Николай Трублаини - Глубинный путь
Макаренко молчал. Он что-то обдумывал.
— Нужно, разумеется, все точно подсчитать, — сказал он наконец. — Дайте мне на это два дня.
Видно было, что инженеру трудно сосредоточиться. Что-то его тревожило, и мне казалось, что этим «что-то» было присутствие Лиды.
Гости Аркадия Михайловича поговорили еще немного. Наконец, видимо устав, все решили, что на протяжении ближайших дней каждый обдумает проект Тараса Чутя и то главное, что из проекта возникло, а инженеры и физики сделают, кроме того, необходимые расчеты. Потом, на внеочередном «вечере фантазии», все это снова станет темой дискуссии.
— Только прошу журналистов пока не спешить с писанием и даже с разговорами, — сказал профессор, — а то еще попадем в юмористический журнал.
— Понимаю, — ответил я профессору. — Обещаю молчать.
— Очень рад, что меня понимают, — засмеялся профессор.
Пришло время оставить гостеприимный дендрарий профессора Довгалюка, но дверь все еще была заперта, и ни на стук, ни на крики комендант дома не появился.
6. Ночь на улице Красных ботаников
— Что же нам делать? — спросил профессор.
Шел второй час ночи. С крыши виднелось сонный город, бледные фонари освещали безлюдную улицу Красных ботаников, куда выходил дом. Как пропасть, чернел двор перед домом.
— Чья же это затея? — поинтересовался астроном.
— Конечно, коменданта, — возмущенно сказал Шелемеха.
Гопп и Макуха смеялись, предлагая заночевать на крыше и поручить Свече охранять их сон, а заодно заняться изучением звездного неба.
— Смех смехом, — недовольно бормотал Барабаш, — а мне завтра утром на работу надо.
— Так чего же ты спешишь? — удивился Самборский.
— Как чего? Когда же я буду спать? И ты тоже?
— В твоем распоряжении еще целые сутки, если тебе на работу только завтра… Еще выспишься. А вот нам сегодня.
— Опять пристал, — Барабаш махнул рукой. — Я говорю «завтра» условно, имея в виду наступающее утро.
Все опять начали стучать в дверь и кричать, но ничто не помогало. Какой-то одинокий прохожий поднял голову, взглянул с противоположного тротуара на крышу, однако на крики, обращенные к нему, не ответил и поспешил своей дорогой.
Конечно, мы могли бы поднять такой шум, что разбудили бы не только весь дом, но и всю улицу, но перспектива стать мишенью для шуток остановила нас.
Я обратил внимание, что врач ни на минуту не отходил от Лиды, хотя та относилась она к нему довольно холодно: не отвечала на его вопросы и лишь иногда приказывала ему стучать или звать людей. Зато Барабаш очень заботился о девушке, и в голосе его все время звучала нежность. Макаренко пристально следил за ними, а когда ему приходилось обмениваться с Барабашем несколькими словами, голос его звучал неприветливо.
Выход из нашего неудобного положения неожиданно предложил именно Макаренко.
— Позвольте мне спуститься вниз по водосточной трубе, а там я уже найду способ вызволить вас.
— Ты что, решил заняться акробатикой? — спросил Самборский.
— Возможно. С вашей помощью я через пять минут буду стоять на тротуаре.
— Нет, это безумная затея, — сказал Аркадий Михайлович. — Лучше продолжим стучать.
— А может, молодой человек действительно выручит нас? — спросил Шелемеха.
— Тоже придумал! — вдруг возмущенно вырвалось у Лиды.
— А что? Я поддерживаю. Собственно, я и сам мог бы проделать эту операцию.
— Еще бы!
— Правда, я килограммов на двадцать тяжелее…
Аркадий Михайлович прервал разговоры и предложил еще раз «хорошенько постучать в дверь».
Все подошли к двери. Только Лида, Макаренко и я остались на месте. Я стоял под пальмой, а они — у стола и, видимо, не видели меня.
— Прошу вас, — раздался взволнованный голос Лиды, — бросьте эту выдумку.
— Тут нет ничего страшного.
— Назло?
«Черт возьми! — мелькнула у меня мысль. — Я физкультурник и раньше не уступал сноровкой акробатам. Правда, давно не практиковался, но есть шанс заслужить внимание этой молодой особы».
Долго не раздумывая, я подошел к столу и сказал:
— У меня есть опыт в таких упражнениях…
— Вы что же, специально тренировались лазить по водосточным трубам? — насмешливо спросил Макаренко.
— Нет… но…
— Товарищи! — воскликнул Барабаш, подходя к нам. — Тут еще один желает спуститься по водосточной трубе.
Аркадий Михайлович, услышав, что спускаться собрался я, сильно разволновался, а Шелемеха рассмеялся мне в лицо, уверяя, что я только воображаю себя искусным альпинистом.
— Ничего ты не знаешь, — защищался я. — Сейчас покажу.
Короче говоря, мне удалось добиться своего.
Из обрывков шпагата, найденных на вазонах, сплели веревку и обвязали меня ею для страховки.
Я снял пиджак и ботинки и чувствовал себя героем, пока не оказался на краю крыши и не спустил ноги в воздух. Пятиэтажный провал показался мне вещью не самой приятной. Надо сказать, что всю жизнь я боялся высоты, хотя упорно с этим боролся. Я прыгал с парашютом, летал на самолетах, лазил по горам, но избавиться от этого страха так и не смог.
Спускаться мне помогали Шелемеха и Макаренко. Больше всего я боялся, что они заметят мое волнение. Меня словно била нервная дрожь, и они могли почувствовать это по моим рукам.
Обхватив широкий раструб трубы, я пытался поймать ногами ее изгиб. Один раз мне показалось, что я вот-вот сорвусь, но спасла веревка, которой я был обвязан. Наконец, крепко держась за водосточную трубу, я начал медленно спускаться.
Я поравнялся с четвертым этажом и нащупал ногами узкий карниз, но почувствовал, что труба гнется в руках. Посмотрел вниз, и голова начала кружиться. Тогда я поднял голову, раздумывая, что делать дальше, и увидел, как по водосточной трубе спускается еще кто-то.
— Подождите, — послышался голос Макаренко. — Я сейчас спущусь ниже, а после спускайтесь вы. Пропустите меня вперед.
Я послушно выполнял его приказы. Теперь он находился ниже и время от времени поддерживал меня, помогая спускаться. Делал он это так тактично, как будто никакой услуги мне не оказывал.
Не прошло и пяти минут, как мы оказались на тротуаре и… увидели перед собой двух милиционеров.
— Вы, граждане, из солярия? — спросил один из них.
— Да… А откуда вы знаете? — удивился инженер.
— Знаю. А ну-ка, зайдем в дом.
— Нам как раз сюда и надо.
Мы вкратце объяснили милиционеру, в чем дело.
— А нас по телефону управдом вызвал. Просил помочь и сказал, что группы неизвестных хулиганов забралась в солярий.
