Мария Симонова - Профессия - смертник
- Погодите отчаиваться, - выступил неунывающий Экс. - Есть еще один способ... ("Избавиться от вас", - мысленно заполнил Степан образовавшуюся паузу.) Мы можем катапультировать вас в открытый космос. Возможно, вас испугает такой нетривиальный метод ухода из жизни, но...
- Валяйте, - махнул рукой Степан. Уж что-что, а космос должен был стать для него надежным палачом, к тому же заодно и могилой.
Экс кивнул и торопливо пробежался пальцами по сенсорному пульту, расположенному сбоку его кресла. Тут же по обе стороны от Степана едва ощутимо опустились прозрачные стены, изолировавшие его от соседей.
Степан понял, что в ближайшие секунды его вышвырнут из модуля, как аппетитный кусочек живого мяса на пропитание ненасытному вакууму, и задержал дыхание - не из страха, а чисто рефлекторно. Если на сей раз у них все получится, как задумано, то вряд ли он успеет ощутить боль, ведь смерть в космосе должна быть мгновенной. Да хоть бы и не так, все равно - пусть адская боль разорвет в клочья его постылую жизнь.
Последние размышления в ожидании конца прервал глухой удар, раздавшийся почему-то слева. Повернувшись на звук, Степан успел увидеть только нижнюю часть кресла Экса, выстреленного только что в распахнувшееся, очевидно, над его сектором пространство: облитое лучами голубой звезды кресло удалялось прочь с большой скоростью в сопровождении легкого шлейфа, состоявшего из кристалликов замерзшего воздуха.
Экс катапультировал самого себя?!. Происшествие казалось невероятным, являясь тем не менее свершившимся фактом.
Но как такое могло произойти?.. Космический спасатель и, без сомнения, бывалый пилот Экс-квайзи Блим нажал не на ту кнопку? Не может быть, Степан даже головой потряс. Скорее можно было предположить, что в системе что-то перемкнуло, произошла ошибка, и в результате вместо предназначенного "на отстрел" среднего кресла со Степаном отстрелилось крайнее, с оператором. Подобное объяснение безвременной и нелепой гибели Экса тоже выглядело весьма неубедительным, но... Другого попросту не имелось.
Не имелось ли?..
Пока Степан, задрав голову, провожал глазами спасателя, отправившего самого себя в последнее бесперспективное странствие, в мозгу его формировалась не совсем еще четкая, но малоприятная логическая цепочка: неполадки в аппаратуре, нажатие не той кнопки, гибель оператора... О чем-то в этом роде он уже сегодня слышал. Ряд на первый взгляд случайных происшествий, объединенных общим результатом - несмотря ни на что, вопреки собственному желанию и стараниям окружающих, он до сих пор оставался жив.
Степан обернулся к оставшемуся соседу. По-прежнему отделенный от него почти эфемерной преградой, Грабе смотрел вверх, губы его шевелились:
- Дан клабер, Экс... - расслышал Степан - видимо, последнее напутствие погибшему в расцвете сил другу. Стало быть, прозрачная загородка не являлась препятствием для переговоров. На всякий случай он окликнул:
- Грабе! Вы меня слышите?
Спасатель повернул голову - взгляд его был пуст, лицо оставалось бесстрастным. Но обращение явно не прошло мимо его ушей.
- Я потрясен и искренне сожалею о гибели Экса, - начал Степан. И это было чистой правдой. Он только гнал мысль о том, что если так пойдет и дальше, то очень скоро ему придется также искренне сожалеть о гибели Грабса. - Теперь, если я не ошибаюсь, долг и инструкция велят вам катапультировать меня следом за вашим другом.
- Как мы были слепы. Этот подарок... - медленно произнес спасатель, не отрывая от Степана пристального взгляда. - Непростительно слепы... - С этими словами он протянул руку к своему пульту.
"Ну вот и конец..." - возникла у Степана поразительно спокойная и умиротворенная мысль.
А потом все, что было вокруг - побитое звездной шрапнелью полотно космоса, покоящийся на нем серебристый шар и галактический спасатель, сидевший рядом, чуть сгорбившись, - утонуло в белом сиянии, и это светлое безвременье стало заметаться теплым снегом, похожим на пепел.
Не исключено, что посмертное состояние и дальняя телепортация чем-то идентичны в ощущениях человека. Не исключено. По крайней мере Степану Ладынину очень хотелось бы в это верить. Может быть, Грабе все-таки выстрелил им вдогонку Эксу, а эта слепящая заметь, поглотившая мир, и есть та самая долгожданная "жизнь после жизни"?..
Убедиться в тщете своих чаяний Степану пришлось довольно скоро - когда вьюжная карусель улеглась и оказалось, что она принесла его к родным берегам: доставила точнехонько на скамейку - ту самую, ребристую, затерянную где-то в глубине Гоголевского бульвара.
Степан огляделся - словно спросонья, еще не зная, во что ему верить: в модуль галактических спасателей и в Верлрока или в эту пронзительно-реальную, утыканную звездами фонарей, омытую ночной прохладой Москву.
Место, очевидно, было то же самое, откуда он отправился в свой неудавшийся поход за смертью - не обязательно за героической. Просто вспыхнуло в нем такое глупое желание - чтобы превращение его живого тела в хладный труп сопровождалось хоть какой-нибудь пользой. Имело бы, так сказать, КПД.
- Мужик, дай закурить. - Нарушив ход его размышлений, в поле зрения выдвинулись четыре юношеские фигуры и окружили сидящего Степана. Обычная московская шпана, и даже в центре от нее нет спасения. Жизнь тряслась по накатанным рельсам, и далеко не факт, что не далее как вчера вечером он имел дело с инопланетными спасателями - скорее уж те подозрительные двое, возникшие из сумерек, вкололи ему что-то, от чего у него случился незабываемый "приход": он "улетел" в космос за чертову уйму световых лет от Земли. А на самом деле просидел полночи в оцепенении на бульварной скамейке.
- Не курю, - обронил он, внутренне подбираясь: возможно, ему и хотелось бы проститься с жизнью, но в данном случае у него обрисовалась реальная перспектива остаться просто избитым и ограбленным.
- Тебе жалко сигареты? Мужики, - парень обернулся к товарищам, - да он, оказывается, жмот! - и тут же шагнул вперед, намереваясь ударить. Но вместо этого вдруг упал, схватившись за лодыжку - поди ж ты, в такой ответственный момент у молодчика на ровном месте подломилась нога.
Возникло небольшое замешательство. В это время невесть откуда из тьмы выскочила тощая овчарка, в зловещем молчании кинулась на крайнего из парней и вцепилась ему в запястье. Метила-то она явно в горло, тот успел загородиться рукой и, естественно, завопил благим матом. Но остальных двое уже подались к Степану: они сделали это одновременно, так что один, неловко замахнувшись для удара, заехал локтем под челюсть второму.
- Мать твою (туда и растуда), смотри, куда бьешь! - заорал второй, не оставаясь внакладе. И они занялись друг другом, на время позабыв о Степане, а заодно и о невезучих приятелях, озабоченных каждый своей бедой: первый, похоже, заработал себе перелом и продолжал сидеть на земле, держась за ногу и цедя сквозь зубы проклятья, крайний, уже порядком искусанный, никак не мог справиться с собакой.
