Наталья Литвинова - Плаза Лей
Немного погоревав, спаскоманда приступила к осмотру повреждённого отсека.
— Взрыв был. — Проговорил Панин, оглядывая стены отсека, и команда с ним согласилась.
— Был. — Повторил Филиппов, заглядывая в окно переборки, — Вот только странный это был взрыв.
— Что здесь странного?
— Пока не могу сказать.
— Смотрите, разгерметизация была! — крикнула Анна и посветила в угол отсека, как раз рядом с разрушенным газопроводом. Рядом валялся обугленный фон. Но, все четверо уставились на залатанную трещину внутренней переборки. Лохмотья обшивки обрамляли спаянную заплату размером с детский мяч.
— Надо убираться отсюда, — прошептал один из спасателей, — промежуточная переборка может быть тоже разгерметизированной.
Люди поспешно вышли из отсека и, пройдя через тамбур, плотно задраили за собой дверь.
— Интересно, что послужило взрыву? Разгерметизация? — Спросил Панин Анну, догоняя её в переходе.
Сняв шлем, угрюмо соображая, Анна молчала. Похоже, Панин пока не врубился, но эта жуткая неестественность свербела где-то внутри подсознания. "Нет, этого просто не могло быть, — думала она, — может ли человек работать в таких условиях? Без защиты? Конечно же, нет. Так, по порядку, Всё началось с неисправности связи. А значит… Что это может значить? В зале Комитета руководства связь не работала. Но и в пилотскую сигнал тоже попал с опозданием. Может быть даже, как бы из прошлого. Господи! Что я несу? Но ведь это логично. Заплата была поставлена до прорыва газопровода, потому что, смог ли он работать после взрыва, да и инструментов по сварке спасгруппа не обнаружила. Да, о чём речь? Если бы была разгерметизация, навряд ли Тимофей попал внутрь, ведь дверь была заблокирована. Но может, он уже был внутри? Итак, ещё раз. Блокировка сработала уже после взрыва. Тимофей обгорел, и его отбросило к двери, а его дыхательный аппарат нашли в другом конце отсека. Далее, сработала противопожарная система. Но даже, если предположить, что утечка газа была, он не мог взорваться ни с того, ни с сего. Либо был открытый огонь, либо…. Отчего тогда произошла разгерметизация?
— Ты что-то сказал? — спросила она Панина, оторвавшись от заморочек.
— Я спросил, что было вначале, взрыв или разгерметизация?
— С вашей ветхой техникой и системой связи всякое может быть. И не суть важно. Важно, погиб человек, а это уже ЧП, о котором я не могу умолчать. И моя вина здесь прямая. Как я могла отпустить его одного, без прав, без защиты!
Анна почувствовала приступ паники, которая посещала её редко. А могла ли она успеть, что-либо сделать? Ей не хватило времени даже толком осмотреть станцию, не то чтобы в чём-то разобраться. Хотя, ни какие отговорки здесь не уместны. Отвечать ей придётся по полной программе, что бы она себе не навыдумывала в оправдание. И всё же ей нужно успокоиться и взять себя в руки, прежде чем составлять акт о несчастном случае. А главное, предстоит досконально разобраться.
О квалифицированной группе расследования здесь, на "Удаче" можно было только помечтать, поэтому всё придётся делать самой и естественно подключить Панина.
— Я надеюсь, Андрей, на этот случай у вас разработан план мероприятий? — Спокойно спросила она.
— Да, Анна Петровна.
— Ну, так работайте.
— Да, Анна Петровна.
Панин тут же куда-то убежал.
— Господи! — Простонала Анна. — Тимофей!
Она даже не усела толком о нём узнать. Очевидно, человеком он был неплохим, если его уважал буквально каждый житель "Удачи". Хотя, странный он был какой-то — добрый, вездесущий и т. д. сколько бы слов Анна теперь не говорила, его нет.
Всё ещё в гермокостюме Анна медленно вошла в зал Комитета руководства станцией, попутно приметив, что постоянного дежурного оператора на месте нет, и похоже никогда не бывает. Глубоко вздохнув, осипшим голосом Анна вызвала Карпенко:
— Капитан, на станции погиб человек, а значит, по инструкции, вы обязаны помочь нам разобраться.
— Сделаем всё, что требуется, — отозвался, так же сухо Карпенко.
— Придётся вам поработать на нас. Я хочу знать полное техническое состояние станции, разумеется, по вашим приборам. Второе: попробуйте исключить внешнюю причину нарушения оболочки станции. На связь с центром выйдете после того, как я освидетельствую смерть жителя станции. Всё, капитан, можете приступать. Да, вы обещали своего связиста?
— Он уже работает, Анна Петровна.
— Прекрасно. Спасибо вам.
С мрачным видом Анна достала фон, найденный в аварийном отсеке и вызвала по нему Панина:
— Андрей, как мне попасть в морг на освидетельствование?
— Не нужно в морг, Анна Петровна. Тимофей в изоляторе. Его собирают.
— Он, что робот? — Машинально вырвалось у Анны.
Андрей рассмеялся.
— Ну, робот — не робот, а наш доктор просто творит чудеса. Он оживил его.
— С ума можно сойти с вами!
Анна выдохнув, взялась за голову. На радостях, она, чуть было не вызвала Карпенко, но вовремя спохватилась. "Пусть, всё же поработают на нас".
От сердца так неожиданно отлегло, что у Анны даже закружилась голова, — "Жив! Слава Богу, жив!"
* * *Не смотря на усиленный режим кондиционера, в изоляторе стоял терпкий запах дезинфекции. Путь Анны перегородила молоденькая медсестра, почти девочка.
— Командир станции только что вышел, — проговорила она.
— Я хочу видеть доктора, — выпалила Анна.
— Он занят, Анна Петровна.
Анна сдержанно поджала губы и бросила взгляд на её имя:
— Вера, где вы учились?
Девушка немного пообмякла:
— Я оканчиваю школу, а здесь только подрабатываю. Но, вы не думайте, госпожа Листвинская, после школы я обязательно пойду учиться на врача.
— Не сомневаюсь, Вера, но очевидно вы не знаете правил. Так знайте, что инспектор ГЕЛИОПУТИ имеет полное право присутствовать в операционной.
Вера незамедлительно покраснела и, опустив глаза, заикаясь, пролепетала:
— Да, Анна Петровна. Хорошо, Анна Петровна, но только не в этой одежде, Анна Петровна.
— Разумеется, — строго произнесла Анна, — так, я жду.
Тихонечко, на цыпочках, нарушая все инструкции и правила, Анна вошла в святая-святых — операционную. Облачившись в хирургический костюм, она вполне могла сойти за одну из ассистенток. Остановившись за спиной доктора, Анна вытянула шею и взглянула на то, что лежит на столе. Казалось, она перестала дышать. Почти всё тело Тимофея было прикрыто пеленой, и лишь один участок кожи обрабатывала сейчас бригада врачей. От тела отрывали обугленные кусочки, а чистое место покрывали специальной эмульсией, которая тут же застывала в виде желе. Анна стояла нешелохнувшись, словно изваяние. Наконец был обработан последний сегмент, и Анна увидела, что он практически покрыт новой кожей, которая постепенно заполнялась кровеносными сосудами. Голова Тимофея была утыкана датчиками, которые очевидно имели связь с голограммным шаром — медикомом, нависающим над его телом.
