Елена Хаецкая - Хальдор из Светлого города
– Хальдор, я поручаю тебе хранить это.
– Тебе надо, ты и храни, – огрызнулся Хальдор.
– Дурачок, это же полезная вещь.
– Отвяжись, недомерок, – сказал Хальдор. – Я не самоубийца.
Охотник молча взял железку и засунул себе за пояс.
– Послушай, – сказал ему Лоэгайрэ, – а ведь этот парнишка, этот Хальдор, – он из твоего мира. Я нашел его в той избушке, правда…
Охотник скользнул глазами по бледной физиономии Хальдора и равнодушно повернулся, чтобы уйти. Хальдор мрачно сказал:
– У нас в Городе таких нет.
– В каком это городе? – язвительно поинтересовался Лоэгайрэ. – Я сто раз лазил через окно, но никаких городов там у вас не видел.
– Через дверь надо ходить, – буркнул Хальдор. – Мозги целее будут.
Гном захлопал глазами.
– Так ты что… Ты разве не через окно залез?
– Вот еще, через окно… Я вошел, как все нормальные люди – через дверь.
Лоэгайрэ склонил голову набок.
– Ну вот… – сказал он разочарованно. – А я-то думал…
– Что ты думал?
– Видишь ли, сын мой, – покровительственно пояснил Лоэгайрэ. – Тут поблизости есть другое измерение… То есть, оно, конечно, просто есть, само по себе, но избушка, где ты дрых, – это точка соприкосновения двух пространств. Из одного в другое можно попасть исключительно через окно. Вот я и подумал, что ты оттуда.
– А ты сам откуда? – с любопытством спросил Хальдор.
– Да я-то отсюда, – досадливо отозвался гном.
– А что ты делал за окном?
Лоэгайрэ сердито посмотрел на него синими глазками и промолчал. Вместо него ответил дракон:
– Воровал.
– Не воровал, а выносил предметы для дальнейшего их использования, – тотчас поправил гном. – Я первопроходец.
– Ты не думаешь, что тебя арестуют, первопроходец? – спросил Хальдор.
– Тамошние нас боятся, – гордо заявил гном. – Потому как не привыкли. А этот парень… Он просто урод. Поэтому у нас и прижился. Те – ужас какие злые. А он не такой. Он животных любит…
– За «животных» сейчас схлопочешь, – предупредил дракон.
– Кошек всяких, собачек, – вильнул гном. – У меня тоже есть котик…
– Слушай, Лоэгайрэ, иди-ка ты к своему котику, – дружески сказал дракон и задумчиво дохнул на ветер пламенем. – Проклятый огонь. Прорезался-таки. У меня из-за него голос ломается.
– У всех трех? – участливо спросил Лоэгайрэ.
– У левой головы еще нет, – ответил дракон.
Лоэгайрэ увидел, что Хальдор воспользовался тем, что его временно оставили в покое, и растянулся на песке.
– Улегся! – возмутился гном и, видя полное равнодушие на остроносой физиономии отрока, раскричался:
– Вставай, собирай вещи, которые ты раскидал!
Хальдор лениво поднялся и принялся снова увязывать сверток.
Дракон смотрел на него не то сочувственно, не то с некоторой брезгливостью. Хальдор внезапно крикнул прямо ему в глаза:
– Чего уставился! Людей никогда не видел? Зарос белой шерстью – и воображает о себе!
Карие глаза дракона потемнели, словно от боли. Хальдор почувствовал, как гном ткнул его кулачком в бок:
– Заткнись, – прошипел Лоэгайрэ.
Хальдор пожал плечами, резко затянул узел и выпрямился:
– Куда теперь? – спросил он.
8.
– Как у тебя язык повернулся такое ляпнуть? – укоризненно говорил Лоэгайрэ, когда они шли по тропинке над рекой. Вернее, по тропинке шел Лоэгайрэ, а Хальдор брел по колено в сырой траве и вымок уже основательно.
