Томас Диш - Щенки Земли
После получаса езды мы оказывались на заброшенной ферме, где продолжали наши занятия под сенью отягощенных плодами яблонь или, если была на то благосклонность Роксаны, обследовали ветхие постройки и покрытые ржавчиной механизмы. Правда, мы никогда не проникали в дом. Атмосфера присутствия Дингов держалась в нем все еще очень стойко, да и Роксана всякий раз категорически запрещала нам это.
Лишь годы спустя Роксана призналась нам в том, что мы и так знали, — это была ферма ее родителей, брошенная во время Великой разрухи 2003 года, когда экономика той части человечества, которая противилась Господству, пришла в полный упадок. Скунсы (их фамилию еще можно было разобрать на почтовом ящике) добровольно привели детей в ближайший питомник — Шрёдер. Детей приняли, но родителей прогнали, потому что к тому времени так поступали с большинством пожилых добровольцев. Господам больше не были нужны дикие любимцы (которых никогда не удавалось как следует одомашнить), так как они стали теперь выводить собственных и, как казалось нам, любимцам, справлялись с этой работой гораздо лучше, чем Человек.
Главным образом из таких, как Скунсы, отвергнутых питомниками, и составилось то общество Дингов, каким мы знаем его сегодня. Этим, несомненно, объясняется и незрелость, так присущая многим из них и даже, пусть едва заметно, Роксане, — думаю, я уже обращал на это внимание читателя.
Было далеко за полдень. Роксана, уставшая читать, лениво обмахивалась надушенным носовым платком и предавалась воспоминаниям о прошлом, рассказывая Плуто о своем сельском детстве и о том, как изменился с тех пор мир. Она говорила о пьянстве отца по вечерам в субботу и о том, как он жестоко избивал бедную мать Роксаны. Она никогда не была свидетельницей побоев, но все слышала и уверяла нас, что это было ужасно. Для нас с Плуто такие рассказы были подтверждением наших наихудших представлений о Дингах.
В тот день я, совсем недавно разбивший в кровь нос брату, был персоной нон грата, поэтому забрался на яблоню и устроился на такой высокой ветке, куда Плуто не посмел бы подняться. Там я решал в уме задачи по высшей математике, которую только что начал изучать. Внезапно появилась девочка примерно моих лет. Она висела в воздухе так близко, что я мог бы прикоснуться к ней. Вокруг ее обнаженного, бронзового от загара тела вились обрывки гелиотропа, а белокурые волосы искрились в солнечном свете, словно сами люминесцировали.
— Привет, — сказала она. — Я — Дарлинг, Жюли. Дарлинг[2]* — моя фамилия, но ты можешь звать меня просто Жюли. Хочешь поиграть со мной?
У меня отнялся язык. Я был так же шокирован ее привлекательностью (да, мне было только десять лет, но дети не бесчувственны к таким вещам, может быть, не так бесчувственны, как мы, взрослые), как и самой встречей в столь невероятных обстоятельствах.
Она приблизилась ко мне еще больше, улыбнулась (Жюли Дарлинг навсегда сохранила свою обаятельную улыбку с ямочками на щеках), и я понял — это было самоочевидно для любого хорошо воспитанного любимца, — что ее поддерживает невидимо присутствующий Господин. Создать условия антигравитации — для Господ пустяковое дело. Но внимания нашего Господина не хватало даже на то, чтобы хоть изредка позволить нам полетать.
— Ты не на Сворке? — спросила она, видя, что я не решаюсь покинуть ветку, чтобы двинуться ей навстречу.
— Нет, и те двое тоже.
Роксана и Плуто уже поняли, кто наша гостья, но, находясь ниже нас с Жюли метра на три, не считали удобным включаться в разговор. Я тоже чувствовал себя неловко, но на меня что-то нашло.
— Ты любишь яблоки? — спросил я, срывая одно из окружавшего меня изобилия и предлагая ей. Она протянула было руку, но тут же отдернула ее с виноватым видом.
— Мой Господин полагает, что мне лучше отказаться, — объяснила она. — Он говорит, что пища такого сорта годится только для Дингов. Ты не Динго, а?
— О нет! — Я залился краской стыда, и Жюли засмеялась.
— Ты показался мне похожим на Динго.
Я сразу же сообразил, что она меня поддразнивает, потому что серьезного сомнения в том, что мы одомашнены, быть не могло. Динги носили одежду, тогда как любимцы (которые никогда не стыдились своего тела) одевались только для театральных представлений или маскарадов либо (как Роксана) из упрямства.
— Если ты не Динго, почему бы тебе не доказать это и не оставить дурацкую ветку этого старого дерева?
С той первой встречи и по сей день в присутствии Жюли Дарлинг я веду себя как последний дурак. Я последовал ее совету и в точном соответствии с законами Ньютона стал падать прямо на Роксану. Но тут же внутри меня что-то забавно екнуло, и я почувствовал, что подхвачен антигравитационным поясом, который поддерживал Жюли. Она с хихиканьем устремилась вниз и схватила меня за руку. В тот же момент я ощутил сеть Сворки, охватившую мой разум. Роксана упала в обморок. Плуто пытался привести ее в чувство. Каждый раз, как он шлепал ее по щеке, она издавала трогательный стон.
— Какая глупая игра, — заметила Жюли. Потом, отпустив мою руку, она подпрыгнула в податливом воздухе еще на десяток метров и повисла в полной безопасности, словно шарик для пинг-понга в струе сжатого воздуха. — Поймай меня! — крикнула она и метнулась по пологой параболе за покосившуюся крышу старого сарая.
— А я? — запротестовал Плуто. — Мне тоже хочется полетать.
— Возможно, ты староват, но я спрошу ее, — пообещал я и бросился ловить Жюли.
Плуто не мог видеть ни меня, ни Жюли добрых два часа. Она заставила меня целиком отдаться этой охоте, взмывая высоко к облакам, проносясь над низкорослыми зарослями, едва не касаясь ветвей, прыгая, точно плоский камешек, по гладкой поверхности озера Верхнего Нас обоих одолевала приятная истома, когда она позволила мне поймать себя.
Успокоив дыхание, я спросил, из какого она питомника.
— О, это новый питомник на астероидах. Вероятно, ты даже не слыхал о нем. Пока не слыхал, — добавила она с чувством гордого патриотизма.
— А как ты оказалась здесь? Я имею в виду, что ферма Скунсов не такой уж оживленный перекресток. Зачем ты вообще явилась на Землю, если живешь в замечательном питомнике на астероидах?
— Видишь ли, моему Господину необходимо пополнение хорошей породы, и он взял меня с собой, чтобы я помогла ему в подборе. На Земле такие приобретения обходятся дешевле, а мой Господин привык считать деньги. Во всяком случае, он дал мне именно такое объяснение. Меня же заботит только одно, — доверительно заключила она, — я хочу по-прежнему жить на Лебедином озере, потому что лучшего места нет во всей Вселенной.
