Джон Уиндем - Во всем виноват лишайник
— Как странно, — пробормотала Диана.
Френсис бросил небрежный взгляд на молоко, а потом посмотрел внимательнее.
— Над чем вы вчера работали непосредственно перед тем, как налили молоко в блюдечко? — спросил он.
— Над новой популяцией лишайников Макдональда. Почти весь день занималась с ними, — ответила Диана.
— Гм-м, — сказал Френсис.
Он нашел чистое смотровое стекло, вытащил из молока сгусток и положил его туда.
— Вы можете это идентифицировать? — спросил он.
Диана поставила стекло под микроскоп. Френсис бросил взгляд на заросли серо-зеленых «листьев» под разнообразными стеклянными колпаками. Все они были похожи друг на друга. Диана довольно быстро справилась с задачей, которую задал ей Френсис.
— Это из той серии, — уверенно заявила она, показывая на кучу рассеченных кусочков, покрытых желтыми пятнышками вдоль разрезов. — Пока, — пояснила она, — я назвала его «Lichens imperfectus tertius mongolensis secundus Macdonaldi»
— Вот это да, — усмехнулся Френсис.
— Ну, — сказала она, оправдываясь, — вы же знаете, не так-то просто придумать хорошее название. Почти все лишайники оказываются imperfecti, а этот был третьим, во второй серии Макдональда.
— Ладно, будем помнить, что название носит временный характер, — утешил ее Френсис.
— Антибиотик? Как вы думаете? — спросила Диана, снова посмотрев на блюдце.
— Может быть. Очень многие лишайники обладают свойствами антибиотиков, так что это вполне вероятно. Конечно, существует всего один шанс из сотни, что мы получим полезный антибиотик. И все же я возьму ваш образец, а о результатах сообщу позже.
Френсис взял пустую колбочку, наполнил ее лишайником, оставив половину под стеклянным колпаком. Потом он повернулся к двери. Однако выйти из комнаты Френсис не успел — его остановил голос Дианы.
— Доктор Саксовер, как сегодня чувствует себя миссис Саксовер?
Он повернулся; теперь на Диану смотрел совсем другой человек, словно с его лица сдернули маску спокойной уверенности Френсис медленно покачал головой:
— Врач говорит, что утром у нее было хорошее настроение. Надеюсь, это правда. Больше они ничего не могут сказать. Понимаете, она не знает — и думает, что операция прошла успешно. Наверное, так лучше. Да, действительно так лучше — но, о Господи!..
Он снова повернулся к двери и вышел, прежде чем Диана успела как-нибудь отреагировать на его слова.
Саксовер унес с собой лишайник, и прошло очень много времени, прежде чем Диана снова о нем вспомнила.
Через несколько дней Кэролайн Саксовер умерла.
Френсис, казалось, погрузился в транс. Приехала его сестра Айрин, которая была вдовой; она взяла на себя все обязанности по дому, те, что раньше выполняла Кэролайн Френсис ее практически не замечал. Айрин попыталась убедить его уехать на время, но он не соглашался. Две недели Френсис бродил по дому, как нечто обратное призраку — его тело присутствовало здесь, а дух витал где-то далеко. Затем, неожиданно, он совсем исчез. Закрылся в своей лаборатории. Сестра стала посылать ему еду, но она часто возвращалась нетронутой. В эти дни Френсис почти не показывался на людях, а его кровать часто оставалась нерасстеленной.
Остин Дэйли, который чуть ли не силой пробился к Френсису, рассказал остальным, что Саксовер, как сумасшедший, работает сразу над дюжиной различных проектов, и выразил опасение, что их руководителю грозит нервный срыв. В тех редких случаях, когда он все-таки появлялся за столом, Френсис держался так отчужденно и напряженно, что дети начали его бояться. Однажды Диана увидела горько плачущую Стефани. Она постаралась утешить девочку и взяла ее с собой в лабораторию, где позволила поиграть с микроскопом.
На следующий день, в субботу, Диана повела Стефани на прогулку — подальше от дома.
