Татьяна Апраксина - Предсказанная
Если бы с той же легкостью можно было общаться с людьми…
Анна часто жалела, что человеческие отношения так и остаются для нее темным лесом с непонятной фауной. Если лет в пятнадцать еще казалось, что неправы все вокруг, то позже стало ясно: плетью обуха не перешибешь. Можно отгородить себе пространство для жизни — отдельную квартиру, хорошую работу, где нужно общаться с компьютерами, а не людьми, найти пару приятелей в Интернете. Но каждый выход за дверь так и будет попыткой лезть в воду, не зная броду. Это не тяготило — Анна не нуждалась в постоянном общении. Болтовню вполне заменяли книги и фильмы, стопки компакт-дисков и кассет. Было несколько человек, с которыми можно сходить в кино или на концерт.
Анна удивлялась, когда ее пытались жалеть — «двадцать пять лет, а еще не замужем, ни друзей, ни любовника». Если трескотня утомляет, а от прикосновений случайных или неприятных людей кожа зудит по несколько дней подряд — зачем нужны друзья и любовники? Люди не слушают друг друга — это Анна знала с детства. Им нравится говорить, а не слушать. Если же очень хочется выговориться — любое дерево в парке будет гораздо внимательнее, чем коллега по работе или соседка по дому.
При этом у нее никогда не возникало проблем. Нужно просто играть по правилам — здороваться и улыбаться, спрашивать о делах, сочувствовать, кивать, благодарить. Переходить улицу на зеленый свет и соблюдать Уголовный Кодекс. Выжить среди людей очень просто. Главное — не отходить слишком далеко и не приближаться слишком близко. И то, и другое — опасно. А вот стоять на шаг в стороне от остальных — идеальное решение.
Сейчас же она сидела рядом с двумя незнакомцами — и не чувствовала желания испариться. Напротив, хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Едва встретив Вадима, она уже готова была всю жизнь провести с ним рядом. И поцелуи его — едва ли через полчаса после знакомства — были именно тем, чем нужно. Что же насчет Серебряного… может быть, Анна и не согласилась бы оказаться с ним в одной постели, но предложи он остаться в Полуночи — колебаться не стала бы.
Впрочем, пока что Гьял-лиэ ничего подобного не предлагал.
— Машина поедет не так, как вы привыкли. Не пугайтесь, — предупредил он, задерживая ладони в сантиметре от запястий Анны и Вадима. Почти прикосновение — но все же только намек. Анна благодарно оценила деликатность.
— Не так — это как? — спросил Вадим.
— Увидите. Боюсь, король-бард, что я не в силах верно описать, как именно это будет…
Одноглазый поддакнул, поплотнее захлопнул дверцы и поехал. Анна удивилась, когда ускорением ее вдавило в спинку сиденья. Посмотрела в окно — ни ночного леса, ни ночного города там не было. Темная пелена застлала окна. В ней что-то шевелилось, двигалось навстречу и рядом — но вовсе не силуэты домов. Скорее уж, это напоминало легенды о Дикой Охоте. Анна присмотрелась — да, действительно. То обгоняя машину, то уступая ей дорогу, вокруг неслось сонмище причудливых существ. Всадники в широких плащах на скелетах лошадей, многокрылые змеи, гигантские волки. И вперемешку с ними — гоночные автомобили, старые грузовики, мотоциклы. В седлах одних мотоциклов сидели человекообразные создания, другие ехали сами по себе.
— Здорово! — рассмеялась Анна. — Как в сказке…
— Сказки рождаются на грани Полуночи и Полудня.
— А что такое Полдень?
— Ты в нем живешь, королева, — вежливо улыбнулся Серебряный. — Людям принадлежит свет солнца, нам — свет луны. Высшая точка обоих миров — Полдень и Полночь…
— Странно, — пожал плечами Вадим. — Ваш мир… удивительный, странный. Наш — обыденный.
— Это тебе так кажется, король-бард, — опять улыбнулся владетель. — Для нас нет ничего удивительного и странного в нашем мире. А ваш — полон загадок и тайн.
— А почему мы ничего о вас не знаем? — заинтересовалась Анна.
— Если не знаешь половину ответа, не сможешь задать вопрос. Если не знаешь, куда смотреть — ничего не увидишь. Или увидишь то, что сочтешь привычным, знакомым. Ты часто обращаешь внимание на бродяг, королева?
— Обычно — нет, — созналась Анна.
— Вот и ответ. К тому же — мы не ходим среди вас. Только четыре раза в год нам дано право стирать грань. А когда вы ходите среди нас, мы умеем отводить глаза.
— А мы вам тогда зачем?
— Праздничное полнолуние — не простая ночь. На ней должны быть король и королева Весны. Это — залог удачного года для всех нас. Удачи, плодородия и безопасности.
Под взглядом прищуренных глаз Серебряного Анна почувствовала себя не очень уютно. На нее смотрела сама ночь, лишь временно схожая с человеком. И, помимо галантности и хороших манер, ощущалось в этой ночи что-то… недоброе. По крайней мере — безжалостное. Анна вдруг вспомнила все сказки о людях, случайно попавших к народу холмов. Редко из этого выходило что-то хорошее. Да и суть обряда пока оставалась тайной. Анна обругала себя за то, что редко и не слишком внимательно читала сказки. Праздник Весны — это, конечно, прекрасно. Но при слове «плодородие» в груди шевельнулось смутное подозрение.
Испытующий взгляд Серебряного буквально пригвоздил ее к спинке. Анна пыталась отвести глаза — и не могла. Словно два темных колодца в бездну. Две черные дыры, затягивающие, властные.
Вадим повернул голову, потом чуть подался вперед, из-за плеча владетеля наблюдая за происходящим. Пару минут он выжидал, потом все же негромко хмыкнул. Серебряный отвлекся лишь на миг, но Анне этого хватило, чтобы отвести взгляд. Она не знала, чего Гьял-лиэ пытался добиться. В любом случае, игра в «гляделки» ей не понравилась. Слишком уж откровенное давление.
Всю оставшуюся дорогу Анна старательно смотрела в окно.
Одноглазый, наверное, летел высоко над городом — за несколько минут до остановки Анна опять почувствовала, что ее прижимает к спинке. Мелькнули яркие сполохи фонарей, стало чуть темнее. Анна различила несколько крыш, силуэтов домов. Потом ей стало муторно, словно в самолете. Девушка прижала руку к губам, сдерживая тошноту. Момента посадки она не отследила — просто движение вдруг замедлилось, потом и вовсе прекратилось. Дикая Охота из-за окон пропала еще до того.
Дверь отъехала в сторону сама собой. Серебряный вышел первым, в полупоклоне замер у ступенек, подавая руку Анне. Она с опаской прикоснулась к открытой ладони — чистая формальность, не опора. Ощущение прохлады удивило ее — рука властителя была не теплее дверцы машины. И скользила под пальцами, словно была покрыта тонким слоем краски.
Прямо от подножки начинались ступени лестницы — если бы Серебряный вовремя не подхватил ее под локоть, Анна бы точно свалилась вниз. Дурацкий венок мешал взглянуть вверх. Откуда-то под ногами оказался Господин Посланник — вот только его сейчас и не хватало для полного счастья. И без того ноги кажутся ватными, а сердце бешено бьется в груди. Успокаивало только присутствие Вадима — он стоял совсем рядом, так, что слышно было дыхание.
