Неизвестен Автор - Никитинский альманах (Выпуск №1, Фантастика - XXI век)
* * *
...Он помнил. Коты бежали из Гамельна на второй день Нашествия. На третий день колокола собора святого Бонифация заговорили по-новому: больше они не пели благо славного Гамельна, они пели его смерть. - Я не могу бороться с городом, - думал он, - я могу только убить его. На пятый день в городе не осталось хлеба. На седьмой день Нашествия его отыскал мальчик. Это был Вилли - самый старший из тех, ради кого он приходил иногда в город, пока еще мог терпеть городскую жизнь. Никто в городе не понимал, чему он учит Вилли и других детей - то ли игре на дудочке, то ли древним позабытым стишкам и считалкам... - Мастер, - сказал Вилли, - город умирает. Крысы... - Я знаю, - сказал он. Вилли посмотрел ему в глаза и понял. Медленно, словно ломаясь, мальчик опустился перед ним на колени. - Мастер... - Не надо, Вилли.
* * *
- Боги, - подумал Андрей...- Вилли, Борис...
* * *
- Мастер... там дети. Они же не виноваты. Там... моя мама... - Если мальчик заплачет, - подумал он, - я не выдержу и пойду в город. Вилли не заплакал. Но Мастер поднялся с мягкого мха и шагнул на имперский тракт - спасать город, который ненавидел.
4. Домой Андрей добирался уже заполночь. Вышел из метро на пустынный ночной проспект окраины Москвы. Ждать автобуса не хотелось, да и бесполезно было, скорее всего. Андрей поднял воротник плаща и зашагал... Вот и его дом. Перейти улицу, подняться на девятый этаж... Хорошо, если лифт не отключили... Машину он заметил, дойдя до разделительной полосы. Черный мерседес с тонированными стеклами. Андрей остановился на полосе, пропуская его. Мерседес вдруг выключил фары и притормозил, и Андрей сразу понял, в чем дело - слышал про такие развлечения. Стало жутко, как в кошмарном сне... Он метнулся назад, к тротуару, под защиту редких деревьев. И сразу понял не успеть. Мерседес вильнул в сторону, подрезая его. Андрей рванул, уже не надеясь убежать, обратно. Мерседес зацепил его на самой середине шоссе. Андрей упал, откатился, теряя сознание... Кто-то громко звал его по имени, и это почему-то было важно. И еще было очень важно найти что-то ценное, выпавшее из его руки... Андрей не понимал, что... Пересиливая боль, с трудом удерживая ускользающее сознание, он приоткрыл глаза. Грязная мостовая Гамельна была перед его лицом.
* * *
Скрутив руки за спиной, двое стражников выбросили его из здания ратуши, когда он пришел за обещанным золотом. Лишь час назад крысы покинули город, повинуясь волшебному напеву его дудочки. Теперь он лежал лицом в гамельнской грязи. Бургомистр и его люди хохотали где-то очень далеко, у парадного подъезда, с которого его только что сбросили. Перед глазами плыло. Волшебная дудочка, подаренная владыками Дивных, выпала из-за пазухи и откатилась, и не было сил дотянуться, сберечь подарок от грязи и смеха... - Мастер... Мастер! Он приподнял голову. Вилли. - Мастер... - мальчик плачет. "Я не люблю, когда плачут дети. Я - Мастер". Он приподнялся. Встал на четвереньки. Подобрал дудочку. Вилли бросился поддержать его, обнял за плечи, помог встать на ноги. "Я не могу бороться с городом. Я не смог даже просто убить его. Но я Мастер. Я могу иное". Он поднес дудочку к губам. Он заиграл. У ратуши засмеялись: они не поняли. Эта музыка - не для них. Но вот скрипнула дверь в доме напротив. Маленькая девочка услышала - город еще не пожрал ее сердце. Хлопнули ставни в другом доме, и мальчишка постарше спрыгнул из окна на мостовую... Плачь, Гамельн! "Плачь, Гамельн, ибо я - Мастер. Я знаю, как превратить в Дорогу даже твою грязную улицу. Я уведу твоих детей - тех, кто еще жив..." - Мастер! Андрей снова открыл сомкнувшиеся было глаза: "Вилли? Нет, Борис." Он приподнялся на локтях. Борис бросился поддержать его. - Ты... что здесь... делаешь?.. Ночью... - Я чувствовал плохое... Я звонил, никто не отвечал... Андрей, я боялся... - Не надо, Борис. Не бойся, - он перевернулся на бок, потом исхитрился сесть. - Помоги мне встать, и пойдем домой. У нас много работы, ты же знаешь. Надо научиться превращать улицы в Дорогу... Что-то было зажато в его кулаке. Он оторвал руку от асфальта и поднес к лицу. Дудочка. Он рассмеялся: "Я не могу победить тебя, город. Но я - Мастер. Я могу иное!" - Пойдем, Борис. - Да, Мастер. Что же, плачь, Гамельн...