Тем временем жизнь продолжалась, а Остин Дэйли выбивался из сил, стараясь сделать все возможное, чтобы «Дарр» оставался на плаву. К счастью, он был в курсе нескольких проектов, задуманных Френсисом, и смог запустить их в работу. Изредка ему удавалось заставить Саксовера подписать некоторые бумаги, но большую часть времени он тратил на то, чтобы оттянуть принятие решений, которые находились только в компетенции шефа. В «Дарре» постепенно начали появляться признаки застоя, персонал охватило беспокойство.
Однако у Френсиса не случилось нервного срыва. Возможно, из-за воспаления легких. Он болел очень тяжело, но когда начал медленно выздоравливать, оказалось, что ему почти удалось оправиться от потрясения, вызванного смертью жены — Френсис Саксовер снова становился самим собой.
Впрочем, он довольно сильно изменился
— Папа стал спокойнее, чем был раньше, и как-то мягче, — сказала однажды Стефани Диане. — Иногда мне хочется плакать, когда я на него смотрю.
— Он был очень привязан к твоей матери. Ему, наверное, ужасно без нее одиноко, — ответила Диана.
— Да, — согласилась Стефани, — теперь он стал про нее говорить, и это хорошо. Ему нравится ее вспоминать, даже несмотря на то что его это огорчает. Но он все равно слишком часто просто сидит и думает — и совсем не кажется грустным. Он скорее похож на человека, решающего задачки.
— Вероятно, он именно этим и занимается, — проговорила Диана. — Чтобы в «Дарре» все было в порядке, нужно решить не одну задачу. Ведь пока твой отец болел, тут все немного разладилось. Может быть, он просто пытается придумать, как побыстрее справиться с проблемами, и тогда все снова встанет на свои места.
— Надеюсь. У папы такой вид, словно ему приходится разбираться с очень сложными задачами, — сказала Стефани.
Занятая множеством разнообразных проблем, Диана совершенно забыла о возможности существования антибиотика в «Lichenis tertius…» и вспомнила о нем лишь через несколько месяцев. Она была уверена, что Френсис тоже забыл о лишайнике, иначе он наверняка сообщил бы ей о результатах экспериментов. Ведь шеф всегда следил за безоговорочным соблюдением приоритета исследователя. Открытия, патенты и, следовательно, все авторские права становились собственностью «Дарр Девелопментс», но слава первооткрывателей принадлежала отдельным личностям или группам исследователей. Учитывая человеческую природу, нельзя сказать, что все и всегда были довольны — например, совсем не просто честно разделить славу между ученым, открывшим некий общий принцип, и тем, кто детально его разработал, — но все с уважением относились к стремлению Френсиса быть справедливым. Ведь он тратил немало сил на то, чтобы ни одно из предложений не было приписано незаслуженно или пропало без следа, лишившись имени первооткрывателя. Если бы все шло своим чередом, Диана обязательно услышала бы что-нибудь про лишайник — каким бы ни был результат, положительным или отрицательным. Неожиданно вспомнив об этой истории несколько месяцев спустя, она пришла к выводу что колба с лишайником скорее всего была отставлена в сторону, когда умерла Кэролайн Саксовер, а ее содержимое постепенно сгнило. Когда же Френсис начал постепенно приходить в себя, Диана подумала, что все-таки следует сделать необходимые записи относительно необычных свойств, замеченных в «Tertius», по крайней мере для порядка. Поэтому она решила дождаться какого-нибудь подходящего момента, чтобы напомнить шефу про лишайник, но постоянно забывала о нем сама, поскольку была занята другими проблемами. В конце концов во время одной из проводимых раз в месяц вечеринок — их придумала Кэролайн, чтобы создать в «Дарре» дух сотрудничества, — Диана вспомнила о лишайнике — вероятно, потому, что незадолго перед этим к ним прибыла новая партия ботанических материалов, доставленных от имени путешествующего в дальних краях мистера Макдональда. Кроме того, во время вечеринки возникла подходящая возможность поговорить с шефом.