– А что я ему сказал?
– Что он зарос белой шерстью.
– Разве это оскорбление? Это же правда.
Лоэгайрэ остановился.
– Мало ли что правда. Знаешь, сколько он из-за этой шерсти натерпелся!
– Натерпелся? Он? Такое-то чудовище!
Гном тихонько вздохнул.
– Это он только так выглядит. На самом деле он еще подросток. У него только-только ломается голос.
Хальдор угрюмо посмотрел на свои насквозь промокшие башмаки.
– И чего же это крошка натерпелся?
– Из-за того, что он белый, племя изгнало его, – сказал гном. – А люди, понятное дело, не очень-то охотно приняли к себе дракона. Он только с этим парнем и смог тогда подружиться. Ну, теперь-то другое дело. Теперь мы все его любим. – Гном покосился на Хальдора. – Кстати, а откуда сбежал ты?
– Из Светлого Города, – мрачно ответил Хальдор.
– Ой-ой-ой, – издевательски протянул гном. – Какое пышное название. Это, что ли, та замшелая глухая стена, которая излучает столько скуки и злобы, что мухи дохнут?
Хальдор кивнул. Лоэгайрэ недоверчиво хмыкнул.
– Так стена же глухая.
– Не веришь – не надо, – обиделся Хальдор.
Гном еще раз смерил его взглядом.
– Да нет, по тебе как раз похоже, что ты из этого Светлого Города… Зануда…
Хальдор покачал в руке узелок и в задумчивости глянул с тропинки на реку. Лоэгайрэ быстро сообразил, какая несложная пакость зародилась в мозгах отрока, и сердито ударил его кулачком:
– Только попробуй бросить!
– И что будет?
– Увидишь! – проскрежетал гном. – Давай, топай.
Хальдор, наконец, не выдержал. Он схватил Лоэгайрэ за воротник, подтащил к себе, и негромко, но очень отчетливо произнес:
– А вот сейчас я тебе врежу.
– Не смей! – пискнул Лоэгайрэ и прикрыл глаза.
Хальдор, уже не помня себя от ярости, размахнулся и ударил маленького злыдня по скуле. Он был твердо уверен в том, что сейчас гном превратит его в какого-нибудь паука, но ему было все равно. Пусть превращает в паука, лишь бы только перестал над ним измываться. В конце концов, Хальдор – человек, и у него тоже есть своя гордость. Пусть изувеченная жизнью в Светлом Городе – но все-таки…
Лоэгайрэ прикрыл голову локтем и тихонько всхлипнул. Хальдор снова занес кулак:
– Будешь еще издеваться, ты, мелкий пакостник?
– Хальдор, хватит, – пробормотал гном.
– Еще разок – и тогда действительно хватит, – отечески пообещал Хальдор. – Чтобы лучше запомнилось.
За его спиной кто-то свистнул. Хальдор на мгновение разжал пальцы. Лоэгайрэ тут же вырвался из его рук и плаксиво крикнул:
– Дылда безмозглая!
Хальдор обернулся на свист. На тропинке стоял мальчик лет тринадцати, невысокий, худенький, темноволосый.
– Ты чего свистишь? – сердито спросил Хальдор.
Лоэгайрэ бросился к мальчишке с возмущенным криком:
– Господин барон, остановите произвол! Господин барон!
Хальдор приоткрыл рот. За свою жизнь он видел аристократов только два или три раза. Барон с серьезным лицом протянул к Лоэгайрэ руку и, взяв его за плечо, препроводил себе за спину. Хальдор сразу сник. Барон с любопытством окинул его взором. Зрелище было не слишком вдохновляющее. Все, что в квартале Желтые Камни вкладывалось в понятие «грязный простолюдин», было налицо: свалявшиеся светлые волосы, в беспорядке свисавшие на плечи, угрюмый взгляд, трусливый и наглый одновременно, тощая фигура в поношенном и не очень свежем одеянии.
