Константин Брендючков - Последний ангел
- Быстро же сбываются ваши предположения о смене проходной, придвинулась к нему Афина Паллада, раскручивая стерку, которую она имела обыкновение привешивать на ниточке к пуговице халата.
- Ну, это еще мы посмотрим! - вставил Погорельский. - Иван Семенович, вы слышите, Лев готовит Нагому какую-то пакость, его уже к директору требуют.
Бывать у директора конструкторам случалось едва ли чаще одного раза в год, неудивительно, что этот вызов настораживал, о нем сразу узнали все, и к Олегу Петровичу подошел партгрупорг, чтобы ободрить:
- Держись, мужик, в обиду не дадим. Если директор начнет давить, сошлись на нас, - все поддержим. Вообще-то, Лев не столь уж плох, но укротить его было бы полезно.
- Верно! - подхватил Погорельский. - Надо же знать какую-то меру: здесь инженеры работают, а не подготовишки...
Звонок, возвестивший конец работы, оборвал пересуды...
Выйдя из проходной, Олег Петрович зашел пообедать в столовую. Вкусными общепитовские блюда назвать трудно, но в еде Олег Петрович не был привередлив. Понадобится или нет, а в своем портфеле он всегда вместе с чертежно-техническим инвентарем таскал некоторый набор приправ и специй.
Заканчивая обед, Олег Петрович представлял, как он сейчас придет домой, наденет растоптанные шлепанцы, закурит и усядется на диване с книжкой Агаты Кристи, потом посмотрит по телевизору спектакль и ляжет спать спокойно и бездумно. "И плевать ему и на Льва, и на директорские страсти-мордасти; в трудовую книжку взыскание за такую мелочь не внесут, а вздумают придираться, так ведь для него и на самом деле везде найдется место. Ему, Олегу Петровичу Нагому, карьеру не делать. Ему карьеру вообще не сделать. Да и поздно. Ни к чему. Вот придет он, закурит и будет читать. И - хоть трава не расти".
Но вышло иначе. Он только успел прийти домой и раздеться, вдруг заявилась нежданная гостья - Афина Павловна. Это его обрадовало и несколько удивило: не ожидал, что она захочет его навестить по собственной инициативе.
- Здравствуйте, - произнес он первое, что пришло в голову.
- Здравствуйте, - отозвалась она. - Не виделись уже два часа.
Она гибко вывернулась из знакомой ему беличьей шубки, а лихо заломленную шапочку снимать не пожелала. Не присаживаясь, достала из сумочки сигареты и затейливо сделанный мундштук, осторожно опустила сумочку на диван и закурила. Это было что-то новое - ее никто не видел за этим занятием.
- Что вы смотрите так, извините, обалдело, - спросила она, - вам не нравятся курящие женщины?
- Нет, мне это безразлично, мне ведь с вами не целоваться.
- А если бы?
- При "если" было бы хуже, - попытался хозяин подстроиться к ее игривому тону.
- Подумать только! И меня вы не захотели бы целовать? Вот сейчас, здесь?
- И не собираюсь. Да вы садитесь, пожалуйста.
- Нет, успеется, покажите лучше вашу берлогу, как вы тут живете-можете.
- Пожалуйста! - сделал Олег Петрович широкий жест, подумав, что "показывать", собственно говоря, нечего - и без показа почти все видно, не в кухню же ее вести, а в спальне всего лишь кровать, стол да шифоньер с комодом. В спальне Афина Павловна задержалась перед статуэткой ангела и заинтересовалась стоящим на комоде магнитофоном:
- Что вы тут нагородили около него, совершенствуете?
- Кое-что, - ответил Олег Петрович, не вдаваясь в подробности. Гостья не допытывалась, она вернулась в столовую и села на диван.
- Вы что-то не очень разговорчивы, и мне кажется, вас больше интересует сейчас цель моего визита. Не так ли?
- Признаюсь, для меня он несколько неожидан. Мы и впрямь расстались совсем недавно.
- Ох, до чего же вы нелюбезны! Другой на вашем месте заверял бы, что он в восторге от встречи, а вы, кажется, намекаете, что я и в бюро вам надоела.
- Нет, что вы, я рад, конечно, вас видеть.
- Не притворяйтесь и не изворачивайтесь. Вообще, вы унылый человек. У вас - именины, я ожидала встретить веселых гостей, а вы не только меня, вы никого не пригласили. Сознайтесь, вы скупердяй или мизантроп?
- Выходит, вас кто-то неверно информировал. Мой день рождения не сегодня.
- Я говорю об именинах. Вы что, не признаете их по атеистическим соображениям?
- Нет, но праздновать дважды - это совсем, как у гоголевского городничего, который требовал поднесения подарков дважды в год.
- Ах, вы намекаете, что на этот праздник без подарков не ходят. Не беспокойтесь, припасла.
Афина Павловна взяла свою сумочку, в которую при желании могла бы поместиться, пожалуй, буханка хлеба, и достала бутылку коньяку с тремя звездочками:
- Вот вам, получайте! На лучший денег не хватило. Поздравляю вас с днем ангела!
- Спасибо. Удивляюсь, что вы не поленились узнать дату, я сам ее давным-давно забыл.
- Не воображайте, что узнавала специально из-за вас, не один вы Олег на свете, был и такой, который меня приглашал в гости в этот день.
Олег Петрович развел руками и, доставая штопор, рюмки и готовя закуску, неожиданно скаламбурил:
На коньяк я не маньяк,
потому что я бедняк.
Из-за того в охотку
глушу простую водку.
- Впрочем, - добавил он, - у меня есть мускат, хотите?
Афина Павловна действительно предпочла мускат, и, выпив по рюмочке, оба почему-то надолго замолчали.
- Разрешите по второй? - осведомился хозяин, а про себя подумал: "О чем же мне с ней говорить?"
- Не так часто, - отозвалась гостья. На именинах полагается петь и танцевать. У вас ведь есть магнитофон, включите что-нибудь такое, без реплик вашей жены. Найдется, чтобы потанцевать?
- Есть, но я совсем не умею танцевать.
- Фу, какой пентюх! Почему не научились?
- Моя юность прошла в годы, когда для комсомольца считалось предосудительным танцевать. Случалось, что за это накладывали взыскание.
- Ну вы хоть поете?
- Не рискую.
- Значит, ни петь, ни целоваться, ни танцевать!
Олег Петрович опять развел руками.
- Стоп! - оживилась Афина Павловна. - Я вижу там шахматы, тащите их, пока мы трезвы.
- А вы разве играете? Я что-то не видел.
- Давайте, давайте, потом разберемся.
Пожав плечами, Олег Петрович очистил на столе место, расставил фигуры и закурил. Он никогда не занимался шахматами всерьез, но литературу почитывал, любил иногда поломать голову над этюдом, а нередко и выигрывал у случайных партнеров. Сейчас, играя белыми, он проводил хорошо знакомый ему дебют четырех коней и в душе посмеивался: "Посмотрим, красавица, поглядим, на сколько ходов вас хватит..."
К его удивлению, Афина Павловна делала ходы решительно. Нисколько не задумываясь, она уверенно переставляла фигуры, словно по намеченной заранее программе. Лицо у нее стало сосредоточенным и строгим, брови изломились у висков вверх к колечкам волос, не без умысла, конечно, выпущенных из-под кокетливой шапочки. После десятка ходов Олегу Петровичу пришлось призадуматься: в позиции противницы не обнаруживалось никакой слабины, дебют она отпарировала, как по учебнику, значит, он был ей знаком не хуже, чем ему. Олег Петрович сделал еще три ходя, подстраивая ловушку, но приманка не сработала.
