Валерий Лисин - Фантастика 1991
Другого пути принудить людей быть лучше и заставить наконец заняться своей душой не вижу!
Желаю вам счастья и удачи. И дай вам Бог победу.
Искренне любивший вас — Прайс».
Мэр задумался над письмом. Он мысленно просил Господа даровать покой душе погибшего Прайса, который хотел покоя. И так хотел, чтобы его получили люди. Он ушел, оставив свои раздумья, свою тетрадь, которую мэр сейчас начнет читать. Там было что-то сложное и дерзкое…
Иван Фролов
Таинственные мерги
На эту базу, затерявшуюся среди безлюдных тропических лесов и страдающую от нашествия прожорливых грызунов, Дин Кросьби попал в поисках невесты. Его Вероника была арестована во время демонстрации и с тех пор исчезла. Ее родители и Дин сбились с ног, когда наконец его друг из министерства доверительно поведал ему, что некоторых неблагонадежных направляли сюда, на край Вселенной, на растерзание нахальным насекомым. Может быть, туда попала и Вероника?
Узнав, что на базе имеется крупный научно-исследовательский комплекс, Кросьби попросил друга устроить ему назначение туда. Выполнение этой задачи облегчала заслуженная Дином Кросьби репутация талантливого специалиста по электронному моделированию.
— Военная база — не лучшее место для нормального человека, — предупреждал его друг.
Но в тоске по Веронике Дин не находил себе места, и удержать его было невозможно.
— Перед отправкой на такой объект я, как должностное лицо, обязан проинструктировать тебя. Знаешь ли ты, что такое всеобщая секретность, в условиях которой тебе придется жить и работать? — внушал ему друг. Названия лабораторий по научной тематике скорее дезинформируют и маскируют их истинные цели. Сотрудники Научного Центра не всегда знают, над чем работают соседние лаборатории. Во всяком случае, не должны знать. И ничем не должны интересоваться! Любопытство приравнивается к шпионажу. Но у тебя, слава богу, благодатная профессия. Ты будешь создавать программы научных исследований не только для всех лабораторий Центра, но и для всей базы. Из этих бумаг можно будет немало почерпнуть. Но не дай бог, повторяю, о чем-либо расспрашивать.
— Вы еще не были в нашем виварии? — спросил Дина Флор-Риель и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Собственно, виварием эту комнату назвали условно, авансом, в расчете на будущих ее обитателей, которых запланировано получить несколько популяций. А пока там находится четыре экземпляра. Приготовьтесь, молодой человек. Сейчас вы увидите представителей уникального, несуществующего в природе вида фауны. Видимо, в этом повинны блуждающие, или мобильные гены, природу которых мы познали еще недостаточно. И потому нередко сами удивляемся результатам опытов…
Дин работал в Научном центре всего месяц и уже завоевал отличную репутацию и уважение ученых. Будучи одним из двух специалистов компьютерного отдела, он разрабатывал основы, базисную модель программы электронного моделирования различных исследовательских процессов. Опытные программисты и операторы воплощали его идеи в законченные программы. В результате научные исследования, на которые в обычных условиях требуются годы, электроника, оперируя умело найденными Дином цифровыми аналогами, проводила, вернее, просчитывала за несколько дней.
И все-таки Кросьби до сих пор не мог адаптироваться к специфическим условиям базы, которая показалась ему средоточием всех негативных сторон общества. Многообразие человеческих характеров и их сложнейшие взаимоотношения здесь были безбожно упрощены, низведены до жалкого примитива и втиснуты в строгие параграфы устава. Непривычные военные строгости, нищенский набор слов и шаблонных фраз, предусмотренных на все случаи гарнизонной жизни, беспрекословное подчинение старшим по званию — все это держало привыкшего к полету мысли и к импровизации Дина Кросьби в постоянном напряжении.
Хотя военная дисциплина давила на ученых не в полную силу, привыкнуть к ней все равно было нелегко.
К тому же на Кросьби изнуряюще действовала убийственная жара и духота тропиков…Горячим, до предела напоенным влагой воздухом было трудно дышать. Каждая тряпка на теле, даже полупрозрачная майка, давила тяжелым мокрым прессом и сковывала движения. Хотелось сбросить с себя не только всю одежду, но даже собственную раскаленную и потную кожу. Ночи оставались такими же жаркими и душными. О прохладе можно было только мечтать…
Но Дин был вынужден зажимать себя в кулак и безропотно все переносить, потому что обнаружил здесь следы Вероники… Да, в одном из материалов, которые ему пришлось обрабатывать, среди ряда имен он встретил фамилию «В. Уинтроп». Тогда, при виде этой фамилии, у Дина неистово заколотилось сердце. Полагаясь на свою интуицию, он сразу уверовал, что это его Вероника. Да, это она, где-то здесь, совсем рядом…
Из сложного наукообразного текста ему удалось понять главное: путем интенсификации метаболических процессов некие прозелиты подвергаются коренной мутации, позволяющей устранить их из сферы «Икс».
В том тексте было что-то еще о полиморфизации, об амнезии, о биологическом зейгировании, о эпигенетических процессах и прочее. Но все это уже показалось Дину малосущественным. На базе все знали о проводимых в Первой лаборатории опытах по превращению инакомыслящих в верноподданных прозелитов. С этими новообращенными, обреченными на незавидную жизнь, приходилось встречаться на каждом шагу.
Глядя на них, Кросьби приблизительно представлял, что могли сделать с его Вероникой. «Видимо, сфера „Икс“ означает примитивное существование человека, — подумал Дин. — Выйти из нее можно на тот свет или перейти в более высокую стадию жизни. Может быть, В. Уинтроп уже вне территории базы… Или ее нет в живых. Так или иначе, я должен узнать о ее судьбе».
Но где и как все это можно выяснить? В первую очередь надо было бы, конечно, обратиться к работникам Первой лаборатории, занимающейся новообращенными. Но ее двери были закрыты и опечатаны еще до приезда Дина на базу. Ходили слухи, что руководитель лаборатории профессор Мондиал, предварительно превратив в прозелита командующего базой генерала Бурнетти, бежал с его помощью. И теперь в газетах разных стран о базе появляются малоприятные публикации.
Потом Кросьби стал подумывать о лаборатории метаболизма, в материалах которой обнаружил имя В. Уинтроп. Руководитель этой лаборатории Берт Бентон был молодым ученым, всего года на три старше Дина, и наряду с набором странностей обладал таким ценным качеством, как остроумие. Кросьби встречался с ним за пределами Центра, однажды — даже на теннисном корте, нередко ловил на себе внимательный и, казалось, доброжелательный взгляд молодого ученого и чувствовал, что между ними возможны товарищеские отношения. Однако, памятуя наказ министерского друга, спросить ни о чем не смел, а сблизиться не умел в силу своей дурацкой, как он считал, натуры. И чем сильней хотелось Дину такого сближения, тем труднее ему было побороть в себе идиотскую скованность и заговорить с Бертом не служебным, а простым человеческим языком.