[email protected] Георгий Сагайдачный
В ОДНОМ ИЗ ТЫСЯЧИ МИРОВ
- Ты все понял, Василий? - спросил, выходя из машины, высокий широкоплечий мужчина лет сорока с небольшим, одетый в элегантный серый плащ. - Жди меня здесь и сиди спокойно, что бы ты ни увидел и, что бы тебе не показалось. - Товарищ генерал-майор, а может все-таки мне с вами? - начал, было, молодой человек, сидевший за рулем черной "Волги". - Вася, ну что ты в самом-то деле? Это всего лишь встреча с одним моим старым добрым знакомым. - И все же я... - Товарищ лейтенант, вам ясен приказ? Через несколько секунд генерал уже скрылся за деревьями, обступившими заброшенную лесную дорогу. Он мерно шагал по ночному лесу, и окружающая темнота, казалось, совсем ему не мешала. Генерал переступал через незаметные даже днем корни и сгнившие стволы, глубоко ушедшие в землю, отводил рукой загораживающие дорогу ветви. Ни разу не сбился он с выбранного направления. Хорошо знавшие генерала, увидев его в эту минуту, изумились бы тому, как разительно переменилось лицо этого человека. Оно, прежде грубо-властное, было теперь преисполнено ледяного спокойствия и какой-то сверхчеловеческой мудрости. Во взоре светились громадная внутренняя сила и суровая непреклонная решимость. Мало кто сумел бы выдержать этот взгляд, не опустив глаза. Лес неожиданно кончился. На небольшой поляне, за низеньким ветхим забором стоял рубленый дом под тесовой крышей, с высоким крыльцом и побеленной печной трубой. В окнах горел неяркий желтоватый свет. Генерал улыбнулся. То была холодная, недобрая ухмылка, не сулившая обитателям домика ничего хорошего. Бесшумно ступая, он прошел по тропинке через незапертую калитку, поднявшись на крыльцо, распахнул дверь и, перешагнув порог, окинул взглядом скромное жилище, освещенное керосиновой лампой, стоявшей на подоконнике. Большая изразцовая печь, широкая самодельная кровать, старые и новые книги на полках вдоль стен, медный, позеленевший от старости рукомойник. За квадратным некрашеным столом сидел уже давно немолодой человек, в накинутой на плечи ватной безрукавке. При появлении генерала он торопливо вскочил. Вошедший с удовольствием отметил, как мгновенное изумление сменяется на лице хозяина неподдельным испугом. - Я приветствую тебя, Даон, во имя завтра и вчера, - церемонно произнес он на языке, понятном из живущих на Земле лишь им двоим, - я очень рад видеть тебя... - Здравствуй, Фаргирм, - ответил по-русски старик после секундной паузы, Здравствуй... И прости, что не могу разделить твою радость. - Что же смущает тебя, мой старый друг? - столь же церемонно и преувеличенно вежливо, и вместе с тем с нескрываемой иронией спросил тот, кого назвали Фаргирмом. Лицо его собеседника вдруг приобрело точно такое же каменное выражение, как и у вопрошающего. Он вновь сел за стол. -Как ты все-таки нашел меня Фаргирм, неужели, я совсем ослеп и оглох, что ничего не почуял? Пододвинув ногой колченогий табурет, незваный гость тоже сел. - Не беспокойся, все твои способности остались при тебе, - уголки его губ насмешливо дрогнули, хотя голос оставался размеренным и спокойным. Просто я искал тебя без помощи магии, способами принятыми среди людей. Я знал, что ты не сможешь жить как обычный человек, и обязательно займешься чем-то сродни своему искусству. Остальное было делом времени. Ну, а как мне удалось выяснить, в какой именно из миров ты скрылся и где именно в этом мире ты обосновался - это уж, с твоего позволения, останется моей тайной. - Долго ты искал меня? - тихо спросил Даон. - Почти двести лет. - И как ты жил все это