Татьяна Апраксина - Предсказанная
— Итак, придверные Полуночи, приветствуем короля и королеву Весны!
Анна сперва подумала, что ослышалась, а Серебряный на самом деле сказал «придворные», но через несколько секунд поняла, что он сказал именно то, что хотел. Придверные. Стоящие при двери. Какой, куда вела та дверь — Анна не знала. Вряд ли то зеленое страшилище, через которое они только что зашли сюда. Должно быть, у слова был совсем иной смысл.
Вадим взял Анну за руку, они переплели пальцы. Началась долгая и скучная церемония представления, из которой Анна выяснила, что старика с сетью зовут Водяник, тот, что с бичом — Овсень, а с посохом — Белбог. Многих из тех, что кланялись перед ними и называли свои имена, Анна не запомнила вовсе — уже после пятого представленного она перестала различать, кто здесь кто. Забылись и имена женщин-близняшек, хотя когда они одновременно подошли к Анне, девушка так вцепилась в руку спутнику, что Вадим удивленно покосился на нее и негромко кашлянул.
В голове отчетливо вертелась картина бала Сатаны из «Мастера и Маргариты». Вот уж о чем Анна никогда не мечтала — так это о ее судьбе. Бедную королеву Марго, вынужденную приветствовать каждого висельника и отравителя, Анне всегда было отчаянно жалко. Теперь она потихоньку начинала жалеть саму себя. К тому же, никакой расторопной служанки Геллы и купаний в особых ваннах не предвиделось. Да и каких-то сладких пряников в награду за роль короля с королевой им с Вадимом никто не обещал.
Купили на интерес, как говорится.
Анна успела передумать много разного о судьбе любопытной Варвары, лишившейся на базаре носа. О кувшине, который повадился ходить по воду. И еще пяток подходящих к ситуации пословиц неожиданно пришел ей на ум. Общий смысл был неутешительным. Вадим тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке. Каждому из гостей — или хозяев? — он терпеливо и вежливо улыбался, кивал. Улыбалась и Анна. Из Серебряного кот Бегемот получился паршивый — никаких приличествующих смешных комментариев он не отпускал, и вообще молчал, стоя справа от Анны. А Господин Посланник так и вовсе пропал из виду.
В общем, бал получался в точности, как описывал Булгаков — кому веселье, а кому и тяжкий труд.
Наконец свое почтение зафиксировал последний — тот самый круглолицый азиат в ярком шафраново-красном одеянии. Звали его Чойгьел, и был он судьей умерших. Судя по ехидной физиономии — эталонный трикстер, тибетским мертвецам судьба выпадала разнообразная и не всегда спокойная.
Представившись, гости отходили к накрытому у дальней стены столу. Анна уже давно посматривала туда, глотая слюну. Странное дело — вроде бы недавно ела, а уже проголодалась. С почестями было покончено, и Серебряный подмигнул Анне. По ее мнению, лучше бы он этого не делал. Если остальных она еще могла воспринимать по внешнему облику, то Гьял-лиэ, ухмылявшийся кожей над отчетливо заметным черепом, смотрелся страшновато. Заметив напряженный взгляд Анны, он провел ладонью по лицу.
— Так лучше, королева? — теперь на нее смотрела сказочно красивая, непроницаемая серебряная маска. На щеках и лбу — тонкая гравировка или татуировка. Анна подумала, потом кивнула. Да, так, пожалуй, было лучше.
— А нам есть можно? — шепотом спросила она.
— Да, это очень актуальный вопрос, — устало улыбнулся Вадим.
— Разумеется. Любое вино и угощение — для вас. Прошу проследовать к столу.
Анна очень чинно проследовала к столу — по крайней мере, она надеялась, что получилось. «Гриндерсы» — не та обувь, в которой удобно шествовать. Поэтому она просто выпрямила спину, церемонно взяла Вадима под руку и, когда он собрался идти быстро, придержала его. Намек он понял без слов. Наконец добрались и до стола. Глаза у Анны в момент разбежались. Очень не хватало веера, за которым можно было бы спрятать жадность на физиономии. Чего здесь только не было!
Добрую половину блюд Анна видела впервые. Не все из них хотелось пробовать — некоторые пахли не слишком аппетитно. По крайней мере то, что уписывал Чойгьел, Анне бы в рот не полезло. Восточный деликатес подозрительно пованивал. Никаких особых правил этикета публика не соблюдала, и Анна тоже деликатничать не стала. Взяла ближайшую чистую тарелку, вдумчиво поцарапала вилкой по покрытому патиной серому металлу — явно не серебро. Для свинца — слишком легкое… Так и не определив, что за материал, Анна прошлась вдоль стола, выбирая то, что выглядело знакомым и аппетитным.
Икра, острое мясо, нарезанное тонкими ломтиками, печеная рыба, моченые ягоды. Достаточно сытно — и не слишком тяжело. Анна знала, что если переест, то ее начнет клонить в сон. И тогда уже никаким волшебством ее не вернут в осмысленное состояние. Катая на языке бодрящую кислую брусничину, Анна разглядывала зал.
Ничего особенного тут не было — бетонные стены, переплетение потолочных балок и проводов. Бункер тридцатых годов, должно быть. Да, свечи и масляные лампы отчасти делали его романтичным, но — ничего особенного. Ни магии, ни волшебства… Почему все собрались именно здесь, а не на природе, задумалась она. Недавние посиделки у костра понравились ей куда сильнее. Да и добродушная непритязательная публика была по сердцу. Здесь же Анна чувствовала себя куклой, выставленной в витрине.
Серебряный ненавязчиво сопровождал ее. Молча маячил за плечом, если говорить правду. Анна почти привыкла к нему. Ни лишней болтовни, ни ценных указаний. Непроницаемое лицо, на котором иногда проступала холодная вежливая улыбка. И все же девушке казалось, что он держит в руках невидимый короткий поводок. Слишком уж напряженной казалась его гордая осанка. Анна то и дело ловила на себе острые взгляды присутствующих и уже привыкла к счетчикам в глазах тех, кого она про себя назвала «молодняком». Эта группа нравилась ей меньше прочих — и Анна чихать на них хотела. А вот редкие взгляды владетеля Южных земель беспокоили.
Вадим явно нервничал. Чем дальше, тем сильнее замыкался в себе. Анна подметила, как лицо его постепенно становилось невыразительной маской, слегка надменной. За показным высокомерием пряталась растерянность. И ничто не могло скрыть отсвета тревоги. Беспокойство его передавалось Анне, и она чувствовала себя неуютно. Что-то нехорошее поджидало их на празднике Весны. Или обоих, или ее, или только Вадима — Анна не могла разобраться в своих предчувствиях. Но они были, и весьма паршивого свойства.
Наконец она дошла до спутника, встала напротив с тарелкой в руках. Сделав трогательные глаза, утащила с его тарелки жареную креветку — Вадим кривовато улыбнулся. Полные губы с четкими линиями, казалось, с трудом удерживали какую-то фразу. Анна посмотрела ему в лицо. Сумма неправильных черт — широко расставленные, чуть раскосые глаза, вздернутый нос, широкий подбородок — была на диво хороша. Легкий зеленоватый отблеск в серых глазах, пшеничные волосы. Длинная челка падает на скулы и скрадывает их ширину. Так выглядела бы сама Анна, родись она мальчишкой.
