Конрад Фиалковский - Меня зовут Мольнар
- Новообразование пока не дает особенных эффектов.
- Значит, он не давал на это согласия?
- Нет, но послеоперационные отходы мы всегда используем.
- Дорн, вы обычный мерзавец, - сказал Мольнар и, кивнув в сторону экрана, спросил: - Который это зал?
- Седьмой.
- Дайте мне ключи. Ключи Эгберга.
- Они у Джоспа.
- Принесите.
- Но...
- Я сказал, принесите. Здесь решаю я.
Спустя минуту Дорн вернулся с ключами.
- Останетесь здесь, - сказал Мольнар.
Он прошел по коридору и открыл дверь седьмого зала. Стараясь не оказаться в поле зрения глаз, он подошел к насосу, подающему в сосуд питательную жидкость, и отключил его. "Это будет лучшим выходом, - подумал он, - он умрет от недостатка кислорода и даже не отдаст себе в этом отчет. Он просто заснет и больше не проснется. Если бы я выпустил жидкость из сосуда, он умер бы быстрее, но знал бы, что умирает". Мольнар еще некоторое время рассматривал кривую активности мозга на экране осциллографа, потом вышел, замкнул дверь и тут увидел Дорна.
- Отдайте мне свои ключи, - сказал Мольнар.
- У меня... У меня их нет.
- Ну что же... Оставьте их у привратника. С этого момента вы больше не работаете в институте.
- Почему? Ведь я...
Мольнар не слушал. Слегка покачиваясь и то и дело опираясь рукой о стену, он спустился по лестнице в подвал. Подошел к двери силовой. Замок был сложным, а пальцы еще не приобрели нужной гибкости. Наконец ему удалось войти внутрь. Лампы загорелись автоматически. Он увидел толстые медные провода, рубильники и щиты с изображением черепа и перекрещивающихся костей. Это была главная сеть. Он поискал аварийную. Сначала выключил аккумуляторы и сорвал провода.
- Что вы делаете?!
Это был Дорн.
- Немедленно выйдите вон! - сказал Мольнар.
- Но этого же нельзя делать... опыты... все остановится. Препараты погибнут.
Мольнар потянулся к главному рубильнику.
- Нет! - крикнул Дорн и кинулся на него.
Мольнар оттолкнул Дорна. Рука Эгберга была сильной. Дорн ударился головой о распределительный щит и упал. Мольнар рванул рубильник. Свет погас. Он вырвал предохранители, кинул их в ящик с аккумуляторами и вышел на лестницу. Где-то наверху ревела сирена.
"Препараты погибнут", - подумал он. Потом вспомнил о трехмесячной жизни мозга Эгберга, бессонном бдении, стеклянных стенках сосуда и глазах, у которых нет мускулов, чтобы изменить положение, о бдении в полном сознании того, что, кроме ожидания, уже ничего не может быть.
Он пошел к воротам.
- Вы уходите, доктор? - спросил привратник.
- Да.
- Мне пойти с вами?
Мольнар внимательно взглянул на него.
- Зачем?
- Вы спасли мне жизнь, доктор. И вы уходите, когда в институте тревога и я слышу сирену. Вы уходите надолго?
- Да, но ты останься... Санчо.
- Меня зовут Томб.
- Меня тоже по-настоящему зовут Мольнар.
Он кивнул Томбу, вышел за ворота и начал спускаться по тропинке вниз.
