Владимир Бээкман - «На суше и на море» - 84. Фантастика
Пасифая улыбнулась, на миг успокоенная, но вскоре снова подняла голову в тревоге:
— Но почему ты так молчалив? Ты скрываешь что-то? Я делаю все, что ты попросишь: заставляю Миноса доставать для тебя нужный камень и металл, нанимать лучших ремесленников, покупать самых сильных рабов-камнерезов, освобождаю пленников и даже преступников, как этого клеветника — аэда! А ты скрываешь от меня свои мысли и дела! Ну, хочешь, стану твоей женой, если умрет Минос? Он так болен!
— Нет! — вырвалось у Дедала.
— Что-о?
— Я сказал — нет, я не хочу, чтобы умирал Минос — это мудрый правитель. А я — я всегда буду с тобой по первому зову.
— Поняла тебя, Дедал! — Глаза Пасифаи сузились, превратившись в темные сверкающие щелочки. Треугольный подбородок задрожал. — Ты не любишь меня!
— С чего ты взяла? — принялся успокаивать он, отвлекая ее поцелуями, и преуспел в этом.
Но перед уходом он обернулся, и его обжег ненавидящий взгляд.
Дедал медленно ступал по дорожке сада, встревоженный разговором с Пасифаей, когда увидел прогуливающегося Миноса.
Правитель еще издалека улыбался.
— Догадывается или знает о нас с Пасифаей? — кольнула тревога. — Скорее всего догадывается, но не хочет терять хорошего мастера. Наложниц у него предостаточно, а Пасифая к ним не ревнует.
Дедал почтительно поклонился, Минос милостиво кивнул в ответ, растянув в улыбке толстые губы.
— Выискиваю недоделки, — объяснил свое появление в саду в столь ранний час Дедал и, не решившись взглянуть в глаза, уставился на красный, в белых точках угрей нос Миноса.
— Похвально, Мастер. Я вот тоже осматриваю сад, но пока доволен — все превосходно, а статуи твои великолепны!
Правитель поднял голову, разглядывая ближайшую Дедалову работу. Древнее божество луны и воды у гипербореев-данепрян и амазонок, а теперь у критян — великая Дана, с руками, обвитыми змеями, стояла, задумавшись. У нее были вытянутые к вискам большие глаза и горькая усмешка в углах пухлого рта.
— Пришлись ли по вкусу мои дары? — осведомился Минос.
— Благодарю за них. Но лучшим даром была бы для меня поездка на материк. Ненадолго.
— Куда? В Афины ведь тебе нельзя! — притворился непонимающим Минос.
— Нет, не в Афины. В Малую Азию, в Трою, на Делос. Там много данепрянцев, они прекрасно строят из дерева, я хотел бы посмотреть.
— Никто и нигде не может строить лучше Дедала, — отмахнулся Минос. — Я никуда не отпущу тебя.
Это было сказано твердо.
…Дедал застал дома обычную картину. Икар, узнав от Тима, что отца нет, затеял состязание по стрельбе из лука. Пятеро сверстников, выстроившись в ряд, метали стрелы в ствол молоденького кипариса, а гурьба девчонок, рассевшись по скамьям вдоль частокола, рукоплескала каждому меткому выстрелу. «Ну конечно, Икар без публики не может».
— Сын, попрощайся с друзьями. У меня к тебе дело, — сурово проговорил Дедал.
Икар снял бронзовый сверкающий шлем с перьями, вытер пот с лица.
— Но, отец…
— Жду тебя в мастерской, — поднял руку отец в знак того, что не собирается обсуждать свои решения.
Вскоре в мастерскую вошел понурый Икар и замер на пороге, подперев косяк плечом. Светлые длинные — до пояса — волосы, разделенные по критской моде на пряди, оплетенные тонкой тесьмой, закрывали полкорпуса — так худ и мал был Икар.
— Подойди сюда, сын. Видишь крылья? Они помогут нам вырваться на свободу.
— Это крылья? На них можно летать? Ой как интересно! — вскричал Икар. — Если бы полететь над Кноссом, чтобы все видели!
— Нас никто не должен видеть, — оборвал Дедал. — Мы скрытно пойдем в горы и опробуем крылья. Потом оставим их там до полета. Если об этом хоть одна душа узнает, нам несдобровать. Слышишь? Хоть единая душа! Запомни!
— Запомню, — повторил испуганный Икар. — Но разве нам здесь плохо, отец?
Жалость пронзила сердце Дедала. Он привлек сына и, поглаживая по плечам, растроганно сказал:
— Ты вырос в неволе, Икар. Ты плохо помнишь родину и совсем не знаешь, что такое свобода. Но ты узнаешь и тогда поймешь, какое это счастье — быть свободным! А сейчас просто слушайся меня, ладно?
Кто-то поскребся в дверь. Дедал, оставив Икара, рванулся к ней, беспокойно оглянувшись на крылья.
— Кто?
— Господин, плохие вести!
— Тим? Входи.
— Господин, — на побледневшем лице Тима проступили желтые веснушки. — Прибежала Тая, что в прислугах у Миноса. Она слышала, как госпожа Пасифая просила басилея заточить тебя в подземелья лабиринта. Она боится, что ты задумал побег. Правитель сказал: «Хорошо, завтра».
Дедал увидел, как крупными каплями пота сразу покрылось лицо Икара, и еле успел подхватить падающее легкое тело.
— Воды! Дай скорее воды, — крикнул он Тиму.
— Полежи здесь, — сказал он сыну, когда тот очнулся. — А ты, Тим, запрягай мула.
— Но Тая хочет проститься с тобой. Она плачет.
— Нет времени, Тим, да и лишнее это, — качнул головой Дедал.
Через час из усадьбы выехала непомерной ширины тележка, которую лениво тащил коротышка мул. Упрямца подгоняли трое рабов в серых грубых хитонах. Стража, охранявшая дорогу из Кносса в покоренный Фест, а оттуда в гавань Комо, поленилась даже спуститься с вышки, и так ясно, что рабы Мастера едут в горы за глиной или камнем.
Поднявшись высоко в горы, один из рабов скинул грубый хитон и остался в широкой набедренной повязке, на которой висели топор и сосуд.
— Осторожней снимай рогожи, Тим, не повреди крыльев, — сказал Дедал. — Когда тебя спросят, ты ничего не видел, ничего не знаешь. И спасибо тебе за все!
— Слушаю, Мастер, — всхлипнул Тим. — Но… эти крылья! Выдержат ли они?
— Иди, Тим, иди. И не беспокойся, — подтолкнул его легонько к повозке Дедал. — По дороге наложи побольше хворосту на тележку.
Икар все время молчал, он даже забыл попрощаться с Тимом, а когда тот подошел к нему, ткнулся, всхлипнув, носом в плечо: Тим заменял ему в детстве няньку.
Они дождались, когда стих стук колес, и Дедал показал Икару, как надо привязывать ремни, как удобнее устраиваться в кожаном седле под треугольными крыльями и как, дергая за трос, управлять аппаратом за спиной, чтобы лететь на одной высоте.
— А если переменится ветер? — со страхом спросил Икар.
— Не переменится, — успокоил отец. — Я изучал эти ветры все годы, что жил здесь. Они дуют весной только на северо-восток, потому так быстро мореходы достигают Малой Азии под парусами. Но прошу тебя, не выходи из воздушного потока, ни за что не поднимайся выше: крылья не будут держать вне струи. Лети только следом за мной. Ты все понял?