время? - Говорю - же, искал тебя. Служил в жандармах, в НКВД, в КГБ... А как жил ты? Впрочем, можешь не рассказывать... Врачевал людей и скотину, ворожил безмозглым девчонкам на женихов, и, должно быть, был не раз женат, помнится, ты был неравнодушен к смертным женщинам... - Да, Фаргирм, все правильно, все так и было, - кивнул Даон. - Только почему ты говоришь об этом с таким презрением? В моей жизни здесь было немало хорошего; и я, наконец, обрел покой. Ты, конечно, вряд ли меня поймешь. Ты всегда был другим; даже наше поражение тебя ни капли не изменило. Старик вздохнул, и вдруг пристально взглянул Фаргирму в лицо. - Что тебе нужно от меня, Фаргирм? - Сущие пустяки... Всего-навсего Талисман Хурана. Даон смертельно побледнел при этих словах, глаза его в ужасе округлились. Он порывисто вскочил, но тут же вновь опустился на стул под каменно-тяжелым взглядом Фаргирма. - Послушай... - выдохнул он, наконец, справившись с собой, - Я не могу понять, как ты узнал..., но не в этом дело... Ответь мне, Фаргирм, чего ты хочешь?! Ты ведь сам говорил еще тогда, что наш мир стал совершенно иным, и изменить что-либо уже не в нашей власти. Ты ничего не добьешься, какими бы силами ты не располагал; только разрушишь то, что еще уцелело. Или ты просто желаешь отомстить? - Я рад, что ты не стал унижать меня и себя ложью, отрицая, что Талисман у тебя, - спокойно и чуть насмешливо произнес маг, - Но ты напрасно беспокоишься о судьбе мира, который называешь нашим, - он не интересует меня уже очень давно. - Зачем же тебе тогда Талисман Хурана?! - тоном человека, загнавшего противника в ловушку, воскликнул старик. - Что ж, не вижу причин это скрывать... С его помощью я намерен взять власть здесь, в этом мире. В моем мире... Сперва в этой стране, - сделать это сейчас будет совсем несложно, а после и на всей планете. - Ты хочешь власти над людьми? - пробормотал Даон, и в его голосе звучало бесконечное удивление. - Но зачем?? Ведь мы... Я хочу сказать: Фаргирм, ты же не человек... Впервые за все время их разговора Фаргирм искренне рассмеялся. - Как ты до сих пор этого не понял, Даон. Человек остается человеком во всех мирах, сколько их ни есть, как бы он себя не именовал, и, кем бы ни считал себя сам. Пусть он даже бессмертен... почти бессмертен. Людям для их же собственного блага, - продолжил он, - нужен властитель возвышающийся над ними, неподвластный их ничтожным страстям и желаниям. Бессмертный, чье могущество беспредельно, а власть несокрушима, - кто еще сможет устроить их жизнь лучше? Здешнее человечество живет неправильно, многое нужно будет изменить... Лицо его хранило ледяное спокойствие, голос был бесстрастен, словно он размышлял вслух о вещах отвлеченных и малозначительных. Но глаза Фаргирма давали ясно понять: то, о чем он сейчас говорит, уже очень давно стало смыслом и целью его жизни. - Но вспомни: не ты первый ищешь власти над миром смертных; и ты должен помнить, что ничего хорошего из этого не выходило. Ни для этих миров, ни для наших собратьев. - Ты забываешь, Даон, кое о чем весьма важном, - те, о ком ты упомянул, желали обрести эту власть не для блага людей, и даже не ради самой власти. В ней они видели только орудие для достижения своих, не относящихся к делам смертных, целей. Кроме того, эту власть у них оспаривали им подобные. А в этом мире бросить мне вызов будет некому, - он высокомерно усмехнулся. - Хорошо, - старик устало махнул рукой, - может быть ты и прав, не знаю. Но вспомни, какими силами повелевает Талисман Хурана, кто и что подчиняются ему. Неужели, ты