Владимир Данихнов - Поезд
Я схватил Ленку за руку и отвел от подбородка. Прошептал:
— Я не хочу тебе ничего доказывать, Лена. Сам еду, чтоб встретиться с девушкой, о которой не знаю ничего. Ничего, кроме одной вещи: она единственная, кто доверил мне свои сокровенные мечты. Она единственная, кому я рассказал о себе все.
— Это глупо… — пробормотала Ленка, отводя взгляд.
Я кивнул:
— Все кажется глупым, если происходит не с тобой.
Еще я сказал:
— Как я понимаю, нас ждет очередная бессонная ночь? Давай отдохнем.
А Ленка прошептала:
— Блин, ну почему я не влюбилась в тебя?
2.Примерно в четыре часа дня поезд остановился на очередной станции. В окно виднелись перекошенные деревенские избушки, и я подумал, что здесь захочет выйти только последний идиот.
Ленка удрыхлась на верхней полке, а старичок-киборг пожаловался на барахлящие микросхемы, вытащил из своего чемодана рулон туалетной бумаги и убежал в туалет. Судя по всему — надолго.
В отсеке стало невыносимо душно, я достал сигареты и спрыгнул на пол.
Юки стояла в коридорчике, прижавшись носом к стеклу.
Я подошел к ней. Открыл было рот, чтобы что-то сказать девочке и тут же захлопнул его. С другой стороны окна на Юки таращилась долговязая серокожая девица в выцветшем синем сарафане.
— Это вампир? — спросила Юки, не глядя на меня.
Девица наклонила голову, что-то прошептала.
— Да, — сказал я.
Девица улыбнулась, подошла поближе к вагону, уткнулась носом в стекло с обратной стороны. Очень высокая, ее глаза оказались на уровне любопытных глазенок Юки. Малышка даже не вздрогнула.
— Она опасна? — спросила девочка.
— Днем вампиры неопасны, — ответил я тихо. — Днем они ничего не помнят и не нападают на людей.
Юки прижала ладошку к стеклу, провела ею вверх и вниз. Упыриха повторила движение.
— Почему они ничего не помнят? — спросила девочка.
Я пожал плечами:
— Не знаю. У них что-то происходит с телом, у вампиров. Пока светит солнце, ничего не помнят. Ходят по улицам, улыбаются всем подряд, спрашивают, что происходит…
— По улицам? — спросила девочка.
— Угу… говорят, у них есть свои города.
Я снял окно с защелки, немного приспустил его и закричал:
— Уходи отсюда, слышишь!
Ветерок освежил лицо, запах полыни и еще каких-то трав подействовал на меня, как наркотик. Здорово было бы жить в подобном месте — ни купола, ни изнурительной работы, только свежий деревенский воздух да зеленая травка на сотни километров вокруг.
Вампирша улыбнулась, обнажив острые белоснежные клыки и крикнула:
— Как вас зовут?
Голосок у нее был приятным, звонким, веяло от него чем-то таким же степным, цветущим, летним. Если не смотреть упырихе в лицо, можно было представить, что беседуешь с обычной девчонкой.
— Юра, — ответил я. Положил руку на плечо девочке и сказал:
— А это Юки.
— Я не помню, как зовут меня! — крикнула девушка и провела указательным пальцем по стеклу. — Вы не впустите меня?
Я покачал головой. Боковым зрением уже можно было заметить двух машинистов, которые приближались к вампирше со стороны головного вагона.
— Уходи! — повторил я, но упыриха не послушалась.
Она закричала:
— Ничегошеньки не помню, даже откуда я родом! Пожалуйста, заберите меня отсюда!
Тогда я закрыл окно, взял Юки за руку и потянул за собой. Девочка не сопротивлялась.
Выстрелы прозвучали как вялые хлопки. Будто вдалеке и можно было представить, что их вовсе и не было.
Забыть — это так легко.
3.Юки уселась на полку рядом с матерью. Тамара уставилась на меня. Выглядела она ужасно — круги под глазами, распухший нос, пластырь на щеке. Шальная пуля? Скорее, упала ночью с кровати.
— Спасибо за то, что вчера спасли нам жизнь, — сказала пожилая женщина, приобнимая Юки.
— Не стоит благодарностей, — пробормотал я, поглаживая правый карман штанов, в котором спрятался до поры до времени ПМ.
— Я — родная сестра Иващенко, — сказала вдруг Тамара.
Я захлопал глазами:
— Сестра Ростовского мэра?
Она кивнула:
— Жена бывшего посла Японии в Федерации. Мистера Ямамото.
Я ничего не сказал.
Потом все-таки спросил, когда пауза стала просто невыносимой:
— Вы дали взятку охране, чтобы они пропустили на поезд девочку?
Юки сидела рядом с матерью и серьезно разглядывала меня — будто именно она придумала план, как проникнуть на про клятый поезд.
Женщина кивнула.
— Но если у вас были деньги…
— …почему мы не сели в монорельс? Так было задумано, Юрий.
Тамара наклонилась ко мне и прошептала:
— Я получила письмо от мужа. Оказывается, он не погиб. Мой муж стал вампиром.
Потом она сказала:
— Сегодня вечером поезд остановится на станции Костры. Он будет стоять там с шести часов вечера до полуночи. Я хочу, чтобы вы проводили нас с Юки в деревню, Юрий. Мне нужен человек, который защитил бы нас в случае чего.
Тамара прошептала:
— Теперь я сомневаюсь, что муж хотел нам добра, когда написал письмо и предложил стать вампирами.
Я переспросил:
— Стоянка с шести вечера до полуночи?
Жена посла кивнула:
— Вы не представляете, Юрий, сколько денег я вложила в эту поездку.
Тамара снова наклонилась ко мне и улыбнулась — больше всего ее улыбка напоминала оскал хищного зверя. Изо рта у женщины несло алкоголем и луком. Тушь растеклась по щекам, превратившись в боевую раскраску племени сиу.
Она прошептала:
— Мне пришлось ограбить братца, а для этого залезть в городскую казну.
Загляните мне в душу: чтобы стать вампиром и превратить в нежить дочь, эта тварь обворовала население моего родного города.
— Почему же вы не наняли роту телохранителей для защиты? — спросил я, отгоняя дурные мысли.
— Дура, — самокритично призналась Тамара. — Поверила мужу, который пропал год назад, распереживалась и кинулась совершать один идиотский поступок за другим.
Потом она сказала:
— Юрий, я хочу нанять вас и ваших друзей. Я очень много вам заплачу. Если мы выживем, вы сможете жить припеваючи до конца дней своих. Вы согласны?
Я пробормотал, наблюдая за солнцем, что двигалось к горизонту:
— Мне надо посоветоваться…
Загляните мне в душу: продам ли я ее за деньги?
Напоследок спросил:
— А нас кто-нибудь встретит?
— В Кострах живет один старичок-следопыт, — кивнула Тамара.
4.Деду было лет под сто. Но держался он молодцом, крепкий такой старичок. В джинсовых шортах, кожаных сандалиях, светло-серой рубашке, с удочками через плечо. За поясом револьвер. От старика пахло рыбой и тиной.
