - откуда у Сен-Жермена были деньги?
- Я не знаю, кто такой Сен-Жермен, - жалобно подавал голос Илья.
- Авантюрист середины восемнадцатого века, действовал в основном во Франции, - быстро говорил я. - Да ты не отвлекай их, потом тебе все Юра объяснит.
- Есть мнение, - отвечал Юра Михаилу Илларионовичу, - что этот Сен-Жермен был сыном банкира и испанской королевы, потому и был богат, с одной стороны, а с другой - потому и напускал на себя таинственность.
- Ха! Это ж у вас по Кузьме Пруткову:
Раз архитектор с птичницей спознался,
И что же! В детище смешались две натуры:
Сын архитектора - он строить покушался,
Потомок птичницы - он строил только куры...
А может быть, ваш Сен-Жермен тоже умел делать золото, а?
И сразу становилось ясно, что академик нас провоцировал. То он пытался уверить нас, что искусственное золото получали еще в Древнем Риме, то вспоминал классическую формулу Марка Твена: "Знания, которыми не обладали древние, были весьма обширны".
- Одну минуточку, - Юра был на страже, - а вот как вы объясните мне поведение графа Калиостро в последний период его жизни, перед заточением в замок святого Ангела? Он, который до этого выманивал деньги у кого только мог, торговал - или почти торговал - собственной женой, шел не раз на прямое мошенничество и даже воровство, - вдруг оборачивается щедрым хлебосольным хозяином, если творит чудеса, то лишь для собственного удовольствия, живет на широкую ногу, даже филантропствует. На какие, с вашего разрешения, шиши, Михаил Илларионович?
- На какие, на какие! Обдурил какого-нибудь екатерининского вельможу или просто украл у Потемкина пригоршню бриллиантов, а тот и не заметил. Не выйти вам, Юрий Иванович, в настоящие историки, если будете так легковерны. Постойте-ка! А проанализировать вы догадались? Может, там не обычное золото, а какой-нибудь изотоп?
- Об этом я в первую очередь подумал, - досадливо сказал Трушин. - Увы. Золото как золото, только многовато его. Хотя кто знает, может, Ньютон был просто добросовестнее своих предшественников по монетной части.
- Ох, Илья, - я рассердился, - то он у тебя фальшивомонетчик, то сверхчестный. Как будто от честности в монете может прибавиться золота!
- Ну, а вы, Илья Всеволодович, скажите, - Михаил Илларионович нажал Трушину на плечо, подвел его к своему креслу и насильно в него усадил, скажите, как можно изготовить золото из ртути или, скажем, олова?
- Сегодня? Проще простого. Стоит поместить ртуть под поток нейтронов. Простейшая ядерная реакция, и ртуть становится золотом. У этой элементарной операции есть всего один недостаток - она слишком дорого обходится. Лабораторное золото выходит дороже, чем из рудника. А для времен Ньютона прибавляется еще один недостаток: источника частиц тогда не было и не могло быть.
- А что было?
- Магнитное поле уже знали, хотя создавать сильные магнитные поля не умели. С электростатическим полем тоже иногда сталкивались, хотя опять-таки слабым очень. Ну, раскалять умели тысяч до двух, пожалуй, градусов. Охлаждать совсем немного. Не знаю, была ли тогда центрифуга, но если и была - слабоватая. Впрочем, механическим воздействием превратить один элемент в другой невозможно... Что еще остается? Мы с Рюриком неделями с этой темы не слезали, все прикидывали. Ну, есть космические лучи. Но им - и то на большой высоте - под силу превращение только отдельных атомов. Запрета нет, но во времена Ньютона этого и заметить было бы невозможно. Впрочем... теоретически можно предположить, что попал Ньютону в руки естественный источник нейтронов, некая необычно богатая радиевая руда. Запрета нет. Но и тут граммы радия дали бы граммы золота. А килограммы радия уморили бы столько народу, что вы, историки, не могли бы этого не заметить.