полагаешь, что удастся справиться с Теми, Кто За Пределом... - Даон опасливо понизил голос. - Тебе с ними не сладить, ты погибнешь, сам и погубишь невесть скольких людей, к которым причисляешь себя. - Но ведь удавалось же это создателю Талисмана? - Ты же знаешь, Фаргирм, Предшествующим было ведомо многое, что утрачено нами безвозвратно. - Это уже мои заботы! - отрезал Фаргирм. - Отдай мне Талисман Хурана и уходи в любой из миров, если боишься! Впрочем, можешь остаться, если хочешь. Мой мир достаточно велик. Старик вздохнул: - Я давал клятву... - Брось. Само Всемогущее Время освободило тебя от нее. Не осталось ничего из нашего прошлого, - в голосе Фаргирма прозвучала вдруг глубокая горечь. - Уже давно нет ни тех, кому ты давал ее, ни даже тех, чьим именем ты клялся. - Кто может знать это наверняка? - еле слышно прошептал Даон. Повисло напряженное молчание. - Послушай, Фаргирм, - вдруг умоляюще воскликнул Даон, - Я взываю к твоему разуму; ты ведь был едва ли не умнейшим среди нас... Ты сказал правду, уже нет почти ничего из того, что было дорого всем нам. Подумай, ну, сколько нас еще осталось, рассеянных в тысячах миров! Десятки? Сотни? Неужели же ты отринешь последнее, что еще... - Ну, хватит, - рявкнул Фаргирм, поднимаясь, - Ты отдашь мне Талисман Хурана?! Старик лишь покачал головой в ответ. - Очень жаль... За время, многократно меньшее, чем потребовалось бы самому тренированному и ловкому убийце, Фаргирм опустил руку в карман плаща, ладонь сжала рукоять. Не вынимая оружия, он нажал на спусковой крючок, мгновением позже осознав, что опоздал... Пробыв в одиночестве минут десять, лейтенант вышел из машины. Он постоял еще некоторое время, заложив руки в карманы и глядя в усыпанное ледяной крупой звезд прозрачное осеннее небо. Потом закурил, опершись на капот "Волги". Чувствовал он себя не вполне уютно, непонятная тревога, сверлила, не отпуская сердце. Василий отбросил уже второй окурок, когда из лесу, откуда-то издалека, донесся громкий сухой треск. Потом еще раз... И еще... Василий похолодел, вдруг поняв, что означает этот звук. Словно тугая, взведенная до отказа пружина внутри него начала стремительно разворачиваться. Рванув дверь, лейтенант выхватил из-под сидения короткоствольный автомат и, на бегу передергивая затвор, метнулся в лес. Туда где трещали выстрелы... Первая пуля, коротко взвизгнув, отскочила от невидимой преграды и, брызнув щепками, врезалась в потолок. Вторая, посланная вслед сразу за первой, разбила окно. В надежде, что у старика не хватит сил отразить все, Фаргирм выпустил подряд обойму. Когда затвор пистолета, лязгнув, загнал в ствол последний патрон, невидимое простым глазом свечение, окружавшее Даона, погасло, но в тот же миг оружие было выбито из руки Фаргирма, и грянувший выстрел угодил в потемневший от времени циферблат часов с кукушкой. А Даон уже занес, словно для удара, левую руку. Прямо в лицо Фаргирму устремился поток ослепительно белого, даже на вид, испепеляюще-горячего огня. Устремился и погас, встретив на пути маленькое облачко серого тумана. Дом содрогнулся от фундамента до крыши, с полок посыпались книги и нехитрая утварь. - Старик еще силен, - только и успел подумать Фаргирм, отражая последовавший почти сразу за первым новый магический удар и одновременно нанося свой... Стрельба внезапно прекратилась. Лейтенант замер на бегу, едва не упав. Напряженно вслушиваясь в шелестящую лесную тишину, он почувствовал вдруг, как мелко-мелко затряслась земля. Накатила и схлынула сгибающая плечи тяжесть. Одновременно к горлу подступила отвратительная тошнота, будто в животе зашевелился клубок змей. Через секунду все потонуло во вспышке красного огня... и перед глазами Василия возникло удивительное яркое видение. У подножия черных, зеркально блестевших скал, возвышавшихся над каменистой пустыней под темно-лиловым небом, стоял человек в белом одеянии. Его напряженный взгляд был устремлен к далекому горизонту, где на фоне бледного зарева грозно двигались исполинские тени. Лицо его почему-то показалось лейтенанту странно знакомым, но понять, на кого он похож, Василий не успел, видение исчезло, и он обнаружил, что сидит на холодной земле, обняв ствол молодой сосенки. Какое то время, пытаясь отогнать колючую резь в висках, он пытался сообразить: что с ним творится. Но тут вновь ослепительно блеснула багровая зарница, и словно пропасть разверзлась у него под ногами... Лампа погасла, сплющенная в лепешку, но зато ярко засиял кувшинчик матового стекла, неприметно стоявший на полке. Вот где ОН спрятан!! Мысль, как близка от него - только протяни руку - вожделенная цель, переполнила Фаргирма хищной радостью. Только на краткий миг он отвлекся, но и этого оказалось достаточно. Темное, цвета остывающего металла пламя взметнулось и опало на том месте, где стоял Фаргирм. Он остался невредим, но его невидимая защита исчезла, бесследно сожранная колдовским огнем. Только времени для второго удара у Даона уже не оказалось. Лишь несколько бессвязных слов, отозвавшихся мгновенной, но почти непереносимой болью во всем теле, произнес Фаргирм про себя... Где-то бесконечно далеко, в иной вселенной, услышав долетевший через неизмеримые бездны зов, пробудилось спавшее, уже Бог весть сколько лет в глубочайшей пещере, бесформенное чудовище. Представить такое был не в силах разум человека, и оно бросило мимолетный взгляд, сквозь толщу времени и пространства на крошечную планетку, вращающуюся вокруг тусклой маленькой звездочки, чтобы тут же погрузиться в сон... В этот миг, на едва пришедшего в себя лейтенанта дохнуло вдруг из ниоткуда запредельным космическим холодом, и что-то, чему не подобрать названия, краем своим задело его сознание, едва не сведя с ума... Даон закричал, и крик этот, исполненный непереносимой боли и муки, прозвучал для его противника победной музыкой. С искаженным, мертвым лицом старик, скорчившись, рухнул на пол. Мельком пожалев об истраченных без толку патронах, Фаргирм принялся готовить последнее, добивающее заклятье, представавшее перед его внутренним взором в виде огненного копья, направленного в неподвижно распростертую фигуру. Уже побежали по стенам быстрые темно-фиолетовые отблески, уже заклубилась в воздухе мутная дымка... ... Но тут Даон, должно быть, собрав остаток сил, сделал ответный выпад. Даже многократно усиленный, он не смог бы причинить магу ни малейшего вреда, но целью его на этот раз был не Фаргирм. Направленный в самое слабое звено колдовских сплетений, он вдребезги разнес их. Шар оранжевого плотного огня возник под потолком и беззвучно лопнул, осыпав все вокруг множеством искр. Покачнувшись, Фаргирм скрежетнул зубами - освобожденные магические силы, подобно разорвавшейся цепи больно ударили его. Даон уже вновь стоял на ногах, и вновь схлестнулись невидимые всесокрушающие смертоносные потоки энергий... Лопались, как хрупкие прутики, толстые бревна, со свистом летел вверх сорванный с крыши тес... А свет, лившийся из кувшинчика, с каждой секундой разгорался все сильнее, обычный человек давно бы ослеп, но сражающееся обращали на него не больше внимания, чем обычные люди - на неяркое осеннее солнце.
